На спор

Ричи сглатывает слюну и зажимает листочек в кулаке покрепче, чтобы Эдди никакими способами не смог его достать. Паника нарастала, и Тозиер просто не знал, что ему делать, потому что про этот давний спор он давно уже забыл. Казалось, что они со Стэном вообще не спорили и все это получилось само собой. Что их отношения с Эдди — это не случайность и не старания Ричарда только для того, чтобы выиграть. Но с другой стороны он понимал, что, черт возьми, рано или поздно, Каспбрак должен был узнать обо всем этом. И, кажется, сейчас как раз такой момент. — Ричи, — твердо говорит астматик и немного хмурит брови, пока что не предпринимая никаких действий против своего парня, — Покажи мне, что там написано. Тозиер поворачивается к Эдди лицом и строит такое невозмутимое выражение, будто он совсем не понимает смысл содержимого. По-хорошему, нужно было показать это Каспбраку и все доступно объяснить, но слишком сложно просто принять это. Он не хотел, чтобы Эдвард считал его еще бо́льшим мудаком и придурком, и все-таки передумал встречаться с ним из-за этого всего. — Нет, — мотает головой и сжимает руку в кулак еще крепче, плотно зажимая записку в ладони, — Это не важно. — Если это не важно, то ты должен мне показать, — видно, что Эдвард начинает злиться и явно недопонимать, что вообще происходит, глядя на своего с виду спокойного парня. — Почему я должен тебе показывать? — Ричи пытается выставить себя совсем невиновной жертвой, однако, видимо, астматику перестает нравится эта глупая игра, — Может быть, это мое дело. — Ты мне доверяешь или нет? — тянется к руке кудрявого и пытается разжать его руку, но практически ничего не получается, потому что Тозиер начинает уворачиваться и отходить небольшими шажками все дальше и дальше, — Покажи мне! — Эдди, нет, — голос и тон становятся тверже, а брови все ближе сводятся к переносице, — Даже не пытайся. — Я не понимаю, чего в этом сложного? — Эдвард действительно не понимал, потому что они встречаются уже несколько дней, и по идее, у них не должно быть друг от друга никаких секретов, — Ты что-то скрываешь от меня, Ричи? Скажи мне! Каспбрак хватается обеими руками за пальцы парня, все еще пытаясь их разжать. Он впивается ноготками в кожу, из-за чего Тозиер болезненно шипит и немного ослабляет хватку, но недостаточно, чтобы Эдди смог забрать записку. — Эдди, прекрати! — выкрикивает парень, неосознанно хватая астматика за горло и одним рывком толкая в грудь, из-за чего последний в неожиданности ахает и оступается назад. Ричи раскрывает рот и пытается придержать его за руку, но не успевает вовремя ухватиться, потому что Эдвард уже поскальзывается на кафеле и падает на него же спиной назад. — Ричи- — Черт, детка! Выражение лица Тозиера сменяется явным волнением, которое он не силах был сдержать. Он, долго не раздумывая и не медля, делает шаг навстречу к астматику и садится перед ним на корточки, протягивая свои руки ему. Кудрявый еще никогда не чувствовал себя настолько виноватым за то, что сделал. Он ни разу не позволял себе применить силу, пусть даже такую незначительную, которая мало кого может снеси с ног. Но, черт, Ричи не сообразил, что Эдди хрустальный и хрупкий, а именно, не такой, как все остальные парни. Обычный, слабый толчок и хватка за горло могут расцениваться им как не хило приложенные силы, а Тозиер совершенно забыл об этом в сложившейся ситуации. Слишком он уж был напряжен и поглощен паникой, больше заботясь о том, что Каспбрак все узнает. Узнает о том, что он поспорил с другом на него, что теперь обзаведется тремя сотками долларов, что ему больше не нужны эти… отношения. Но это же была неправда. Конечно, с самого начала они спорили. Спорили по-крупному и серьезно, совсем не задумываясь о последствиях и о том, к чему это может привести. Ричи был уверен, что такого скромного мальчика из десятого класса будет очень легко развести. Что он сразу же поведется на харизму Ричарда, на его улыбку, которая обволакивала влюбленностью с ног до головы практически всех, на его умение привлекать к себе внимание. Да, так и случилось, но… честно? Ричи жалеет о том, что их отношения начались именно так. Благодаря Стэну, который как раз и затеял этот спор. Невольно в голове начали всплывать воспоминания их первого разговора друг с другом, о чем Ричи уже вряд ли сможет забыть. — Может тебе школу показать? — Ну… Нет-нет, не нужно, — быстро мотает головой, не сводя напряженного взгляда с одной строчки на странице, — мне нельзя общаться с хулиганами. — Нам незачем общаться, — усмехается и пожимает плечами, — я просто хочу помочь тебе освоиться, Эдди. Дрожь в руках Каспбрака тут же унимается, и он поднимает глаза на парня, недоверчиво приподнимая брови. — Откуда ты знаешь моё имя? — все еще тихим и испуганным голосом спрашивает он, будто боясь сказать в сторону Ричи что-то не то. Мало ли, что такие парни могут сделать таким хрупким мальчикам, как Эдди. — Так что думаешь над моим предложением? — игнорирует вопрос астматика и уже медленно начинает закипать от такой недоступности этого малого. Каспбрак уже открывает рот, чтобы возразить и снова отказаться, но внезапно слышит громкий звонок, который оповещал о начале урока, и камень с его души моментально упал. Народ зашевелился, направляясь к кабинету, в том числе и новенький.  — Прости, я… Мне нужно идти, — еле сориентировавшись выпаливает парень и моментально скрывается из вида Ричи в классе. Тогда Тозиер даже не подозревал, что сможет по-настоящему влюбиться. Что будет тонуть в чувствах, что не сможет ни единого дня провести без Эдди. Что будет скучать только по нему, находясь за решеткой. Ни по Беверли, ни по Стэну, ни по Майку, ни по отцу, а именно по Эдди. Только по Эдди. — Не трогай меня, — выпаливает астматик и отодвигается дальше, не допуская соприкосновения себя с Ричи. Его лицо было немного испуганное, но в то же время раздраженное и разочарованное. — Прости меня, — Тозиер приближается, совсем не обращая внимание на то, что Каспбраку с каждой секундой становится все тяжелее и тяжелее дышать, — Я не хотел, Господи, Эдс, прости меня! — Не трогай, — повторяет и спешно поднимается, параллельно забирая свой также упавший рюкзак с пола, — Отойди от меня… Ричи, все еще не вставая, поднимает взгляд на Эдварда, который уже разворачивается и спешно начинает уходить в противоположную сторону вдоль коридора. — Эдди, подожди, — парень резко вскакивает на ноги, но с места сдвинуться не смеет, поэтому стоит, как вкопанный, лишь выражая на лице испуг и страх того, что… что Эдди уйдет, — Не уходи, пожалуйста, Эдди, слышишь? В конце концов, не удержавшись, Тозиер срывается с места и бегом догоняет Каспбрака, но последний слишком внезапно оборачивается и испепеляющим взглядом смотрит на парня, буквально прожигая в нем дыру. Кудрявому даже показалось, что в уголках его глаз собрались капельки слез, которые уже вот-вот готовы были потечь по щекам. — Если ты меня тронешь, то мы больше никогда не увидимся, — астматик звучал как никогда серьезно и спокойно, что даже такое каменное сердце Ричарда сжалось в один маленький комочек, и, кажется, на одно мгновение перестало биться, — Билли был прав, мы не можем быть вместе, — нагибается и поднимает бумажку, которую Тозиер выронил из руки по дороге, а после быстро пробегается по ней глазами, заставляя Ричарда вздрогнуть и покрыться гусиной кожей, — А особенно, если ты спорил на меня. Эдди развернулся и пошел дальше. Его слова звучали так размеренно и… равнодушно. Парень чувствует резкую боль где-то в районе груди и хватается за то место, не в силах переварить то, что произошло прямо сейчас. Эдди знал про спор. * * * Эдвард уже часа три сидит над домашней работой по физике, но до сих пор не может сосредоточиться. Голова была забита вовсе не формулами и законами, а только лишь Тозиером, который никак не хотел покидать его мысли. Но, скорее всего, то, что произошло — к лучшему. Билли давно ему говорил, что с Ричи хорошего ждать не стоит. Каспбраку стоило задуматься об этом еще давно. Тогда, когда Эдди узнал, что Ричард остался на второй год, когда он побил Денбро практически до полусмерти, сломав ему ребро, тогда, когда его задержали по подозрению в жестоком избиении и употреблении наркотиков. Эдди понимал, что водиться с такими не стоит. Но все равно влюбленность застилала ему глаза, и он не хотел снимать те розовые очки, которые каждый раз надевал ему Ричи, уверяя, что ничего ему не сделает. Впрочем, парень ничего и не сделал. Эдди знал, что у него хрупкая психика из-за смерти матери и обращения отца, но все равно… это не было ему оправданием. Если Ричи вырос в таких условиях, то должен был делать все, чтобы избавиться от этого, но до прихода Каспбрака в его жизнь, совершенно ничего не хотел предпринимать, а только медленно и мучительно убивал себя. Тем не менее, астматик понимал, что все равно любит его. Каким бы Ричи ни был плохим и ужасным, но ведь… С Эдди он совершенно другой. Он словно снимает свои маски и показывает Каспбраку такую сторону себя, какую еще никто никогда не видел. Он мог быть хорошим, правда. Мог быть нежным, чувственным и добрым, полностью все понимающим и принимающим. Зачастую Тозиер таким и был, но по выходу в свет сразу же менялся, как по щелчку пальцев. Из любящего парня сразу же превращался в человека, который ненавидит и презирает всех окружающих. Жутко ревнивый и чувствует то, что Эдди — это его собственность. Но сам Эдди не винит его. Потому что любит. Каспбрак делает последнюю запись в тетради и, подчеркнув важные аспекты, закрывает ее и откладывает в сторону. Домашней работы еще было море, но сил делать ее совершенно не осталось. Все тело ломило, а голова трещала просто невыносимо. Наверное, так плохо физически ему еще никогда не было. Отодвинувшись от стола, астматик поднимается и выходит из комнаты, чтобы пойти и поставить чайник. Если он попьет чего-нибудь горячего, то обязательно расслабится и почувствует себя намного лучше. По крайней мере, так было всегда, когда он слишком утомлялся. — Эдди! — звонкий голос матери с нижнего этажа заставляет паренька вздрогнуть и чуть ли не свалиться от неожиданности, но он смог удержать равновесие, почувствовав какую-то внезапную бодрость, — Тебя к телефону, милый! Каспбрак немного хмурит бровки, потому что по праву не понимал, кто ему может позвонить в такое позднее время субботним вечером. Точно не Билл, потому что они уже достаточно долго не разговаривают, и не Ричи, ведь… у них что-то вроде перерыва. Скорее всего… Больше вариантов не было. Эдди забирает телефон из рук матери и наблюдает за тем, как она уходит обратно в сторону кухни, и только потом уже начинает говорить, параллельно накручивая шнур на указательный палец. — Да? — Эдди? — слышится женский голос, который явно дрожал. Она говорила с трудом, и это было отчетливо слышно, из-за чего Каспбрак насторожился и чуть нахмурил брови. — Да. А это кто? Но его вопрос полностью игнорируют напряженным молчанием, а после и короткой фразой, заставляющей сердце пробить бешеные ритмы: — Ричи больше нет.