На спор

Ричи старается быть как можно тише, чтобы не разбудить отца. Лампочка в его комнате давно перегорела, так что приходилось собирать вещи на ощупь, периодически подсвечивая себе обзор карманным фонариком. Парень делал все медленно и еле слышно для себя самого, ведь если его поймают… то к добру это точно не приведет. Он знает, как разозлится Давид, и он знает, что без синяков в таком случае точно не останется. Тозиеру эти ссадины и так каждый раз напоминали о том, что ему приходится переживать на протяжении всего осознанного возраста, с тех пор, как мама умерла. За каждый малейший косяк Ричи получал по шее твердым кулаком или ремнем по заднице — когда как. А если отец еще перед этим и выпил пару (или не пару) баночек спиртного, что бывает в последнее время слишком часто, то Ричарду буквально приходится прятаться в собственной же квартире. После того, как его выпустили из следственного изолятора, Ричи боялся возвращаться домой. Его руки и ноги тряслись, он не мог даже сделать нормальный шаг: практически сразу же падал на асфальт и кусал губы до крови. Да, он бы мог попроситься к Эдди переночевать на пару ночей, но он же знает, как его мать относится к таким парням, как Ричард. Тем более, уже многие о нем наслышаны не с самой хорошей стороны. В тот день, после освобождения, Тозиеру пришлось закрыться в ванной на дряхлую защелку, пока Давид не придет в более или менее адекватное состояние. Ричи не хотел подвергать свое и так хрупкое тело опасности, потому что знал, что просто хваткой за горло или волосы дело не обойдется. Шесть часов хватило для того, чтобы пыл отца немного утих, а ручка двери перестала бешено дергаться. Но, как говорится, это было лишь затишье перед бурей. Как только Ричи аккуратно открыл дверь и ступил за порог ванной в коридор, сразу же почувствовал крепкую руку на своем запястье, и уже в следующий момент он был грубо припечатан к жесткой стенке. Снова та хватка за волосы, ведь Давид издевался над ними чаще всего. Зажимал в кулаке прядь, оттягивал голову кудрявого и бил головой о стенку, пока последний чуть ли не начинал выть от боли и просить остановиться. На пол чаще всего летели бутылки из-под алкоголя, которые разбивались о кафельный пол в ярости. Ричарду было страшно, но он ничего не мог возразить против отца. Он знал, что будет только хуже. Но Давид не всегда был таким. Ровно шесть лет назад его поменяла судьба и ужасно огромные бутылки с коньяком, на которые даже Тозиеру было страшно смотреть. До того, как Ричи исполнилось тринадцать, отец был нормальным, правда. Они много гуляли и проводили время вместе во дворе их частного дома. Кидали мяч в корзину, пинали его же в ворота, а потом шли рыбачить на ближайшее озеро. Было приятно вспоминать такие моменты, но с того времени прошло уже много лет. Все кардинально поменялось, и Ричи стал таким, каким ему и суждено. Кажется, будущей копией своего отца. Но все это время он ни разу не пытался сбежать. Кудрявый думал над этим, но потом вспоминал, что живет за счет своего единственного родителя, которому выплачивают пособие по безработице. Денег дают немного, но этого вполне хватает для прожиточного минимума. Квартиру оплачивать было практически нечем, также, как и коммунальные услуги, поэтому Ричарду пришлось идти на крайние меры. Работать не слишком законным способом, зато деньги получал неплохие. Отцу об этом разглашать было опасно, ведь он и так считал своего сына «тупоголовым идиотом, который вообще ничего не может сделать с помощью своих мозгов». Конечно, это была плохая идея, но Ричи уже за это поплатился. Деньги, выигранные в споре, сегодня вечером были положены в почтовый ящик, который пылится уже достаточно много времени. Благо, Тозиер заметил их быстрее Давида, так что забрал три сотни и положил к себе под матрас. И… Парень не придумал лучшего применения этим деньгам, кроме как — сбежать. Купить билет на поезд и укатить к двоюродной бабушке почти за полторы тысячу километров. Он знал, что она его не ждет, но определенно будет рада своему внуку больше, чем отец. Так что, особо не раздумывая, Ричи решился. Он застегивает молнию рюкзака, где были собраны все самые необходимые вещи, но даже с ними он был полупустой. Впрочем, ему многого не надо. Главное что-то перекусить, что-то покурить и что-то попить. Остальное он приобретет уже в другом городе. За много километров отсюда. Парень вздыхает и сует в карман небольшую черно-белую фотографию совместную с Эдди, которую ему и дал как раз Каспбрак неделю назад. Тозиер на ней получился максимально нелепо и отвратительно, да он и берет ее только ради того, чтобы Эдди был рядом всегда. Всегда грел душу изнутри, всегда говорил одной лишь своей милой застывшей мордашкой, что все будет хорошо. Что он уедет. Забудет. Не вернется. И не будет портить жизнь Каспбраку. Парень цепляет очки на переносицу, предварительно утерев глаза от вот-вот подступающих слез тыльными сторонами запястья. Было сложно, но он пытался сдерживаться, как только мог. Ричи как можно тише открывает окно в своей комнате и вылезает в него. Настолько беззвучно, насколько только мог. Осталось только доехать до вокзала и переночевать там всего лишь одну ночь, чтобы ранним утром уже сесть на долгожданный поезд. * * * Эдди в панике. Он не знает, что делать и как себя повести, потому что организм уже окончательно хотел отключиться. Голова неимоверно закружилась, а некогда бешено бьющееся сердце на какой-то момент словно остановилось. Спасения от такого ужасного состояния совсем не было, разве что… Каспбрак щупает рукой карманы шорт и достает ингалятор, которым не пользовался уже очень долгое время, а после подносит ко рту и, зажав кнопку, несколько раз глубоко вдыхает спасительное горьковатое лекарство. Оно мало помогает, но, по крайней мере, Эдди теперь более или менее может дышать. По ту сторону трубки все еще была тишина, периодически прерываемая какими-то то ли всхлипами, то ли нервными выдохами. Кажется, у Беверли состояние было не лучше. Оно и понятно: они дружат несколько лет, а с девятого класса вообще были не разлей вода, пока Марш не укатила в другой конец. Но… Эдди же тоже является дорогим человеком для него. Не зря же было сказано столько слов любви, столько взаимопонимания выложено, столько счастливых улыбок друг другу. Они же, черт возьми, пара. Или уже нет. — В смысле… нет? — все-таки решается подать голос Эдвард, хотя выходит очень плохо из-за ужасной дрожи. Осталось надеяться, что Беверли его поймет, будучи также не в самом лучшем состоянии. — Его нигде нет, — сразу же отвечает девушка, периодично дыша в трубку, — Ни дома, ни в кабаке, ни у Стэна, ни у Майка! Я всех обзвонила, даже ходила к нему, но нет! Ничего! Каспбрак волнительно кусает костяшки пальцев и опускается на пол спиной по стенке. — А ему? Ты звонила ему? — У них нет домашнего телефона. Но я смотрела в окно, где его комната. Ричи нет там. — Блять… — тихо матерится Эдди, чувствуя, что его глаза постепенно начинают мокнуть, а руки слишком сильно дрожать, из-за чего телефон чуть ли не падает на пол, — Мы поссорились, Бев. Он мог… убежать и… — Он мне говорил, — на судорожном выдохе отвечает Беверли, — Все из-за спора, да? — Да, — утирает мокрые дорожки с щек и обнимает прижатые к груди коленки свободной рукой, — Я просто запутался, понимаешь? — шмыгает носом, — Стэн мне еще раньше рассказал о том, что Ричи спорит на меня. Но… Черт, я же видел его искренние чувства. Их ни с чем не спутаешь, да? — Что? Ты знал до этого? — Да, — кивает, хотя понимает, что девушка этого не увидит, — Я не думал, что это так всплывет наружу… Я его так люблю, ты бы знала, я… я поступил, как полный придурок. Я просто не знал, что делать. Мне было обидно, что он не рассказывает мне про это, хотя… я бы простил его, знаешь. Я бы простил ему все, но… сейчас… сейчас нам нужно вызвать полицию. — Тише, Эдди, только не плачь, сейчас нет смысла, — более твердо выпаливает Марш, решительно взявшись за то, чтобы Каспбрак держал себя в руках, — Мы найдем его сами. Без полиции. Ты же сам должен понимать, что они ищут людей только спустя три дня после пропажи, а мы… мы не можем ждать. — Да, — с трудом выговаривает астматик и пытается подняться с пола, однако ноги совсем не держат. — Я уезжаю к себе в город через два с половиной часа, — Эдди передергивает и, кажется, даже сводит судорога, — Нам нужно поторопиться. Эдди молчит, но он знает, что уже согласен на любые авантюры. — Через десять минут встречаемся возле школы. — Хорошо. Каспбрак быстро вешает трубку и слишком резко подрывается с места, что даже в глазах от такого потемнело. Он был слабым мальчиком с таким же слабым иммунитетом, однако сейчас был готов сделать все, лишь бы слинять из дома в такой поздний час. На часах почти девять, и в это время мать обычно отправляет его спать, ведь на следующий день очень рано вставать в школу. А еще же зарядку нужно сделать и съесть полезный завтрак, от которого астматика уже тошнит в прямом смысле. Точно также, как и от таблеток. Эдди, даже не переодеваясь из домашней одежды в уличную, просто накинул поверх теплую олимпийку и побежал вниз по лестнице обратно в прихожую, однако даже ожидать не мог, что его вдруг у самого выхода остановит мама буквально за руку. Соня пребывала в непонимании, и Каспбрак действительно успел расстроиться и даже снова чуть ли не заплакать. — Куда это мы собрались? — она поставила руки на пояс и нахмурила брови. Астматик сглотнул. — Мне очень нужно. — Ты смотрел на часы? Девятый час, Эдди. Ты никуда не пойдешь. Тебе скоро спать. — Серьезно? — теперь уже Каспбрак начинает закипать, явно не выдержав такой отвратительной манеры матери, словно она возится с пятилетним ребенком, а не с шестнадцатилетним парнем, кончающим десятый класс, — Может ты мне еще сказку на ночь почитаешь? Или соску в рот пихнешь, чтобы я уснул быстрее и не орал на весь дом? — Что за тон? — делает шаг вперед и вновь хватает Эдварда за руку, из-за чего последний болезненно шипит и пытается отойти как можно дальше, — Ты никуда не пойдешь. Поднимайся в свою комнату, негодник! — Ричи, блять, пропал! — выкрикивает астматик, ведь эмоции уже били через край, а в уголках глаз опять начали собираться слезы, — Я иду его искать, мама, отпусти! — Это этот негодяй научил тебя таким словам? — Да! — сжимает руку в кулак до самого побеления костяшек, а после одним рывком выдергивает ее из крепкой хватки женской руки. Эдди вообще больше не успевает среагировать ни на что, потому что в этот же момент раскрывает входную дверь и вылетает из дома пулей под крики Сони, даже совсем не заботясь о том, что он не надел обувь. Со всех ног Каспбрак бежит вдоль улицы, чувствуя, как в его ступни вонзаются и маленькие острые камни, и осколки от бутылок, но в этот момент, боль совершенно не важна. Он знал, что мать скоро поднимет весь город на уши, чтобы найти убежавшего Эдди. Но ему на это все равно. Самое главное — это найти Ричи. Боже, лишь бы с ним все было хорошо. Пожалуйста.