Everyone

Пробуждение парня было максимально странным и неприятным. Не каждый день ты просыпаешься оттого, что на соседней кровати твоему брату отсасывает девка. Рыжеволосый проснулся от еле слышных всхлипов и стонов, с пониманием того, что Лип привел в ИХ комнату незнакомку и даже не соизволил сказать Йену, чтобы тот вышел. В его сторону прилетела маленькая декоративная подушка. Прямо в лицо. Не то чтобы это очень приятно, но и не больно. Стоны стали громче и чаще. «Ну это не в какие ворота уже…» — пронеслось в голове, а руки уже сами запульнули эту подушку в ту сторону, откуда она и прилетела. Послышались недовольные возгласы. — Эй, ты че творишь? — писклявый голос девушки разнесся по комнате. А затем и Галлагер старший стал возмущаться. — Это вы то и недовольные? По-моему не я здесь трахаюсь, когда младший брат пытается поспать. Между прочим, в единственный выходной. Могли бы хотя бы предупредить, чтобы я вышел. Но теперь…— Йен взял свою подушку и кинул, при этом попав прямо в лицо братцу, который не успел среагировать. — Свали в закат, Лип и как там тебя?.. Отбросив подушку и обернувшись в простыню, Филипп встал и пошел к небольшому холодильнику, совсем позабыв о блондинке, которая провела вместе с ним ночь. Рыжий отвернулся от представшей картины, но в последний момент он узнал ту, кто помешал ему спать. — Мэнди? Мать твою, ты что, блять, здесь делаешь? Ты же уехала в Амстердам! — Ну, а вот я и вернулась. Решила навестить вас, мальчики. и знаешь что я поняла? Ты, Йен, совсем не рад мне. Я же обижусь… — Так, — парень повернулся обратно к кровати брата, но пожалел, что сделал это без предупреждения. Ведь девушка так и осталась сидеть голой. — Да оденься ты уже. Твою мать. Хмыкнув, блондинка встала и направилась за вещами, разбросанными по всей комнате. Спустя пару минут Милкович уже стояла при параде, словно сошла с обложки модного сериала. Синее платье чуть выше колена, колготки с красивым узором и туфли на высоком каблуке просто волшебно сочетались с прекрасным личиком миловидной блондиночки, которая раньше была брюнеткой. — Теперь-то ты со мной обнимешься, старый друг? — Мэнди обошла парня со спины и встала перед ним. После долгих обнимашек оба вспомнили о третьем человеке, находящемся в комнате. Оторвавшись друг от друга, Йен пошел в ванную. Каждое утро с ним случается одно и то же. Чистка зубов, бритье. И душ. Забравшись в кабинку, Йен включил горячую воду (почти кипяток) и стоял так, пока мысли не стали появляться в его голове. По накаченному телу стекали горячие капли, а в голове все больше и четче стали формироваться желания. Уже больше года никто не был с Йеном в эротическом плане. А потому ежедневное передергивание в душе стало для него нормой. Взяв немного геля для душа, Галлагер провел намыленной ладонью вниз по своему телу, прямиком, к уже готовому, половому органу. Пройдясь по всем восьми кубиками, через полоску волос, Йен стал намыливать себя, представляя какого-нибудь прекрасного молодого человека. На секунду. Всего на секунду. В его голове проскользнул образ давнего знакомого, такого далекого, что парень не может вспомнить его имени. Когда парень вышел из ванной, он никого не застал в комнате. На комоде осталась небольшая записка, в которой было сказано, что Лип сегодня не придет, а Мэнди поехала в свой дом, в котором раньше жила вместе со своими братьями и мудаком-отцом. Быстро продумав план сегодняшнего дня, Йен вышел из универа и пошел домой, к тем, кто еще не свалили из того поганого клоповника.