Императрица

Джин чувствовала щекой тёплую и шелковистую перчатку Императора. Джин закрыла глаза и прислонилась к ней, вдыхая запах кожи с металлическим привкусом крови. Всё вокруг пахло кровью. — Ты ранена? — в голосе Орсона звучала паника. Джин подняла веки и увидела, как его ярко-голубые глаза скользнули по её лицу и телу, проверяя, нет ли ран. — Его звали Пао, — сказала Мот мрачным тоном. — Он был скарифианином. Джин чувствовала, как тревожно скачут мысли Императора. Он начал расхаживать по комнате, плащ развевался вокруг него. — Дворцовые стражники все рождены и воспитаны в Скарифе, истинные Небесные, из доверенных семей… — произнёс Император, как будто пытаясь успокоить себя, а не Джин. — Я должна быть так же осторожна с охранниками, как и тогда, когда впервые пришла сюда, — сказал Джин с кривой усмешкой. — Они будут собраны и тщательно допрошены, — проговорил Император. — Их семьи тоже. Если кто-либо из них имеет сомнительные связи… — Их казнят, а другие пойдут против тебя? Это будет бесконечный цикл. — Было совершено покушение на жизнь моей Императрицы! — крикнул Орсон. Проявились его шепелявость, и он вытер пальцами рот. Джин заговорила с нарочитым спокойствием: — Я прекрасно знаю, что у меня здесь есть враги. Скорее всего, он был фанатиком, который был против твоего брака с Землёй. Ты не можешь отослать всю свою охрану. — Я заменю их на войдов. — И кто такие войды? Они не люди? Что делает их непогрешимыми? Взгляд, которым одарил её Орсон, был странным и таинственным. Его плечи дёрнулись. Если в войдах и есть что-то, что можно открыть, он не станет этого делать в присутствии Мот. — Ничего не меняй, — сказала Джин, подходя к нему. — Как видишь, я в состоянии защитить себя. Она смотрела, как Император вздохнул, стиснув зубы, всё ещё лихорадочно соображая. Он откашлялся, повернулся и быстро пошел к двери. Дойдя до порога, он снова обернулся и указал пальцем в перчатке на Мот, которая вскочила на ноги. — Перенеси вещи Её Величества в мои покои. Ответ Мот потонул в лае Орсона, отдавшего приказ войду убрать тело. Двое высоких охранников в масках вошли в комнату, и Джин осторожно потянулась к их сознаниям. Она ничего не почувствовала. Совершенно никаких физических впечатлений. Как будто она пыталась прочитать мёртвое тело у своих ног. Сверкнув глазами, она посмотрела на Орсона, всё ещё стоявшего на пороге рядом с третьим войдом. Их взгляды встретились, и Джин поняла, что в её взгляде был ужас. Она попятилась, кристалл потемнел, и она увидела, как одна из фигур в доспехах подняла тело охранника, словно тряпичную куклу, и перебросила через плечо. Конечно, должно быть физическое напряжение? Она снова сосредоточилась и ничего не почувствовала. — Твой новый пост — у Императрицы, — сказал Орсон войду рядом с собой. — Нет! — воскликнула Джин. — Держи своё тёмное колдовство при себе. Я этого не потерплю. Взгляд Орсона был ледяным, и Джин стиснула зубы, сохраняя каменное лицо. — Хорошо, — сказал Император и сделал быстрый, манящий жест рукой. Когда он уходил, войд последовал за ним, неся смерть. Джин посмотрела на свои перепачканные кровью руки, всё ещё держащие гребень. Она уронила его на пол. — Я позвоню горничным, чтобы они убрали комнату, — тихо сказала Мот. — Спасибо, Мот. Пожалуйста, приготовь платье в покоях Императора. Официальное платье. В какой комнате Император проводит Совет? — Серебряный зал, миледи, рядом с Комнатой Пяти Точек. *** Джин осторожно спустилась по парадной лестнице, придерживая пышные юбки и стараясь не поскользнуться на полированном мраморе. Если что-то и убьёт её в этом дворце, так это, скорее всего, нелепая одежда. Она отказалась от охраны и даже от предложения Мот остаться с ней, решив вместо этого отослать служанку в комнаты слуг, чтобы та пришла в себя после драматических событий дня. Джин была почти уверена, что это был одинокий волк, но ей хотелось показать оставшимся сановникам, что она цела и невредима, а главное — не боится. Когда Джин приблизился к массивному входу в Серебряный Зал, стоящие у дверей стражники напряглись. — Открой двери, — приказала Джин. Когда она вошла в комнату, за столом лордов на мгновение воцарилось ошеломлённое молчание. Императрицу здесь явно не ожидали. Джин почувствовала, как её сердце сжалось от волнения, а затем затрепетало, когда она увидела, что Орсон встал со стула и направился к ней. Он выглядел неприветливым и озадаченным, но его черты смягчились, когда он приблизился к ней. Он протянул руку в перчатке, и когда она вложила свою руку в его, он нежно сжал её. Орсон наклонился и поцеловал тыльную сторону её ладони, и кулон Джин засветился тонкими, вьющимися волнами, как бы приглашая его подойти ближе и поцеловать её снова. Он будет. Повсюду. Джин вздрогнула и сжала губы, когда глаза Орсона сверкнули, встретившись с её глазами, прежде чем он повернулся к вельможам, теперь собравшимся у стола. — Яркая Звезда, — объявил он, и лорды склонили головы. За исключением Лорда Таркина, который лишь ухмыльнулся ей. Джин сидела слева от Императора и наблюдала за взаимодействием людей. Если кто-то из них и знал о покушении на жизнь Джин, то прекрасно это скрывал. Она лишь смутно помнила некоторых лордов, танцевавших с ней на балу. Некоторые были ей незнакомы. Орсон называл каждого по имени, прежде чем они начинали говорить, и Джин мысленно повторяла эти имена, хотя сомневалась, что когда-нибудь сможет их запомнить. Лорд Меррик был красив, задумчив и говорил осторожно. Очевидно, он очень уважал Императора. Лорд Дрейвен сильно нахмурился и потребовал, чтобы в его приграничные земли на юге, которые окружали Мустафар, было послано больше войск. — Были замечены разведчики Огня, вторгшиеся на нашу территорию… — Не санкционировано, уверяю вас, — мягко сказал Таркин. — Поскольку они не имеют на это права, вам будет только полезно заручиться поддержкой наших войск, — сказал Император, изящно взмахнув рукой. — Пока они остаются в пределах ваших границ, — отрезал Таркин. Он напомнил Джин хитрых, крадущихся змей, которые пробирались в щели замка Чёрных Камней. Совет продолжался до полудня, каждый лорд говорил о своих проблемах, и Джин чувствовала тяжёлое, нависшее над группой напряжение. Они опасались Таркина и, возможно, её тоже. Лорд Морофф был широкоплечим и вспыльчивым, с пушистой белой бородой. Джин он сразу понравился. Он был очень обеспокоен переменчивой погодой и настаивал на том, что недавние облачные образования, которые он наблюдал, были предупреждением о предательстве. Император отмахнулся от его соображений как от суеверий, а Морофф покраснел и заёрзал на стуле, недовольно хмыкнув. — Лорд Морофф, — сказала Джин, — мой отец, Гален Эрсо из Кайбери, рассказывал мне истории о великом Небесном Отце, когда я была девочкой. Морофф откинулся на спинку стула, и его лицо побледнело. — Вы выглядите точно так, как я представляла себе Небесного Отца, — продолжила Джин с улыбкой. В уголках серых глаз Лорда появились морщинки. — В отличие от этого молодца, — сказала Джин, искоса взглянув на Императора. Лорд Морофф разразился смехом. Он хлопнул могучей рукой по столу и указал на Джин. — У неё в жилах молния! — прогремел он. Джин посмотрела на мужа, увидела его раздражённое лицо и ещё больше развеселилась. — Именно так, — проговорил Император, плотно сжав губы. — А я-то думал, что народ Иду скучен и лишен чувства юмора, — произнёс Таркин елейным голосом. Джин почувствовала, как внутри Орсона закипает гнев, она потянулась под стол и положила руку ему на бедро. Встретившись взглядом с лордом Таркином, она собралась с духом. — Когда пламя костра погасло, ничто не кажется таким тусклым, как пепел. Бледные глаза Таркина сузились в ответ. — И пламя всегда догорает. Всегда. — Она не моргала. И не отводила взгляда. Таркин усмехнулся. Элегантно. Пренебрежительно. — При правильном топливе огонь может гореть бесконечно. — Хватит!  — рявкнул Император и вскочил на ноги. — Я распускаю Совет. Час поздний, и я уверен, что вы все стремитесь вернуться в свои земли. Лорды встали из-за стола, и, хотя Джин должна была остаться сидеть, она тоже встала. Она не заботилась о том, чтобы должным образом попрощаться с каждым лордом, но подошла к Мороффу и обняла его. Он хмыкнул и усмехнулся, а когда она отстранилась, его лицо было красным. Он наклонился и хрипло прошептал: — Об этом не слишком известно, но моя бабушка родилась в Иду. Джин улыбнулась, но тут же ощутила острую тоску по дому. У неё перехватило горло, и Морофф похлопал её по рукам. — Это была хорошая партия. Мой дед очень любил её. Джин почувствовала, что краснеет сама. Морофф снова усмехнулся и низко поклонился, затем повернулся и вышел из комнаты. Широкий и цельный, как Земля. Когда Джин снова посмотрела на мужа, то увидела, что он тихо разговаривает с лордом Таркином. Орсон стоял неподвижно, скрестив руки на груди, его плащ словно служил защитным щитом. Наконец, Таркин кивнул Императору, затем повернулся и быстро, небрежно поклонился Джин, прежде чем покинуть зал. Когда двери с лязгом захлопнулись, Орсон выдохнул и потер лоб пальцами. — Интересный день, — пробормотал он. — О чём говорил Таркин? Какое топливо? — Полагаю, у тебя есть ко мне несколько вопросов, — сказал Орсон, снимая перчатки. Он бросил их на стол и взял ладонь Джин в свою. — Думаю, нам следует поужинать в саду, — продолжал он, поднося её руку к губам. Перевернув её, он раскрыл её пальцы, как лепестки, и поцеловал в ладонь. — Тогда можешь спрашивать меня сколько угодно. — Его дыхание было теплым. Он снова поцеловал её. — И я буду спрашивать тебя… Он поцеловал ее запястье, затем провел по внутренней стороне руки губами и кончиком языка. — И ты ответишь мне основательно, — прошептал он. Джин закрыла глаза и постаралась успокоить свои скачущие мысли. Кристалл светился и пульсировал, и у неё мелькнула мысль снять его. Предательски выдающий её чувства, когда дело касалось этого человека. У неё были вопросы, и она получит ответы, но сейчас ей больше всего хотелось, чтобы Орсон взял её прямо здесь, на этом жёстком, официальном столе заседаний. Она почувствовала, как он наклонился к ней, ощутила его горячую руку на своей щеке, и опустила руки, коснувшись его плеч, затем скользнула вниз по его груди. — А когда нам надоест задавать вопросы, мы пойдем в кровать, — пробормотал Император. Глаза Джин открылись. Испытующий взгляд Орсона проник сквозь её кожу и в кровь. Она чувствовала себя совершенно незащищенной, когда он так смотрел на неё, раскрытую, словно книгу, с прижатыми пальцами страницами, её язык читался, изучался и понимался им в одно безжалостное мгновение. Большим пальцем он коснулся её губ. — Джин, то, что случилось раньше… Я знал, что ты в опасности… Как будто что-то тянуло меня к тебе. Я не могу этого объяснить. Кулон вспыхнул, и Джин внезапно захотелось взять его большой палец в рот. — Как я уже сказала, кристаллы могут… — она облизнула губы, — образовывать связи… Она не сказала ему, что это значит на самом деле. Она не могла. Орсон издал низкий горловой звук и выпрямился. Он задумался на мгновение, затем убрал руку со щеки Джин и поднес её к своему горлу. — Я переоденусь к ужину. От меня несет политикой, — сказал он, оттягивая воротник и разминая шею. — Не хочешь присоединиться? — Нет, я подожду тебя в саду, — сказала Джин, пятясь от него, и глаза Орсона озорно блеснули. Джин повернулась и пошла через зал, охранники, стоящие внутри, распахнули перед ней двери. — Я бы вызвал стражу, чтобы сопровождать тебя, но я уже знаю, что ты откажешься, — эхом отозвался Император позади неё. — Ты прав, — бросила Джин через плечо. *** Повар попытался приготовить блюда Идуанской кухни и потерпел неудачу. Тушёное мясо было водянистым, а грибное блюдо — слишком сложным со всеми используемыми приправами. Император, казалось, был бесконечно доволен собой за то, что запланировал такую трапезу, поэтому Джин ела и держала свои критические замечания при себе. Теперь, когда все гости разъехались, в Орсоне чувствовалась непринужденность. Он спустился в сад в свободной белой рубашке, а не в парадной тунике, и не потрудился причесаться, так что волосы завивались над ушами и на затылке. Он моргал от света слабого вечернего солнца, щурил глаза и делал широкие жесты, рассказывая Джин о своих планах по изменению дизайна травяного сада. Джин смотрела на него и слушала, чувствуя, как на неё давит груз забот. Она держала свои вопросы при себе. Она могла бы разжать руки и позволить им улететь, как пушинке одуванчика, если бы захотела — его обаяние было таким сильным в своей лёгкости, — но она держалась крепко. Укоренившись. Наконец Орсон откинулся на спинку стула и устроился поудобнее. С запада подул мягкий, колеблющийся ветерок, смешивая густые ароматы леса с более лёгким и сладким запахом садовых цветов. Джин отложила нож и вилку и сделала глоток вина. Орсон не сводил с неё глаз. — Какое топливо Таркин ищет? — спросила она, сжимая пальцами ножку бокала. — Оставьте нас, — сказал Орсон слугам и переплёл пальцы на коленях. Его плечи дернулись вверх, и он откашлялся. Оставшись наедине с Джин, он заговорил: — Лорд Таркин считает, что кайбер-кристаллы можно использовать… — он развел руками, — разрушительным образом. — Он хочет найти способ превратить их в оружие, — прямо сказала Джин. — Я намерен помешать ему сделать это, — подчеркнул Орсон. Джин недоверчиво склонила голову набок. — Но он говорил о топливе. Кайберы не проективны, это не в их природе. Он хочет использовать кайбер-кристаллы в качестве топлива для огня. Взгляд Орсона потемнел. — Но что же это за огонь, требующий такого топлива? —пробормотала Джин. — Вот в чём вопрос, — сказал Орсон, качая головой. — Вот почему я должен держать Таркина рядом. Он полагается на мои знания и изобретательность. Он думает, что я могу извлечь энергию из кристаллов. Мне необходимо выяснить, что он планирует, и убедить его, что кайбер-кристаллы бесполезны для него. — Даже если это не так, — сказала Джин, её взгляд скользнул по земле. Она чувствовала, что за всем этим кроется гораздо больше, чем говорит Император, но не ощущала в нём двуличия, только осторожную нерешительность. Потребуется время, чтобы разгадать его до конца. — Ты делишься знаниями с царством Огня? — спросила она. — Я стараюсь делиться знаниями со всеми государствами, да. Это моя цель. Я хочу знать, как всё устроено, я хочу познавать. И делиться. Это мой путь, как Неба. — А что насчёт войд? Это знания Огня в работе? Орсон шевельнулся и посмотрел вниз. — Кто… Что такое войды? — спросила Джин. — Их броня — обсидиан из Мустафара. Это блокирует твою способность «читать» их. — Я не глупа, милорд, это не просто обсидиан. В них есть… пустота. Это неестественно. — Ты можешь заметить, что они больше не охраняют меня. — Ты не ответил на мой вопрос. Ты мне не доверяешь, — заявила Джин. — Как кайберы образуют привязанности? — возразил Император, сверкая глазами. Джин бросила на него острый взгляд и промолчала. — Вот видишь? — пробормотал он, откидываясь на спинку стула. — Вот и всё. Джин фыркнула и посмотрела в сторону, её горло сжалось от разочарования. — На твоих розах есть следы гнили, — сухо сказала она, поднимая бокал, чтобы сделать еще глоток. — Я могу приготовить отвар, который очистит их. — Уверен, что это было бы очень полезно… — И твои цветущие сливовые деревья, — продолжила она. — Им нужна обогащённая почва. Кора показывает признаки слабости. Нежный завиток ветра коснулся щеки Джин. — Что-нибудь ещё? Ты должна поговорить с моим главным садовником… Джин поставила бокал и встретилась взглядом с Орсоном. — Ты должен был взять меня на должность главного садовника и жениться на одной из твоих скарифских дам. Это порадовало бы больше людей. Ветерок перелетел на её губы. — Мне бы это не понравилось, — отрывисто произнёс Орсон низким голосом. Джин выдержала его пронизывающий взгляд. Воздух вокруг неё застыл. — Пора спать, Джин. Трепещущее тепло разлилось по её груди, и она стиснула кулон в руке, прикрывая его сияние. Орсон встал и подошёл к ней. — Ещё… ещё не стемнело, — пробормотала Джин, сжимая кристалл и поднимая подбородок, чтобы проследить за неторопливыми, крадущимися шагами мужа вокруг стола. — Если бы ты была моим садовником, я бы бродил по саду каждую ночь, пока не нашёл бы тебя. Дыхание Джин участилось. — Я бы оставил свою скарифскую жену в её звёздной комнате и искал тебя среди грязи, листьев и цветов. Он остановился перед ней и опустился на колени, его запах обволакивал её соблазнительным теплом, словно он укутывал её своим плащом. — Я встал бы на колени у твоих ног и умолял бы разрешить попробовать тебя на вкус. Я бы просил каждую ночь. Он поднял глаза, умоляющие, прекрасные. Никто не говорил ей, что они будут настолько красивыми. Если бы только её предупредили… — Пожалуйста, пойдём в кровать, Джин. Дай мне попробовать тебя.