Императрица

— И эти две стопки на столе тоже. Пожалуйста, упакуйте их тщательно. Отдельно от остальных. Джин повертела в пальцах кайбер-кулон и задумалась над одной из небесных карт: замысловатым металлическим устройством из сцепленных шестерёнок и усыпанных драгоценными камнями звёзд. — Возможно ли транспортировать одну из них? Слуга посмотрел слегка испуганно: — Мы найдём способ, Ваше Величество. — Нет, нет. Я уверена, что мы и так берем достаточно… — она махнула рукой и прошла по сверкающему полу к полке, заполненной свёрнутыми пергаментами. — Я думаю, Его Величество уже выбрал несколько таких карт, чтобы принести… — Действительно, я так и сделал. Голос Орсона эхом разнёсся по библиотеке вместе с резким стуком его сапог, когда он вошёл. Слуги склонили головы и отступили, сбившись в небольшую стаю, ожидающую его команды. Он проигнорировал их и направился прямо к Джин, которая сделала несколько шагов ему навстречу и протянула руку. Он проигнорировал и это, обняв её за талию. Пульсирующая вспышка кайбера отразилась в его глазах, как солнечный свет в воде. — Тогда это будет последнее, — пробормотал он. — Провизия, одежда, подарки и письмена. Мы отправимся завтра на рассвете. — Подарки? — Джин нахмурилась и саркастически улыбнулась мужу: — Моему отцу не нужны дворцовые безделушки. — И тебе тоже, как ты не раз мне напоминала, — улыбнулся Орсон. Улыбка самой Джин погасла, когда её охватило пронзительное осознание. — Ты хочешь произвести на него впечатление, — пробормотала она. На мгновение выражение лица Орсона изменилось: от весёлого и экспансивного к глубокому, мягкому созерцанию. — Полагаю, что хочу… Да. То короткое время, что мы провели за переговорами, показало, что он удивительно умный человек. Вдумчивый, осмотрительный и рассудительный. Его взгляд блуждал — вместе с его мыслями, — но, когда он снова встретился глазами с Джин, она почувствовала медленный, приятный укол. — Я хочу, чтобы он считал меня достойным своей дочери, — глубина его голоса была подобна вкручиваемому ножу. — Подарками ты этого не добьёшься, — мягко возразила Джин, прижимаясь к нему всё крепче. — Но я поговорю с ним, он увидит, кто ты, и это его убедит. Орсон заинтересованно дёрнул плечом: — Ты поговоришь с ним? Что ты скажешь? Она говорила это тысячу раз, мысленно, в сердце, но это было как сокровище, которое она хранила в темноте. Она только спрятала его, чтобы уберечь, даже от него. Она слегка отстранилась: — Что ты был добр ко мне, что у тебя добрые намерения относительно нашего народа… — И больше ничего? — Что ты хочешь, чтобы я сказала? Император улыбнулся. Быстрой, широкой, но тонкой улыбкой. — Я бы никогда не осмелился, — произнёс он горделивым тоном. Он защищал себя легкомыслием, но Джин почувствовала короткое, сильное напряжение его руки вокруг своей талии. Он прижимал её к себе из страха потерять. — Должен ли я приготовить подарок для Карсикана? — Кассиана, и это совсем не смешно. Орсон вздёрнул подбородок, глаза его блеснули: — Я подарю ему пояс с драгоценными камнями. — Он сочтёт такой дар абсурдным. — Идеально. Еще одна широкая острозубая улыбка. Джин приподнялась на цыпочки и обвила руками шею Императора, крепко целуя его. Крылья бились в её кайбере. *** Песок Озера Иду чёрный, тяжелый и влажный. Богатый растворённой в нём жизнью. Но песок в её сне — это выжженная жёлтая дымка, которая наполняла воздух, как рой насекомых, вгоняя его в горло и лёгкие, царапая и жаля. Раздаётся клацанье скорпионов. В чёрной броне, сегментированные, шныряющие. Обнаженные клинки свернулись над отвратительными мордами. — Джин… Она пошевелилась, обернувшись на любимый голос, и приоткрыла губы. — Просыпайся. Ты должна проснуться! Она не открыла глаз, но слегка улыбнулась. Опять? После того, как всего несколько часов назад он довел её до беспамятства? Протянув руки, она нашла его тепло и притянула к себе, желая ощутить его вес на себе. Она чувствовала его возбуждение, как лесной пожар в своих венах. Обжигающий. — Я проснулась, вернись ко мне, — прошептала она. — Джин… Река огня в его крови. Волнение. Страх. — Вейдер пришёл. Огонь. Её глаза распахнулись навстречу водянистой предрассветной мгле. Барабаны… Джин вскочила на ноги с затуманенными глазами, кайбер слабо светился после тёмной насыщенности сна. Нет, не барабаны, стук в двери покоев. Истерический стук. — Высокая Звезда, мы захвачены! Умоляю вас, идёмте с нами! Сбежим сейчас и останемся живы! — Выведите слуг. Я сам могу о себе позаботиться, — крикнул Орсон в сторону запертой двери. Надетая в спешке рубашка была не застёгнута, позволяя видеть ключицу и напряженные мышцы шеи. — Ваше Величество… — Иди! — Где? Где Вейдер? — пробормотала Джин, когда истина пронзила её разум. — У ворот. Он был окутан тьмой, оборонительный отряд даже не заметил его. Он отбросил их в сторону, Джин. Он просто поднял руку, и они… — он сделал быстрый прерывистый вдох и вытер рот дрожащими пальцами. Джин поднялась с постели и быстро оделась в дорожную одежду, приготовленную для путешествия в Иду. — А где Мот? Мы должны помочь ей. А молодые пажи, должно быть, в ужасе… Голос Орсона звучал мрачно и решительно: — Вейдера не интересуют слуги, Джин. Он пришёл за нами. — Тогда мы сразимся с ним! — воскликнула Джин. — Вызови бурю, как ты сделал в крепости Дрейвена! Странно спокойный, словно обречённый на тяжёлый выбор, Император ответил: — Это было на значительном расстоянии, под открытым небом. Но Вейдер здесь, у нашей двери. Если я вызову бурю, я призову её на всех нас. Это обрушит дворец нам на головы. Его глаза светились невыносимой, извиняющейся грустью. Внезапный грохот раздался снизу, такой, что задрожал пол. Большая, прохладная рука Орсона схватила Джин и потянула. Она последовала за ним, молча, с колотящимся сердцем, через серебряную дверь. Он закрыл и запер её за ними, затем взял свечу из ниши. — Мы должны, в конце концов, использовать ход по назначению… — криво усмехнулся Орсон, шагая по короткому коридору с подсвечником в руке. — Быстро, ты иди первой, а я за тобой. — Он нажал на глиф, освобождая секретную панель, затем придержал её открытой, пока Джин уходила в темноту. Прохладный запах известняка окутал её. Она повернулась, готовая взять свечу, но увидела только полоску света, быстро исчезающую в кромешной тьме, когда каменная дверь с глухим, стонущим стуком захлопнулась. — Орсон! Его голос звучал приглушённо, но был слышен сквозь камень: — Джин. Слушай меня. Ты должна уходить. Беги обратно в Иду. Беги и живи. — Орсон!  — она ударилась о камень, затем прошлась пальцами по мрамору, чтобы найти глиф, отпирающий дверь. С другой стороны что-то грохнуло, потом ещё раз. Орсон разбивал глиф подсвечником. — Орсон! Нет! — Я могу задержать Вейдера, и у тебя появится шанс. Джин, подойди ближе. Услышь меня… Слёзы жгли глаза, текли, обжигая щеки. Реки огня. — Я люблю тебя. — Я люблю тебя. Я люблю тебя! — воскликнула она, всё ещё протягивая руку, всё ещё цепляясь за камень. — Беги. И он вылетел из прохода. Она почувствовала это. Кайбер напрягся и задрожал, потом потемнел, как сланец. Прерывисто дыша, Джин провела руками по мраморной стене и стала спускаться по лестнице. Кайбер не давал ей света, потому что она не могла сосредоточиться. Каким-то образом ей удалось добраться до самого дна. Каким-то образом ей удалось найти лестницу с противоположной стороны во тьме затуманенным, застланным слезами взглядом. Она поднималась, пригнувшись и на ощупь, пока не почувствовала лестничную площадку и не увидела лучик света, исходящий из храма в саду. Внезапно её охватил тошнотворный страх, что этот глиф не сработает, но, когда она нашла его дрожащими пальцами и нажала, панель открылась. Джин вышла в голубой утренний свет. Запах травы и деревьев оживил её, очистив разум и уравновесив чувства. Она вытерла глаза и резко вдохнула, затем прокралась по мраморному полу и вышла из храма, чтобы посмотреть на линию деревьев с западной стороны. С ужасом она наблюдала, как несколько слуг, одетых в струящееся серое, плетутся через густой лес. Некоторые из них кричали, раскинув руки в темноте, словно сбитые с толку призраки. Он хотел, чтобы она сбежала. Лес будет безопасен для неё, а за ним — открытая Скарифианская степь. Это риск, но она уже проделала это раньше, быстро и тихо, одна и без оружия. Потом границы Иду, безопасность и дом. Но дом не притягивал её так, как следовало бы. Тяга шла сзади, из Небесного дворца, где путеводной звездой сиял он. Она повернулась и посмотрела на восток. Странный, неестественный пар висел над дворцом. Дымка смерти. Джин сжала челюсти, решимость её росла, как энергичный, дерзкий росток. Он любит её. Будь она проклята, если позволит ему встретиться с этим чудовищем в одиночку. Джин поднялась на ноги, глубоко вздохнула и, софкусировавшись, послала огромный круговой импульс, с кайбером в качестве светящегося центра. Он пронёсся через сад к дворцу, и она отфильтровала крошечные, невинные живые существа: учащённое сердцебиение кроликов, панику убегающих слуг. Император вошёл в её разум как вспышка солнечного тепла, которое приободрило каждую клеточку её тела. Он был в сознании и невредим, но запястья болели. Он был связан. Горло Джин сжалось от гнева, и новые слёзы обожгли ей глаза. Она неохотно оторвалась от него, чтобы продолжить осмотр. Эти проклятые солдаты-войды. Они не давали ей никакого физического отзвука, но она всё ещё могла определить их местоположение по сосущей пустоте их присутствия. Их отрицания. Четверо у входа, двое с флангов, шестеро в зале, формирование «улей», ещё шестеро за ним, в произвольном порядке. Что-то ещё. Что-то чудовищное. Вейдер. Джин отшатнулась, словно прикоснулась к раскалённым углям. Телесность Вейдера приводила её в ужас. Фрагментарный и гротескный. Она не чувствовала его конечностей: только искривлённый, лишённый корней ствол. Лёгкие напряжены, как мехи, он вдыхает и выдыхает с большим усилием, с хрипом. Каждый вдох был мучительно болезненным. Кайбер дрогнул, остывая, уже наполовину опустошённый. Сейчас она не могла беспокоиться об этом. Копай глубже, вниз, к камню. Бросившись бежать, Джин помчалась через лужайки. Перед ней возвышался дворцовый сад, безукоризненно упорядоченный, но усыпанный опавшими белыми лепестками. Она заметила один из высоких факелов с синим пламенем, направилась к нему и выдернула из земли. Опустив серповидную часть вниз, Джин швырнула головку факела на гравийную дорожку, где тот взорвался вспышкой голубых искр. Её импровизированный посох был несбалансированным, но мощным. Самое то. Войды, стоявшие у входа во дворец, повернули головы в сторону Джин, увидели быстро приближающееся пятно и сломали строй, чтобы окружить её. Посох издал глухой свист, когда Джин крутанула его над головой, а затем взвыл, когда она опустила его в узкую щель между плечом и шеей. Не было ни стона, ни звука боли, только лёгкое покачивание вниз, прежде чем солдат снова выпрямился и взял меч наизготовку. Внезапно Джин с тошнотворной ясностью поняла, что не сможет победить войдов. Ей пришлось двигаться вокруг них, как вода, оттесняя их в сторону, чтобы освободить себе путь и добраться до Орсона. Она шарахнулась назад, почувствовав тупой удар сзади, и толкала, оскалив зубы от усилий, прежде чем почувствовала, что посох свободен, когда солдат упал. Она вскрикнула, как разъярённый зверь, и снова крутанула посохом, от корня к макушке, отбросив назад ещё двух войдов. Всего несколько шагов, только необходимых. Она рванулась вперёд и заспешила вверх по лестнице, лишь смутно заметив неровный пролом там, где когда-то были тяжёлые дворцовые двери. В красивом, сверкающем, молочно-белом коридоре находилось ещё шесть войдов. Они кишели в нём, как мухи. В конце коридора Джин разглядела парадный приёмный зал, где она стояла на коленях перед Небесным Императором. Где Орсон теперь стоял на коленях перед Вейдером. Кайбер Джин жёг холодом, почти истощённый. Скоро ей предстоит бороться неосознанно. Вода. Джин устремилась к стене, войды с грохотом неслись за ней. Она опустила посох. Стена стала землёй, и Джин бросилась с вертикальной поверхности в водоворот ударов. Четыре войда были поражены и отброшены назад, но один выступил вперёд, и Джин почувствовала, как жгучая боль змеёй поразила её плечо. Она вскрикнула и подняла посох для своего коронного удара, чувствуя прилив мощи от последней оставшейся искры ёе Земной силы. Сила удара расколола обсидиановый шлем войда, и на долю секунды солдат замер, словно оглушённый. Джин с ужасом смотрела, как из трещины с шипением вылетел шлейф пепла. Солдат пошатнулся, осел, рухнул комом, пепел осыпался, как снег. Время, казалось, растянулось, Джин отвернулась, линия оставшихся воинов войдов спокойно двинулась вслед за ней. Она бросилась бежать, двигаясь словно во сне: ноги болели, ступни были тяжёлыми, как кварц. Она ощущала себя бегущей по песку. Вопреки всему, чему её учили в Земле, Джин стремглав бросилась в самое сердце огня, не имея никакого плана. Она знала только, что должна добраться до Орсона, встать рядом, или упасть на колени, или умереть вместе с ним. Когда она вошла в большой зал, то увидела его, всё ещё стоящего на коленях, под охраной двух войдов: запястья его были связаны, а руки заключены в чёрные обсидиановые сферы. Лицо его было искажено печалью и болью, но глаза были настоящей пыткой для Джин. Прикованные к ней, они светились обожанием. Она не роняла посох, и всё же он упал на пол. Кровь в её венах загустела, как зимний сок. У неё оставалось всего несколько мгновений… Вейдер вскинул руку таким движением, словно поднимал кубок, и земля ушла из-под ног Джин. Она пыталась встать, плыла, конечности были парализованы. Она выдыхала слова изо всех сил, но они звучали где-то далеко, даже для неё самой. — Возьми мой кайбер. Освободи его. — Нет, Джин! Монстр ответил обугленным, изысканным рычанием: — Интересное предложение… Она почувствовала, что кайбер оторвался от её кожи. Темнота собиралась по краям, просачиваясь внутрь кровью — чернильного цвета. — …но я отказываюсь. Вейдер сжал кулак, и с красивым хрустальным звоном кайбер разбился вдребезги. Всё было чёрным, кроме длинного, низкого, животного крика её мужа, и даже он затих, как затихает гром, растворяясь в пустом небе.