Императрица

Джин предавалась видениями Императора с поднятыми руками, развевающимся плащом, призывающего яростный шторм, чтобы смести дворян Небес, как сухие листья. Она улыбнулась, глядя в свой бокал, отпила из него и окинула взглядом обеденный зал. — Твои мысли злобны, — проворчал Орсон. Вино щипало ей язык. Она повернулась, встретилась взглядом с мужем и сделала ещё один медленный глоток. Орсон взял кусочек фрукта и зубами сорвал мякоть с кожуры, громко втягивая сок. Его глаза не отрывались от её глаз, пока он жевал, облизывал губы и глотал. Он бросил кожуру на тарелку и помахал пальцами, чтобы очистить их. Джин поставила бокал на стол. — А о чём же думаешь ты? — Это сложный вопрос для Небесного. О множестве вещей одновременно, — он отвёл глаза и прошёлся взглядом по комнате. — То, что должно быть сделано… — он снова посмотрел на неё. — То, чем я хочу заняться… Тепло разлилось по её груди, как будто она допила остатки вина. — Было бы проще спросить, о чём я не думаю, — добавил он и провёл костяшкой пальца по губам. — Но тогда, отвечая, ты будешь думать об этом, — улыбнулась Джин. Брови Орсона дёрнулись вверх в знак согласия. Он снова повернулся лицом к гостям и забарабанил пальцами по столу. Беспокойство, словно электричество, начало нарастать и потрескивать вокруг него. — Я поднимусь сейчас наверх, а наши гости поднимутся на террасу, чтобы увидеть восход Сативрана. Генерал Меррик и лорды присоединятся ко мне в Серебряном зале. — Что мне следует делать? Рассеянная энергия Орсона, казалось, замерла, а затем слилась воедино. Взгляд, который он бросил на Джин, был прямым, но нежным. — Ты Императрица и можешь делать всё, что пожелаешь. Джин не сказала, чего она на самом деле хочет. В этом не было необходимости. Орсон взял её ладонь и поднёс к своим губам. — К утру они все уйдут, Императрица, — пробормотал он и отпустил её руку. — Разве у вас никогда не бывает собраний в Иду? Теперь он улыбался по-мальчишески. Он наклонил голову в своей быстрой, резкой, дразнящей манере. — Да, бывают, — начала Джин, и Орсон наклонился ближе, чтобы послушать. — Музыка и танцы в пещерах кайбера. Это помогает укрепить связи между моим народом и кристаллами. — М-м-м, хм-м… Не далее чем час назад она блаженствовала, насытившись его прикосновениями, а теперь ей казалось, что она умирает с голоду. — Музыка очень отличается, и танцы гораздо более… неформальные. — Насколько? — он одарил её озорной, сводящей с ума улыбкой. — Покажи мне. — У твоих музыкантов нет барабанов, — сказала Джин, приглаживая наспех заколотые волосы. — У меня такое чувство, что ты можешь импровизировать и без музыки. — Да и всё Небесное общество подумает, что Императрица сошла с ума. Орсон откинулся на спинку стула, глаза его блестели. — Возможно, позже. *** В Серебряном Зале не горели заколдованные факелы. Никакого сверхъестественного оранжевого свечения, никакого потрескивания и шипения, похожего на шуршание ящерицы по песку. В зале Совета Небес было только мягкое звёздное сияние множества свечей, вставленных в полированный металл. — Ваше Величество, вы, конечно, предпочли бы присоединиться к дамам на террасе? Они будут смотреть на Сативран через небесное стекло… — Нет, лорд Фейн. Резкость поразительно действовала на людей Неба. Шея Фейна дёрнулась, прямо как у обиженного петуха, а неискренняя улыбка на лице сменилась хмурым взглядом. — Яркая Звезда, — натянуто ответил он и поклонился, прежде чем вернуться на своё место за столом Совета. Джин взглянула на Орсона, который разговаривал с генералом Мерриком. Тот демонстрировал бдительную стойкость, но Джин видела, что под этим скрывается раздражение. Орсон, должно быть, тоже это почувствовал, потому что его лицо, казалось, просветлело, и он даже ободряюще похлопал Меррика по плечу. Дрейвен, Меррик, Фейн, Андрид, Морофф. Пять высших лордов королевства и пять ключевых фигур армии Императора Кренника. Они заняли свои места и слушали, как Орсон рассказывает о стычке у крепости Дрейвена. Император непринуждённо и уверенно стоял во главе стола, и каждый раз, когда он смотрел на Джин, кайбер заливало тепло. Закончив, он выпрямился и скрестил руки на груди. На мгновение за столом воцарилась задумчивая тишина. — Интересно, что сделает Вейдер в связи с уничтожением вами его подарка… — сказал Андрид, нарушив молчание. Джин вздрогнула при мысли о том, что войды были подарком. — Возможно, Вейдер не знает, каким образом они были уничтожены, — предположил Фейн. — Если кто-нибудь из Огня сумел доползти до замка Мустафар, я уверен, что они дали ему полный отчет, — ответил Орсон с презрительной улыбкой. — Он узнает о моей силе и, возможно, дважды подумает, прежде чем испытывать меня. Плечи Дрейвена были расслаблены, руки сцеплены на столе, но Джин видела напряжённые, побелевшие костяшки пальцев. — Это была не проверка, а напоминание, — коротко сказал Дрейвен. — Напоминание о том, с чем мы столкнёмся, если вы не предоставите ему… — Его глаза метнулись к Джин, затем опустились. Его пальцы разжались. — Если вы не будете придерживаться соглашения. — Официального соглашения не было. Только взаимопонимание, — возразил Орсон. Дрейвен стиснул зубы и быстро заморгал. — Конечно. Мир с пониманием того, что вы… — он откашлялся и бросил ещё один взгляд на Джин. — Вам не нужно подвергать себя цензуре, лорд Дрейвен, — сказал Орсон. Дрейвен перевёл взгляд на стол. — Вейдер ожидает постижения природы кристаллов кайбера. — Да, я знаю, — спокойно ответила Джин. Морофф неуверенно обратился к Джин: — И… вы хоть что-нибудь понимаете в этом вопросе, Ваше Величество? Джин повернулась к мужу: — Разве? Взгляд Орсона встретился с её взглядом. Он обнял её на мгновение, высоко в голубом небе. Когда он заговорил, это было официальным заключением: — Кристаллы кайбера являются священными объектами, и Вейдер никогда не должен получить в свои руки ни одного фрагмента. Вокруг стола послышалось какое-то движение. Морофф и Меррик вздохнули с облегчением и кивнули в знак согласия, но остальные опешили: Андрид покачал головой, а Фейн поднял руку, словно пытаясь восстановить равновесие. Лорд Дрейвен стоял неподвижно, но открыто смотрел на Джин. Джин ничего не заметила. Она была сосредоточена на Орсоне. Её сердце бешено колотилось, а слёзы жгли уголки глаз. Она чувствовала себя так, словно он обернул вокруг неё свой плащ и притянул её в область бесконечной, безграничной защиты. Ей хотелось поцеловать его и запустить пальцы в его волосы. Хотелось сказать ему то, что она до сих пор боялась произнести. — После брака с земной женщиной из племени Кайбери отрицать информацию Вейдера о кристаллах… Это разрушит ваш союз с ним, — голос Мороффа был хриплым, но отеческим. Он вырвал Джин из задумчивости, словно положив твёрдую руку ей на плечо. Орсон постукивал пальцем в перчатке по столу, говоря: — В мои намерения никогда не входило помогать Вейдеру использовать кайбер-кристаллы в качестве оружия. Это известно всем вам. — Никогда не было разговоров о том, чтобы использовать их как оружие, — возразил Дрейвен. — Лорд Таркин никогда даже не упоминал об этом… — Конечно, он не упоминал, — выпалила Джин. — Он рассчитывает на идеализм Небес. Который делает вас слепыми в отношении его планов. Она напряглась, ожидая почувствовать пульс гнева мужа, но ничего не произошло. Он был напряжён, но спокоен. — Что ещё могло понадобиться Вейдеру от кайбер-кристаллов? — Джин почти умоляла. Ей нужно было, чтобы они поняли. — Огонь наслаждается разрушением. Он поглощает или умирает. — Честно говоря, я не понимаю, какое это имеет значение, — сказал Дрейвен новым, небрежным тоном. Взглянув на него, Джин нахмурила брови, сбитая с толку этой переменой. — У Вейдера нет кайбер-кристаллов, и он, — последовал сардонический взгляд в сторону Джин, — вряд ли сможет их раздобыть. Ему просто нужна информация. Защита королевства стоит того, чтобы немного поделиться знаниями с ним. Андрид и Фейн согласно кивнули, и даже Морофф смотрел примирительно, поглаживая свою похожую на облако бороду. Джин повернулась к мужу: — Джеда. Орсон склонил голову набок: — Безмолвный город. — Но так было не всегда. — Да, не было. Это был духовный центр царства Огня, пока Вейдер не опустошил его. — Но почему? Зачем он разрушил один из своих городов? — Очень просто, — сказал лорд Фейн, — внушить страх и упрочить своё правление. — Не думаю, что всё так просто, — возразила Джин. — Я думаю, там было что-то, в этих землях. Что-то скрытое, что он искал. Есть причина, почему это было духовное место, место силы. Всегда необходимо смотреть в суть вещей. Пока она говорила, в её сознании сформировалось понимание. — У нас в Иду есть монолиты, которые отмечают, где выходят на поверхность источники. Они были построены сотни, возможно, тысячи лет назад. Они отмечают священное место. Что, если сама Джеда была маркером чего-то драгоценного? — Как например? — спросил Фейн. Глаза Орсона потемнели: — Например, кайбер шахт. За столом послышался шорох, но Джин продолжала: — Возможно, Вейдер намеревался уничтожить Джеду по той причине, о которой говорил лорд Фейн, но среди обломков Вейдер нашёл нечто гораздо большее, чем ожидал. Он уже перебил жрецов и жриц, так что ему не с кем было посоветоваться насчёт силы этих кристаллов. — И он обратился к Небесам. Хранителям знаний, — мрачно сказал Орсон. Джин кивнула: — Он обратился к тебе. — Если у Вейдера уже был доступ к кайбер-кристаллам, зачем он требовал от Высокой Звезды взять под свой контроль рудники Иду? — спросил генерал Меррик. — Чтобы предотвратить союз между Землёй и Небом, — ответила Джин. — Если мы воюем друг с другом, мы не представляем для него угрозы. — Это… — вмешался Дрейвен, качая головой, — это всё домыслы. У нас нет никаких доказательств! — Вы верите, что Вейдеру нужны только истории? Сказки о красивых камнях? — Джин выстрелила в ответ. — Ему нужно оружие. То, которое обеспечит его господство над всеми королевствами. — С величайшим уважением, — начал Андрид, причём таким елейным тоном, что Джин почувствовала отвращение, — нам удавалось сохранять мир с Вейдером в течение многих лет. Возможно, будет лучше, если мы продолжим наш нынешний дипломатический курс. — Его сопротивление магии стихий беспрецедентно, — добавил Меррик. — Он будет самым опасным врагом. Джин подозревала, что под обсидиановой броней Вейдера находится уже сломанное тело: слабое, искривленное, студенистое существо. Человек, низведённый до личиночной стадии, где не осталось ничего, кроме осквернённой крови и ненасытной воли. С неё было достаточно идеализма. — Мы должны применить физическую силу против лорда Вейдера и сокрушить его раз и навсегда. Кайбер ощущался на её коже холодной сталью. Как острие ножа. Голос Дрейвена дрогнул: — Вы говорите о свержении лидера королевства Огня. Это безумие. Это невозможно сделать. Вейдер — это чистая сила воли. Чистая мощь. Его нельзя сломить, его можно только умиротворить, чтобы он не испепелил нас всех! — Так вы время от времени бросаете ему кусочки для растопки? Конечно, этого ему вполне достаточно, — усмехнулась Джин. Дрейвен вскочил на ноги и ткнул пальцем в Джин: —Вы ничего не знаете о том, что нам пришлось… Он остановился, разинув рот. В комнате поднялась волна воздуха, словно невидимый пузырь надувался, втягивался и затягивался. Дрейвен подался вперёд, лицо его покраснело, глаза расширились от ужаса. Он обхватил шею обеими руками и закатил глаза. — Вы проявляете неуважение к своей Императрице, лорд Дрейвен. Орсон слегка расслабил пальцы, и Дрейвен со свистом вдохнул. Император впустил в лёгкие Дрейвена лишь тончайшую струйку воздуха. Джин ничего не сказала, но смотрела и ждала. Ей следовало бы ужаснуться, но вместо этого она ощутила острое, горячее возбуждение. Лорд Морофф медленно поднялся, словно стоял перед разъярённым животным. Он положил свои большие, тяжёлые руки на стол и склонил голову. — Ему было велено говорить свободно, Ваше Величество. Позвольте мне просить от его имени о пощаде. Ещё один тугой, мучительный вдох с хрипом вырвался у Дрейвена. Джин посмотрела на Орсона. Он смотрел на неё сверху вниз серебристыми глазами, ожидая её решения. Она кивнула, и Дрейвен рухнул в кресло, когда Император отпустил его. Орсон гордо вздёрнул подбородок и заговорил спокойным тоном, перекрывая громкое, прерывистое дыхание Дрейвена: — Иду находится под моим покровительством. Если Кайбери не хотят, чтобы я делился их знаниями, пусть будет так, но они останутся под защитой Скарифа. К Дрейвену вернулся румянец, и его дыхание успокоилось. Он покорно склонил голову: — Я не хочу разжигать войну. Я намерен обеспечить мир и безопасность во всех королевствах. Джин почувствовала в нём перемену. Внезапная лёгкость в атмосфере, как будто кто-то раздвинул шторы и впустил в комнату мягкий солнечный свет. Она наблюдала, как плечи расслабились, а лицо приобрело спокойное выражение. В голосе Орсона послышались странные нотки, и кайбер блеснул белизной в ответ. Умный человек. Она задавалась вопросом, понимали ли лорды, что они были очарованы Небесной магией. — Лорд Дрейвен. — Ваше Величество, — прохрипел Дрейвен, всё ещё скрюченный. — Вы — наша первая линия обороны против Мустафара. Я пошлю дополнительные войска в ваши пограничные земли, а с ними и генерала Меррика. — Высокая Звезда, я прошу вас передумать. Моё место здесь, с вами… Император поднял руку в перчатке, заставляя Меррика замолчать. — Лорд Дрейвен прав, — продолжил Император, возбуждённо дёрнув плечом. — То, что мы увидели на границе, было действительно напоминанием о том, с чем мы столкнулись… Он поднял палец в перчатке и указал на небо. — И мы ответили ему небольшим напоминанием о себе. Лорд Морофф тихо усмехнулся со своего места. Остальные молчали, но просветлели. Все, кроме Дрейвена, сидевшего в темноте. Подозрение одолело Джин, и она начала фокусироваться на лорде Дрейвене. — Когда Святая неделя Сативрана закончится, я отправлюсь в Иду с нашей Императрицей. Её сосредоточенность мгновенно испарилась. Орсон коснулся её руки, сжал её в своей, и Джин встала, поражённая. Всё остальное не имело значения: Вейдер, Дрейвен, этот Совет… Всё это были пустяки. Император направляется в Иду. Он отвезёт её домой. *** Я умираю тысячью смертей. Джин сжала бёдра и глубоко, беззвучно вздохнула, когда завитки воздуха распустились, потянулись и погладили её по затылку. Под ней, под несколькими пролётами мраморной лестницы, проезжали замысловатые экипажи. Мучительно медленно. Она вздрогнула и наклонила голову, вытягивая шею, и почувствовала, как потоки скользят вниз, словно пальцы. Широкие, нежные, собственнические пальцы. Ещё одна карета, ещё одна рука, поднятая вверх в прощальном приветствии, ещё один ответный жест Императора. Лучи рассветного солнца скользнули, затем пронзили далёкую линию деревьев, окрашивая облака в фиолетовый и жарко-розовый цвета. — Я думал, что ты расстроишься из-за меня. За то, что не взял свой меч и не отправился маршем прямо к замку Мустафар. Прядь волос распустилась и дразняще коснулась её щеки, Джин поймала её и заправила за ухо. — Расстроюсь? Это был шёпот недоверия. Как она могла даже попробовать объяснить, что чувствует? Это не было чем-то, что она могла легко и естественно выразить. Вода изливала бы своё сердце поэтическими декларациями, но она была Землёй. Пропитанная эмоциями, мрачно насыщенная ими, но молчаливая. Поэтому она опустила глаза, слегка покачала головой и пообещала себе, что покажет ему. Она просто должна быть терпеливой. Ещё совсем чуть-чуть. — Когда закончится Святая неделя Сативрана, мы поедем в Иду. Семь дней, и мы отправимся. — Мне понадобится ещё кое-какая дорожная одежда. Практичные вещи. Леггинсы и сапоги и… — Да-да. Но за эти семь дней я одену тебя в самые замысловатые, невероятные наряды, какие только можно себе представить. — Да помогут мне боги. — Я осыплю тебя драгоценностями. — Ты же знаешь, я не могу носить ожерелья, а мои уши даже не проколоты… — Тогда я заставлю тебя лежать обнажённой на королевском ложе и разбросаю драгоценности по твоему телу. — Звучит болезненно… Орсон наклонился и заговорил своим самым глубоким, самым разрушительным тоном: — Я буду целовать каждую маленькую красную рану. Джин сглотнула и уставилась вперёд, тепло разливалось по всему её телу. Она чувствовала, как он криво, торжествующе ухмыляется. Почти чувствовала его вкус во рту. Джин повернулась и приподнялась на цыпочки. Она обвила руками шею Императора и прижалась к нему всем телом. Она закрыла глаза. Стоя на вершине мраморной лестницы, прерывая величественную, древнюю Небесную традицию, рождённая на Земле Императрица страстно целовала Высокую Звезду.