***
Паркер переживает, что он ненароком с кем-то зацепится. Обычно он не может дать сдачи, позволяет себя избить или игнорирует проблему. Да и в последнее время к нему с завидной периодичностью цепляется лишь Флэш. Что случилось с остальными? Может, выросли из детской травли, может, наигрались, может, нашли жертву лучше. Остается гадать. Встречаться с Томпсоном после вчерашнего не хотелось. Тогда, в холле Старк Тауэр, он не ударил. На них смотрели слишком много людей, и такое поведение никто не одобрил бы. Сейчас альфе ничего не мешает приложить его хоть головой об стенку. Где-нибудь в безлюдном коридоре. Подросток постарался об этом не думать. Лучше держаться подальше. В этот раз учитель может не спасти. На удивление, задире плевать. Вокруг него собралась толпа еще больше, чем обычно. Кучка зевак, развесив уши, с удовольствием слушает о том, как круто было на встрече «избранных» в Старк Индастриз. Наглый парнишка описывает Тони Старка так, будто он не просто постоял рядом с ним на одной фотографии, а разговаривал лично. Пит закатывает глаза. Внутри бурлит недовольство. Как он вообще смеет так нагло врать о том, чем не было? Но это быстро проходит. Со звонком. Боже, ведь прошел всего один урок! Как бы ему пережить этот ад и побыстрее… Первым уроком была алгебра. На удивление, прошла она быстро. Учитель объяснял новую тему и все сидели тихо: не дай Бог не понять, в учебнике все написано на эльфийском. Если бы учитель, — противный старый альфа, — не скупился уделять больше времени ученикам, то вряд ли на его уроках бы царила тишина. С дисциплиной у мужчины не очень. На протяжении всего урока, Пит психовал. Он не мог записать ничего в тетрадь, рука дрожала и почерк дрожал вместе с ней; часто перечеркивал написанное; выдирал листы. На него стали коситься одноклассники, правда, никто ничего не сказал — не их ума дело. Дальше время начало тянуться, как жвачка. Растягиваться растягивается, но не рвется. Сейчас только обеденный перерыв, прошла лишь половина дня. Сначала парень хочет сунуться в столовую, поесть. Он ужасно голоден. Но видит, сколько людей ютится возле Томпсона. Он получил то, что хотел — всеобщее внимание, быть центром вселенной. Сердце ёкает, в желудке собирается болезненный комок и пульсирует синхронно с сердцебиением. Туда идти опасно. Да, он хочет есть, но трусит и уходит слоняться по коридорам в ожидании звонка. Последний урок — история. Наверное, самый легкий и справедливый предмет из всех. Его ведет тот бета, что на прошлой неделе отпугнул от него задиру. Хотел бы он сосредоточиться на датах и событиях. Вся информация проходит мимо него. В одно ухо вошло, в другое вышло. Перед глазами плывет. Он хмурит брови, но это совершенно не помогает, из-за напряжения лишь разболелась голова. Слава богу, день заканчивается. Последний звонок раздается, как музыка для ушей. Неужели он может идти домой! Все ученики высыпаются из школы, будто муравьи из муравейника, расходятся, кто куда. Кто-то идет парами, кто-то группками, кто-то отстраненно ото всех. Медленно коридоры пустеют, двор наполняется подростками, дорога перед школой — машинами. Многие идут домой самостоятельно, некоторые ждут. Питер не исключение. Он выходит из школы, спускается по лестнице с крыльца. Толпа слегка рассосалась. Ему, к счастью, не нужно ждать, пока его кто-то заберет. Он сам добирается до дома.***
Урок физкультуры. На этом предмете все разделяется по полу: альфы делают одно, омеги другое. Зачастую, последние вообще ничего не делают — только сидят на трибунах и наблюдают за сворой неотесанных мужланов. Сегодня все по-другому. Тренер предложил парням, — условно, — сыграть в вышибалы. Альфы согласились, — им то что, — а вот слабый пол начал возмущаться. В результате восстания, им разрешают играть. Единственный, кто не хочет участвовать — Паркер. С уроками физической культуры у него своеобразные отношения: он их ненавидит. Даже среди своих у него самые худшие результаты за нормативы. Но так как омег мало, играть заставили всех. Долго он на поле не задерживается. В него сразу прилетает мяч. Флеш и кидает со всей силы в грудную клетку. Пит не успевает среагировать, мяч врезается точнехонько в цель, а он падает назад и ударяется затылком об пол. Сложно сказать, о чем он думает в этот момент. Моментально раздается оглушительный свисток и останавливает игру — вмешался учитель. Питер слышит, что происходит вокруг. Он слышит, как падает мяч, как испуганно охают его одноклассники, как раздается свисток. Мало того, он чувствует, как к нему подбегает преподаватель. Но он не может пошевелиться, будто его парализовало. — Паркер! — Учитель быстрым шагом подходит к «подбитому» и пытается привести в чувство легким толчком. Он отзывается как-то невнятно: мучительно стонет и жмурит глаза. Несколько любопытных собираются вокруг, остальные же наблюдают с расстояния. — Живой. Отошли все! Альфа, — естественно, кто еще мог преподавать физкультуру, — подхватывает покалеченного ученика на руки и несется в медпункт. Толпа перепуганных школьников перед ним расступается и пропускает к выходу из спортзала. В коридорах никого нет, ведь идут уроки. Единственное, о чем сейчас думает мужчина — не дай Бог у него обнаружится сотрясение или чего хуже, перелом. Флэш дурак дураком, а силы хватает. От удара у хрупкого мальчика легко могло треснуть ребро. А аукнется это в первую очередь ему. Затем уже начнутся разбирательства с отмороженной семейкой Томпсонов. Только признают ли ИХ сына виновником? Конечно нет. Ответственность полностью перейдет на его плечи. Паркер болтается на его руках, как тряпичная кукла. Он уже начинает приходить в сознание и понимает, они движутся, причем очень быстро движутся и надеется, что в медпункт. Боль начала расходиться из эпицентра по всей грудной клетке и сковывать дыхание. Мужчина врывается в кабинет, в прямом смысле открывая дверь ногой. Медсестра шокировано на него смотрит и хлопает ресницами. Она не сразу замечает ребенка на руках учителя физкультуры, ведь её взгляд приковывает перепуганное выражение лица пришельца. — В него попали мячом, — кратко поясняет тренер и укладывает его на кушетку. — Видимо, со всей силы. Помимо самого броска, он ударился головой, когда падал. Молодая омега кивает и подходит к своему новому пациенту. Она осторожно закатывает футболку и осматривает место поражения. К большому удивлению, тот уже приходит в норму и открывает глаза. — Здра. здравствуйте, — подросток опускает взгляд на обнаженную часть тела и краснеет. Работница медкабинета ничего не отвечает и в первый раз касается поврежденной грудины кончиками пальцев. Отрицательной реакции она не замечает, мальчик лишь хмурится. Будь перелом, он бы визжал от боли. Действие рук становится увереннее. После грудины обследованию подвергаются ребра. На этом моменте пациент даже хихикает. В заключение, грудь пострадавшего покрывают какой-то вонючей мазью, — Медсестра основательно втерла её в кожу, — и наклеивают пластырь. — Через пару дней будешь как новенький. Он в порядке, но еще урок советую отлежаться здесь. — Несмотря на то, что это «совет», звучит как утверждение. Преподаватель успокаивается и с чистой душой уходит, обещая, что кто-нибудь занесет мальчику его вещи из раздевалки. Повисает тишина. Только сейчас Паркер замечает отвратительный запах в кабинете, насколько громко тикают часы на стене, и слышит, как ручка скребет по бумаге бумагу. Он резко дергает головой, от чего его моментально накрывает волна боли, захлестнув с затылка до лба. Глаза сами начали медленно закрываться, поэтому он решается нарушить эту тишину раньше, чем заснет. — Извините, — неловко начинает разговор Паркер. — Мне нужна справка. У меня течка… будет. Со дня на день. Не могли бы Вы… — Фамилия имя, — строго чеканит женщина. От заполнения каких-то бумаг она переключается на компьютер. — Питер Паркер. Раздается молниеносное клацанье тонких пальцев по шумной клавиатуре, щелчок мышки и омега недовольно цокает. Видимо, не нашла то, чего искала так быстро, как хотела. Приходится подождать еще какое-то время и через несколько мучительных минут снова раздается её голос: — С какого по какое число? — Медсестра откатывается на стуле назад и с дребезжанием мебели откатывает нижний ящик рабочего стола. Она достает пачку справок, скрепленных резинкой, стаскивает её и берет одну от внушительной стопки, точным движением скрепляет её и убирает обратно. — С двенадцатого по семнадцатое. — Заберешь, когда будешь уходить. — Девушка громко хлопает печатью по бумажке, резко черкает подпись и откладывает справку на край стола. После произошедшего его отправили домой, и он с удовольствием доспал свои законные несколько часов. Уже в четыре ему нужно быть в башне. Кажется, в холле. Оттуда их должны забрать наставники. Это лишь додуманные суждения. Из-за мистера Старка, — как обвинительно звучит в голове, — он пропустил ВСЮ информацию, что говорили остальной группе после вступительной речи. Единственное, что он знает — сегодня в четыре. Где, как и почему? Вопросы, на которые нет ответа.***
Питер приходит одним из самых последних. Ему пришлось немного побегать: сначала за автобусом, а затем от остановки до Старк Тауэр. Ведь он опаздывал! Он быстро прошел через охрану, показав свой пропуск, и поздоровался с милой девушкой за стойкой в холле. Но там… пусто. Нет никого, кроме Флэша. Он расслабленно развалился на диванчике с телефончиком новой модели и играл во что-то, чтобы убить время. Неужели он так сильно опоздал? Тогда почему здесь этот… Тогда почему здесь остался Флэш? Разговор затевать с ним не очень хочется. Только по-другому никак. Он резко возникает перед альфой и мило улыбается. Видок у мальчика так себе: растрепанные волосы, покрасневшие щеки, отдышка. — Привет, — собеседник его решительно игнорирует. Молодого омегу это не обижает, — он привык, — и он старается принять более приветливый вид. — Не мог бы ты подсказать, почему здесь только ты? — Снова ноль реакции. Видимо, это не с ним что-то не так. Это с задирой что-то не так. Что ж, в таком случае, нужно разговаривать на ЕГО языке, то есть, грубее. — Эй! Я вообще-то с тобой разговариваю. — С третьей попытки, Томпсон отзывается. Он кидает на раздражителя сердитый взгляд и вздергивает голову. — Тебе мало сегодня было? Если ты не закроешь рот, я могу добавить. Наставника мы ждем. Этот хмырь опаздывает. Всех уже разобрали — мы тут последние остались! И я, слышишь, Я! с тобой в одной группе. — Причина его хмурости ясна, как день. Гордого альфу задевает, что ему придется работать с каким-то омегой. — Спасибо, — после этого ни он, ни Флэш не проронят ни слова. Первый сиротливо пристроился на краю кресла напротив второго, а он, непосредственно, продолжил беззаботно играть в телефон. Их наставник опаздывает на тридцать минут. Правда, кажется, он совсем не торопился. Мужчина размеренным шагом заходит в здание, успевает улыбнуться и сделать комплимент за стойкой, пошутить с охранником и даже поправить уложенные волосы. Детей, — своих учеников, — он замечает не сразу. — О, а вот и мои спиногрызы. Один парень из вашей группы заболел, так что вас будет всего двое. Чего застыли истуканами? Вызывайте лифт. — Альфа изящно выворачивает кисти рук и подгоняет молодежь, легким движением пальцев направляя в нужную сторону. — А разве нам можно заходить туда без Вас? — Что Питер запомнил точно — одним им нельзя даже дышать за территорией «своего» этажа. — А кто сказал, что я не иду следом за вами? — С загадочной улыбкой спрашивает мужчина. Если молодому омеге не показалось, интонация у него был такой же урчащей, как когда он заигрывал с секретаршей пару минут назад. — Сделайте вид, что нет. Паркер остается здесь. Хоть поработаем, как люди, — фыркает Флэш и уже направляется к лифту. Квентин меняется в лице за долю секунды: густые брови хмуро возвышаются над глазницами, желваки напрягаются и от легкой улыбки не остается следа. — Во-первых, тебе стоит привыкнуть к тому, что он часть группы, и без него ты тоже не можешь никуда идти. Во-вторых, попридержи коней, скорострел, и вернись сюда. Я должен проинструктировать вас о технике безопасности. — Тон становится твердым, властным. Даже у Томпсона дрожат поджилки и он на полусогнутых подходит к наставнику. — Но делать я этого не буду. Надеюсь, вы и сами понимаете, что делать можно, а чего делать нельзя? Отлично! А теперь можем идти. — Бодрым, звонким голосом объявляет Бек, весело хлопает в ладоши и опережает подростков на пути к цели. От злости не остается и следа, будто ничего не было. Питер пожимает плечами, — не на него же кричали, а Флэш переваривает то, что произошло еще несколько секунд, пока его не подзывают — лифт уже здесь.