***
Когда до первого экзамена оставалось два дня, на телефон Куроно пришло СМС с неизвестного номера. «В 7 будь дома. Тебя заберет Туман.» С самого утра она была как на иголках. Девушка летала в облаках, представляя, что скажет она, что будет говорить Шигараки, кто будет на собрании, какие у них причуды, в чем будет заключаться ее первое задание в Лиге, как она будет его исполнять? Куроно совсем не думала о том, что ей предстояло пойти на преступление, что она, возможно, может посодействовать убийству кого-либо. За все время пребывания здесь она не увидела ни в ком ничего определенно плохого или определенно хорошего. Были только люди, которые следовали своим целям, идеалам, убеждениям, эмоциям. Были моменты, когда эти убеждения сталкивались, не соглашались, бились за право лучшего или сильнейшего. Она не видела ничего плохого в игре за две, противные друг другу, команды. В ЮЭЙ у нее появились друзья, с которыми надо общаться, уроки, которые надо учить, будущее, к которому готовили ее учителя. В Лиге злодеев было ее задание от дяди и всей «Акра», была ее помощь людям, у которых цели пока что совпадали с целями ее по-настоящему родной организации, а также любопытство. Огромное желание понять и изучить, примерить на себя то, что есть на этих загадочных людях: их эмоции и причины быть в Лиге, их прошлую жизнь до преступности. Куроно не думала о том, что предает все геройское общество. Ее воспитанием занимался дядя, который, в силу своей веры в «Акра» не делил людей на добрых и злых. Существовало лишь противостояние тех, кто живет, и тех, кто выживает. Живут те, кто приспосабливается под порядки, а выживают — кто эти порядки нарушает и устанавливает. Первые с рождения привыкли к обыденности жизни, будничной суете, привыкли следовать правилам, а если же нечаянно нарушили — понести наказание. Эти люди не видят смысла в бунтах. Они свыкаются с законами и правилами, не ищут в них подвоха или же несправедливости. Их жизнь размеренна и предсказуема настолько, что некоторые расписывают свои года, как по расписанию занятий: во столько женюсь, во столько рожу детей/заведу собаку/построю дом и т. д. У них есть стремления: найти хорошо оплачиваемую работу, взобраться по выше по карьерной лестнице, расплатиться с долгами, оставить детям наследство. Вторые же оторваны от такой суеты. У них другие стремления: рассказать, разрушить, построить, подчинить, освободить, доказать. Назло всем они пойдут против правил, захотят — уничтожат все, будь то человек, нация, планета. Поэтому у этих людей нет времени загадывать на будущее — надо думать о настоящем, которое не будет спрашивать о твоих желаниях, оно будет требовать от тебя действий. Герои и злодеи хоть и были вечно-непримиримыми противниками, но вместе принадлежали к второму типу людей. Каждая из сторон боролась до истощения сил, каждая стремилась к своей цели, каждая верила в свои действия. Поэтому Куроно не думала о своем предательстве. Ничья из побед ее не интересовала. Ей нужны были только правильные действия со стороны Лиги. Курогири пришел за ней ровно в семь часов вечера. Взволнованная и растерянная она появилась вместе с ним в знакомом зале, который на этот раз был полон разномастных представителей преступности. Малая часть из них, как и она сама, не были похожи на злодеев. К примеру, белокурую миловидную девушку того же возраста, что и она, никак нельзя было назвать злодейкой, тем более убийцей, но до того момента, пока та не посмотрела ей в глаза. Именно глаза придавали ей что-то бесовское, ненормальное, хитрое. Как только Куроно появилась, Химико подбежала к ней с излишне возбужденным, раскрасневшимся лицом. Эта искренняя, через чур яркая радость озадачила Куроно. — Ну наконец-то, еще девочка в нашем дружном коллективе! Будем подружками, я Химико Тога, — девушка протянула ей руку, широко улыбаясь и показывая свои острые зубки-клыки. Из итак неаккуратных пучков на голове выбилось пару прядок волос. Куроно, кроме глаз, искривших слишком сильным умилением, поразило в Химико то, какая она уютная. Помятая прическа, объемный по размерам бежевый кардиган — эти вещи создавали вокруг Тоги теплую дружелюбную, хоть и слишком сумасшедшую атмосферу. — Потом познакомитесь, сейчас главное, чтобы вы все поняли, — привлек к себе внимание Шигараки. — Она, — он указал на Куроно. — Наш шпион в ЮЭЙ. Мы, конечно, и так располагаем всеми нужными нам сведениями для нападения, но подстраховаться не помешает. Вы все знаете причуды друг друга. Все, кроме нее, — Томура повернулся, приглашая девушку. — Расскажи им, что ты можешь, да поподробнее. Сам Шигараки узнал о всех тонкостях причуды Куроно на следующий день после знакомства. Он считал, что все члены передового отряда, должны знать друг о друге все, но сам не был настроен на долгие, обычно ему присущие, разговоры. Настроение было паршивое, руки так и чесались схватить кого-нибудь за горло за любую оплошность. Утром Курогири получил не заслуженную порцию оскорблений, Гиран тоже попал под горячую руку. Все из-за того, что Шигараки не переставая думал о своих провалах, винил и ненавидел себя и всех вокруг. Пока Куроно рассказывала о своей причуде, заикаясь и подбирая слова, он ничего не слышал, а все думал о предстоящем нападении. Ни одна деталь не должна ускользнуть из его рук, в этот раз он обязан победить. — Шигараки, — тихо и неуверенно позвала его Куроно уже в третий раз. Когда он поднял голову, не до конца понимая, что от него хотят, она стояла рядом и пристально всматривалась в его лицо, скрытое под маской. Ее глаза, как сканер, проникали куда-то внутрь, видели его слабый огонек души, так яростно разжигавшийся под ветром надежды и желания показать свою силу, победить героев, оправдать ожидания учителя. В этом взгляде он не видел ненужную ему жалость. В нем было понимание и участие, готовность помочь. Томура иногда не понимал, откуда у него берется недоверие к этой девушке. Но все равно продолжал осторожничать. Даже при составлении плана нападения, он сделал акцент на то, что Куроно может предать их. Она не знала ни об одной из причуд передового отряда. Сегодняшнее собрание началось раньше, чем она пришла. Он изложил всем стратегию и предупредил о Куроно. Ее причуда очень эффективна и полезна, грех упустить такой кадр, который к тому же не был последователем так надоевшего Томуре Пятна. Он хотел сыграть на ее наивности и неопытности, но боялся сам попасться в ловушку. — Ты будешь действовать независимо от передового отряда. Если подвернется момент, чтобы схватить Бакуго, сделай это, даже если раскроешь себя. В остальных же случаях не выдавай свое причастие к происходящему. От тебя толком ничего не требуется. Твоя информация хорошо помогла мне, но я не хочу, чтобы твоя неопытность путалась под их ногами. Все стали постепенно покидать бар, будто не обращая внимания на то, что говорит Шигараки и на удивленный взгляд Куроно. Высокий темноволосый мужчина со странными шрамами на лице, взглянул напоследок на нее из-под полуопущенных век. Все время, пока говорила Куроно, он не спускал с нее холодных голубых глаз, так ярко выделявшихся на черной обожженной коже вокруг век. Ее этот взгляд смущал и теснил, под ним было неловко. — Они уже знают то, что надо сделать, мы обговорили все до твоего прихода, — ответил на немой вопрос Шигараки, когда закрылась дверь за последним выходящим. — Тогда зачем нужна я? — хмыкнув, недовольно спросила Куроно. Не зная их плана, она не сможет предотвратить их действия. Одна надежда остается на нее саму. Придется ослушаться Шигараки, действовать по-своему, даже не предложив лучшую альтернативу его плану. Она не знает, что они приготовили для А-класса, для ее класса. Они поймают Каччана и, буквально, пригласят к себе в гости Всемогущего. Лига падет, а она не выполнит миссию, возложенную на нее «Акра», и подведет дядю. — Ты не должна вызывать подозрений, и поэтому, будешь независима в своих действиях. Во время нападения веди себя как все. Действуй по ситуации, потому что мы не можем знать где именно ты будешь находиться во время начала нападения. А еще, все знают о твоей причуде, даже если ты скроешь лицо, они вычислят тебя по ней. Теперь ты поняла? Усталость и раздражение сказывались на его тоне и сдержанности, а скорее несдержанности. Нервный и недовольный тем, что надо все пережевывать и объяснять, Шигараки встал, чтобы поскорее уйти. Иначе, он чувствовал, не выдержит и, в лучшем случае, просто наорет на Куроно, хотя и этого он не желал. В ней была та простота, которой никогда не понимал Томура. Эта простота присутствует чаще всего в детях. Для них все предельно просто и ясно, они честны и прямолинейны. Она такая же: какой вопрос не задай, ее ответ показывает насколько все просто, и как человек любит все усложнять. Куроно — открытая книга, толковый словарь. На ее словах все выглядит достаточно просто и удобно, потому что ее сухая бесчувственная философия придерживается того, что в том, что происходит с людьми виноваты либо сами люди, либо случайность. Из-за этого строгого, но по своему наивного убеждения, он не хотел показывать ей свое недовольство, не хотел срывать на нее всю накопившуюся злость. — Шигараки, так нельзя! Куроно очень испугалась того, что она не сможет ничего предпринять и изменить, для того, чтобы положение Лиги Злодеев не стало хуже. Она боялась упустить возможность, ту самую минуту, когда еще можно все исправить, и в будущем у Томуры не будет никаких проблем. Девушка понимала его и видела между им и собой сходство: каждый пытается оправдать доверие своего учителя, каждый боится неудачи. Она не могла рассказать ему все, но знала и чувствовала, что он воспринимает серьезно все ее неуверенные и оборванные на полуслове фразы, все, что она говорит, он имеет в виду. — Нельзя похищать Бакуго, — неуверенно сказала Кей, когда Томура медленно и неохотно обернулся к ней. Она совсем потерялась и запуталась, не знала, что сказать и что сделать. — Поверь, я полностью на твоей стороне, но это нападение на учеников ЮЭЙ повлечет за собой опасность для Лиги. Это же герои! Они не оставят просто так своего ученика в опасности, обязательно придет Всемогущий! А ты уверен, что готов с ним сразиться? В прошлые раза он победил Номо, а Старатель практически в одиночку справился с армией таких. Лига не готова к таким серьезным сражениям, рисковать не надо. Герои придут за Бакуго, и мы проиграем им. — Надо же, — скрестив руки, начал Шигараки, совершенно разъяренный. Весь день он думал о своих неудачах и провалах, так на тебе, нашлась та, которая все его мысли вынесла на слух. — Надо же, — повторил он, теперь только с усмешкой. — Еще недавно ты говорила, что не веришь в героев. Так, неужели, пребывание рядом с ними в академии изменило твое мнение? Ты не веришь, что я могу победить? — Шигараки, ты можешь победить, но не сейчас и не таким способом, — страх нахлынул с большей силой, только это был уже страх после опрометчивых и необдуманных действий. — Пожалуйста, послушай меня. Не надо похищать Бакуго. Только и всего, — она отчаялась уже найти в нем понимание и хоть малую толику поддержки. — Но на кой-тебе сдался этот Кацуки? Неужели нельзя обойтись без его похищения? Он молчал, опустив голову. Куроно не могла смотреть на него такого. Ей не хотелось видеть Шигараки слабым и беспомощным, каким он был сейчас. Она видела, что он был не в настроении, видела, с какой злобой он смотрел на нее и как все ниже и ниже опускались его голова и руки, пока она говорила. Лучше бы Шигараки набросился на нее, но не молчал. — Тебе пора домой, Куроно, — мягко сказал Курогири, решив смягчить обстановку.***
Вернувшись домой, Куроно, не долго думая, набрала номер дяди. Совершенно растерянная, она боялась, что наговорила лишнего, а он мог помочь ей советом, поддержкой либо критикой, которую он никогда не забывал высказывать. Ей нужно было отрезвляющее мнение со стороны, из-за ее вспыльчивого характера часто ситуации воспринимались ею куда более хуже, чем есть на самом деле. Они не связывались уже довольно давно, и девушка даже привыкла к отсутствию дяди в своей повседневной жизни. Но ведь, когда что-то болит, мы достаем старые знакомые лекарства. Услышав знакомый голос, Куроно вдруг поняла, что этот звонок ей не нужен. Она вспомнила, как дала себе обещание в аэропорту перед отъездом, что это задание будет выполнено ею лично, без чьей- либо помощи и вмешательства. Набор номера, несколько гудков — результат привычки многих лет зависимости от дяди и его помощи. Проведя недолгий сухой разговор о «как дела?», «как на работе?» и насмешив Рэйдела своим «соскучившимся» звонком на ночь глядя, Куроно убедилась в сотый раз, что их семья черства, как хлеб. Она, конечно же, любила и уважала дядю, была благодарна ему за все и знала, что можно было на него положиться, но так порой ей не хватало в их отношениях чего-то теплого и уютного, что бывает в обычных семьях. Чтобы развеять вдруг заглянувшую в гости тоску, она отправилась тренироваться. *** Экзамены по теории прошли и подошла практика, а Куроно все еще не знала, что надумал Шигараки. Обычно, когда девушка забывалась и опаздывала на встречу с ним, чтобы обсудить дела академии, он писал и звонил. Даже если рассказывать было особо нечего, Томура требовал ее посещать бар каждый день. А тут тишина. И Курогири не появляется. Она передумала все, что только можно, все планы и возможности развития ситуации, и все казалось ей не тем. Все возможные вариации решения проблемы самостоятельно, то есть действуя вне плана Шигараки, казались ей абсурдными и невыполнимыми. Страх провала и неуверенность в себе делают свое дело: окружающие стали замечать в ней апатию, отсутствие эмоций и постоянную задумчивость. Айзава грешил на переутомленность. Теория была сдана ею хоть и не лучше всех, но на хорошие баллы. В такие критические моменты единственное, что она могла делать — думать. Темы уроков воспринимались легко, голова так и кипела, ей нужна была мыслительная нагрузка.***
В день практического экзамена Куроно входила в класс с твердым пониманием того, что ей здесь не место. Школьная жизнь без ежедневных встреч с Шигараки казалась бессмысленной. Она не ставила себе определенной цели пройти тест, ей было единственной в классе все равно на его исход. В какой-то степени Куроно хотела не пройти, остаться дома и сгнить на дополнительных уроках Айзавы. Недолгая встреча в классе, а после сбор на автобусной остановке прошли как в тумане и не оставили за собой ничего в памяти, как привычная ежедневная рутина. Очнулась она только когда Ашидо драматически оперлась на ее плечо, когда классу сказали, что драться надо будет не с роботами, а с учителями. — Они что, совсем не хотят, чтобы мы прошли этот тест? Стали распределять пары и учителей-злодеев к ним. — А теперь Куроно, — кровожадный взгляд Айзавы так и светился желанием завалить ее на этом экзамене. — Ты перевелась к нам из другой академии. Из-за рекомендации специального типа я не имел права тебя не принять, хотя очень этого хотелось. Все пары распределены по какому-то принципу, тебя же, кроме как по теории, я судить и знать не могу. За такое короткое время ты не так надежно узнала ребят, как и они тебя. Из-за всего этого я решил, что этот тест определит — остаешься ты в ЮЭЙ или будешь исключена. Пары у тебя нет — твой противник я, а экзамен будет проводиться после всех. Куроно, по приезду на место проведения экзамена, прошла в медпункт, где она и Исцеляющая девочка могли наблюдать за экзаменами остальных учеников. Стук сердца Куроно заглушал ее собственные мысли, она не могла понять, что делать. Хотелось все бросить и признаться всем, что не сможет выполнить эту миссию, не сможет исправить будущее, предначертанное Шигараки и Лиге Злодеев. Всего-то надо провалить экзамен, чтобы Айзава ее вышвырнул за порог академии. Но сомнение, что все еще может наладиться и что сейчас, так рассуждая, она отступает от своей удачи, напоминало, что Куроно обязана победить не только ради себя, но и «Акра», тех людей, которые надеются на нее. Она боялась ошибиться. — Эти двое определенно самая худшая пара, — комментарии Исцеляющей девочки вынули ее из сложных размышлений. По ту сторону экрана разгорелась настоящая битва титанов. Разрушительная сила Всемогущего против взрывного характера Каччана и мощи причуды Мидории. Эти двое непомерно сильны. Никогда еще Куроно не сравнивала свои силы с чьими-либо еще. В них она была уверена на все сто, поэтому даже не допускала того, что кто-либо из одноклассников мог с нею легко справиться. Сейчас же она понимала, как сильно заблуждалась. Каччан, даже побитый Всемогущим, вместе со своими через чур импульсивными криками, был великолепен в бою. Но больше всего восхищало в нем Куроно то, что он никогда не рассматривает поражение, как вариант исхода боя. Нежелание проиграть. Им определенно движет очень яркая и большая цель, мысли о которой не дают ему сдаваться и колебаться в своих силах. Вот почему, даже если Всемогущий не спасет его, Бакугоу не станет членом Лиги. Его мечта даже боком не касается с взаимоотношениями со злодеями. «Быть злодеем» — не входит в его понимание. Был бы он человеком, убеждения которого можно пошатнуть и заставить его верить в их неправильность, еще был бы шанс, но тут — полностью вылепленная скульптура, не требующая доработок со стороны, которая, хоть и с критикой за спиной, но будет нести свои убеждения, чтобы на нее не влияло. Мидория еще более прост для понимания Куроно. По тому как он дерется со Всемогущим можно без труда понять, что им движет, так же как и мешает — идеал. Он заполняет всю его жизнь до краев, от чего становится жизненно необходимым. Весь класс замечает особенный трепет Мидории перед Всемогущим, какого не испытывает простой фанат. Куроно предполагала, что такие чувства вызваны тем, что Всемогущему довелось когда-либо спасти Изуку. Тогда тот, испытав весь героизм своего идеала на себе, совсем воодушевился и связал себя и героя нитью всепоглощающей благодарности. Такое восхищение, доходящее до одержимости, было понятно, но не вызывало никаких хороших чувств у девушки. Но этих двоих, как бы не были они противоположны друг другу, связывала одна цель — стать героем. И не просто героем, а сильнейшим. Цели и стремления Куроно не совпадали с целями класса и академии в общем, поэтому она чувствовала неловкость на уроках, посвященных героизму. Ей приходилось учиться тому, что ее не интересовало, тому, что ей не пригодиться — это раздражало девушку больше всего. Подошла ее очередь. Практически все собрались в комнате наблюдения, чтобы увидеть бой Айзавы и Куроно. Пустой мини-городок, на площади которого сейчас находилось всего два человека, навел на нее меланхолическое настроение. Она поняла, что за все свободное время не придумала ничего того, что можно противопоставить Айзаве. С его причудой будет трудно. На ближний бой ей рассчитывать не придется, вряд ли он снизойдет до этого. Ей стало страшно за возможный проигрыш, который будет символизировать не только исключение из ЮЭЙ, но и провал всей операции. Был дан сигнал о начале экзамена. «Судя по экзамену Тодороки и Яойорозу, преимущество Сотриголовы во внезапности, а нападать скорее всего он будет сверху. — девушка огляделась по сторонам, в особенности на крыши зданий. — Пока нет. Он всеми силами постарается завалить меня в этом тесте. Я могу создать из своей «проволоки» что-то по типу меча. Даже если моя причуда исчезнет, он останется. Но и что с того? Айзава может обездвижить меня своими лентами, даже не подходя. Но можно и не рассчитывать на победу в бою с ним. Экзамен можно пройти иначе, ворота где-то впереди.» Чтобы точнее определить месторасположение ворот и лишить противника возможности внезапной атаки сверху, она решила взобраться на крышу. Через бинты на обоих кистях ее рук появились тонкие нити, которые затем стали прочнее, толще и длиннее. Выработав за годы тренировок идеальное чувство равновесия, Куроно без труда балансировала на «ходулях», поднимаясь все выше. Крыша была не столь высокая, но ворота с яркой вывеской отсюда были видны. Айзавы все еще нигде не было. Вырвав из рук нити, которые еще не успели затвердеть, Куроно размотала разорванные окровавленные бинты. Посмотрев на свои раны, Куроно мрачно усмехнулась — «Еще не начался бой, а я уже вся в крови.» Была бы у нее причуда «супер прыжок» или что-то в этом роде, Куроно с легкостью бы оказалась у ворот, но пришлось перепрыгивать с крыши на крышу, ловко и быстро создавая все новые и новые «ходули», которые со звоном падали на землю, когда девушка их вырывала из рук. Перед каждым таким прыжком она проверяла себя на присутствие причуды, не хотелось бы упасть с такой высоты. Ее опасения подтвердились, когда в нескольких домах от ворот, она не смогла вывести нити наружу. Ноги неожиданно обвили белые ленты, затянулись, дернули, и Куроно покатилась по кирпичной крыше. Дом был в три этажа, падая на уровне уже первого, девушка попробовала активировать причуду. Видимо Айзава, во время падения, упустил ее из виду. Из спины выросло шесть, как у паука, лап. От силы падения, упершись в асфальт, они прогнулись, но все же задержали Куроно в нескольких сантиметрах от земли. Еще несколько секунд она ощущала свои новые конечности, как руки и ноги, но лимит исчерпал себя быстро — девушка слишком рано «отрастила» лапы в полете. В спину воткнулось шесть копий: лопатки, ребра — боль разлилась по всему телу. Скорее поднявшись, она стала вытаскивать из спины окровавленные изогнутые лапы, которые, к счастью, успели зайти не так глубоко. Но создать себе какое-либо оружие Куроно не успела. Ленты связали ее руки, наконец-то, она увидела учителя. Он спустился с крыши, но остался стоять подальше от нее. — Осталось 15 минут! — от громкого голоса директора девушка вздрогнула. «Осталось всего 15 минут. Я не смогу ничего сделать, стой он тут все время. Даже если моргнет, даже если успею за это время создать что-нибудь… нож, то что тогда? Я могу победить, но так нельзя! Надо придумать что-нибудь другое. Ленты эти не перерезать. Сбежать мне не удастся. Остается только одно… — она шевельнулась, чтобы проверить, не потеряла ли наручники. — Надо, чтобы он подошел ближе, с его реакцией мне надо быть в разы быстрее, чем обычно.» — На удивление, я рассчитывал на долгий бой. Учитывая, сколько ты готовилась, я ожидал больше, чем это, — его глаза покраснели, и он моргнул, но девушка сочла этот момент не подходящим. Айзава был недоволен. — У меня еще есть время, — сказала Куроно в свое оправдание. «Он слишком долго не моргал, теперь время его действия его причуды будет постепенно уменьшаться, он начнет моргать чаще.» Айзава снова моргнул. «Он не знает мою причуду так хорошо, чтобы расслабиться сейчас.» — Осталось 10 минут! «Сейчас.» Он моргнул, что заняло какую-то долю секунды, но Куроно успела выпустить тонкую, но прочную нить, которая держала наручники. Айзава, лентой выбил их, когда те были у его руки. Причуда Куроно исчезла, новая конечность перестала расти в длину, но все равно продолжала двигаться. Она обвила учителя за пояс и потянула на себя. От неожиданности и силы тяги, Айзава пошатнулся и сделал шаг вперед, но остался твердо стоять, сопротивляясь давлению. В последнюю секунду нить обвила его правую руку и застыла, положенные десять секунд иссякли. В левую сторону живота вонзилась толстая игла. За время, что Айзава отвлекся на обвивающие его руку путы, девушка успела отрастить еще одну конечность, которой потянулась к наручникам. Даже когда учитель вновь воспользовался своей способностью, у нее оставалось еще пять секунд, за которые она успела надеть наручники на его свободную руку. Оба связанные, они внимательно оценивали противника. Девушке осталось надеть наручники на вторую руку, а времени чуть больше пяти минут. Хочет не хочет, но он моргнет. Главное ей самой успеть не потерять сознание. Каждое движение Айзавы отдавалось ей болью в животе, две толстые иглы впивались в тело. Своими конечностями она уже не могла пользоваться, но одна из них крепко схватила Сотриголову. Сам он не ослабил хватку. Его ленты покрылись кровью из-за ран на спине Куроно. « Если бы можно было, я победила бы еще с первого нападения, без всяких заморочек вонзила бы в него длинную толстую иглу, — она улыбнулась своим мыслям. — Моя проблема в том, что я не знаю как выиграть в бою, не убивая противника. ЮЭЙ не «Акра».» Она подняла уставшие глаза на учителя, тот все еще стоял связанный ею, ждал следующих действий, она же ждала, когда закончиться время. Он пошевелился. Всего пару миллиметров в сторону, а игла в животе девушки хорошенько поковырялась в ней. Куроно так и хотелось закричать: «Не шевелитесь!», но нельзя. Просить, чтобы он не делал больно? Нелепо. — Учитель, вы же можете освободить руку, да и вообще чего вы ждете? — она понимала, что ей лишь дали шанс. У Айзавы, кроме причуды, есть и собственная сила, он может двигаться, и связана у него только одна рука. А для нее один шаг аукнется тычком в бок и сильнейшей болью под ребрами, где застрял кусок металла. — Вы меня жалеете или проверяете, что я буду делать дальше? — Айзава нахмурился. - Если первое, то не надо. А второе вы сами знаете, — Куроно хоть и желала поскорее закончить, пусть даже проиграв, но не с чувством, что на тебя нападали неполноценно. Ее злило, что достался противник с причудой, идеальной для противостояния ей. Злило, что приходится обходными путями добывать победу, потому что нельзя победить простым способом, которому ее учили много лет. Злило, что она так мало прошла. Злила собственная слабость. — Осталось 3 минуты. Размышляя, Куроно пропустила множество удобных моментов для нападения. Айзава все еще ничего не предпринимал. Думая, что он не особо старается, а лишь ждет ее, девушке даже будет противна эта победа. Но нельзя просто ждать. Когда учитель снова моргнул, по тому же подобию, Куроно создала руку, протянула ее к наручникам. Десяти секунд ей вполне хватило, чтобы защелкнуть замок на второй кисти противника. Прозвенела сирена. Экзамен закончился.