Шпион

      До отеля Саша добирался, как в тумане. Голова приятно гудела, а ноги, словно налившись свинцом, отказывались его держать. То, что произошло еще час назад казалось сном. Самой смелой ожившей фантазией. Может, он действительно спал? Саша даже ущипнул себя за руку, что развеять морок, но ничего не произошло. По-прежнему в Монако царила ночь, с моря доносился шум волн, а кое-где до сих пор кипела жизнь. А значит, это все было не наваждением, а реальностью. Та, в которой Фалькао признался ему в любви. Та, в которой Радамель его поцеловал. И этот поцелуй, похоже, тоже был настоящим. От мыслей о нем у Головина кружилась голова, он шел по направлению к отелю словно в бреду, все еще не веря в то, что это все действительно случилось. Саша чувствовал в теле слабость, но списывал на пережитые эмоции, как и то, что еле передвигал ноги.              Дорога заняла у Головина не мало времени и в отеле уже было тихо и пусто. Взяв ключ-карту у зевающего администратора, он направился в сторону лифта.              — Саша? — неожиданно теплый и озабоченный голос Ерохина, без привычного пафоса, заставил его вздрогнуть.              Головин нервно сглотнул, но ничего не ответил.              — Саша, где ты был? — спросил Александр. Саше показалось или он говорил и смотрел на него с нежностью и грустью?              — Эм-м… Гулял, — промямлил Саша, отводя глаза.              Казалось, один внимательный взгляд и Ерохин все поймет, где он был и чем занимался. Почему-то именно от Александра захотелось скрыть факт его встречи с Фалькао, а тем более поцелуй.              — В такое время? — уточнил Ерохин, всем своим видом показывая, что ни капли не верит в такие прогулки.              — Я не мог уснуть, — нагло соврал Саша, еле ворочая языком от усталости. Усталость была не столько физической, сколько эмоциональной. Хотелось закрыться в своем номере и быстрее упасть в кровать.              Мир с каждой секундой расплывался все больше, а шевелиться становилось все тяжелее. Головин попытался сделать еще один шаг в сторону лифта, но в этот миг земля окончательно уплыла из-под ног. Кажется, он терял сознание. Последней мыслью было то, что не могли ведь его отравить?              Но полностью отключиться Саша не смог. Он балансировал где-то между явью и беспамятством. Он понимал, что происходит, а пошевелиться не мог. Головин лишь чувствовал, как его подхватили сильные руки Ерохина, видел его еще более обеспокоенное лицо, который, кажется, что-то ему говорил. Головин не помнил, как оказался в своем номере, кажется, Александр тащил его практически на себе, а потом бережно уложил в кровать. Наверное, ему почудились эти теплые прикосновения Ерохина, который осторожно гладил его по голове и лицу.              — Саша…              — Ммм, — неизвестно сколько времени прошло, когда сознание стало проясняться.              — Ты грохнулся в обморок, — с каплей осуждения сказал Ерохин.              — Угу, — согласился Саша.              — Ты когда ел в последний раз?              — Не помню, — Головин действительно не помнил, кажется, от волнения и предвкушения встречи с Фалькао ему в горло не лезло и кусочка, — может быть вчера.              — Мы с тобой завтракали вместе два дня назад!              — Не было аппетита, — признался Саша. Ну а что ему еще оставалось делать?              — Ты в своем уме? А если бы ты упал во время задания? — возмутился Александр, возвращая себе привычный тон.              — Не занудствуй, — тихо проворчал Головин, понимая, что скорее всего дело вовсе не в еде, — завтра буду, как огурчик!              — Ладно, — неожиданно быстро согласился Ерохин, — мне остаться?              — Что? — удивился Саша, и если бы мог, то наверное бы подскочил с места, — не нужно… Все хорошо. Спасибо.              Ерохин покачал головой, но ничего не ответил. Помедлив еще пару минут, он пожелал ему спокойной ночи и вышел из номера, оставив Сашу в полном недоумении. Похоже странности творились не только с ним. Вот только, что тревожило Александра?              Несмотря на все пережитое, уснул в эту ночь Головин мгновенно, едва он прикрыл глаза. А вот утром с трудом разлепил веки, да и то, потому что в дверь настойчиво стучали. Голова гудела, а ноги по-прежнему были ватными. Вот что понадобилось Ерохину с утра пораньше? В том, что это был он, сомневаться не приходилось — кто еще будет так упорно ломиться к Саше в номер?              — Ерохин, будь человеком, дай поспать, — проворчал Головин, открывая дверь.              — Сколько можно спать? — Александр смерил его изучающим взглядом, а потом неожиданно мягко добавил, — тебе нужно поесть!              — Да поем я, поем, — отмахнулся Саша, — а тебе чего не спится в такую рань?              — Час дня — это по-твоему рань? — вернув своему голосу саркастичные нотки, уточнил Ерохин.              — Сколько?! — переспросил Саша. Ему казалось, что проспал он не больше шести часов, а оказывается почти двенадцать!              — Ты опоздал на завтрак, цыпленок, — кивнул Александр, — а если пропустишь еще и обед, то я тебя укушу!              — Блин, почему ты не разбудил меня раньше? — схватился за голову Саша.              — Не волнуйся так, цыпа, перед Михалычем я тебя отмазал, — фыркнул Ерохин, — но ты теперь мой должник!              — О, нет, — обреченно простонал Головин, — даже боюсь представить, что ты от меня потребуешь теперь.              — Всего лишь ужин. Сегодня. Вечером.              — Так просто? — удивился Саша, — в чем подвох?              — Ни в чем. А теперь собирайся, я прослежу, чтобы ты дожил до вечера и сходил на гребаный обед!              — Ладно-ладно, мамочка, сейчас иду, — закатил глаза Головин, настойчиво подталкивая его в сторону двери.              — Согласен быть твоим папочкой, — усмехнулся Ерохин на прощание и подмигнул ему. По этому жесту было ясно, что понимать намеки Александра он научился безошибочно.              — Очень смешно, — проворчал Саша, а где-то внутри приятно сжалось от этой шальной мысли.              Пока Головин был в душе, его мысли лихорадочно блуждали по его несчастной голове. Еще вчера его ноги подкашивались от мысли о Фалькао и их поцелуе, а теперь его фантазия подкидывала красочные картинки о нем и Ерохине. Даже несмотря на то, что Александр явно издевался и ни единому его слову верить было нельзя, все равно эти мысли оказалось слишком сладкими. Попытавшись представить вместо Ерохина Фалькао, Саша понял, что ничего не выходит. Казалось, что Радамель для него был лишь яркой, недоступной игрушкой, о которой он мечтал, а теперь, когда получил ее — она особо то и не нужна?              Весь день из штаба не было вестей. В какой-то момент Саше даже начало казаться, что он в Монако в отпуске, а не на задании. Причин подобной тишины он знать не хотел, возможно, это было просто затишье перед бурей, но скорее всего, Фабрегас просто залег на дно и выстраивал новый план по продаже яиц, а разведка терпела очередную неудачу в его поисках.              Головин время до ужина коротал в своем номере, мыслями то и дело возвращаясь к Радамелю и его признанию. И Саша с ужасом понимал, что еще ночью у него тряслись поджилки от этих воспоминаний, а теперь сердце предательски и равнодушно молчало, будто и не было тех лет невзаимной влюбленности в этого человека. Сейчас, Фалькао казался обычным мужчиной — потерянным и запутавшимся. В его историю Головину хотелось верить, но чем больше он о ней размышлял, больше находил разногласий. Саша не хотел думать, что Радамель его обманул, но и проверить правдивость его слов было практически невозможно.              Вечером, когда за окном уже сгустились сумерки, а на улице зажглись фонари и окна соседних домов, в комнату Саши постучали. На пороге оказался работник отеля, который передал ему сложенную вдвое записку и удалился.              «Я жду тебя у себя»              И все. Не подписи, никаких подробностей. В этом был весь Ерохин.              Саша вздохнул, это было совсем не то, на что он рассчитывал, когда соглашался на ужин с Александром. Головин был уверен, что его ждет обычное, ничем не примечательное посещение ресторана, скрашенное парочкой бокалов вина. Но поскольку он уже согласился, отступать было нельзя. И если подумать, не особо-то хотелось. Ужин наедине казался ему более приятным, чем забитый до отказа ресторанный зал. Приведя волосы в порядок и расправив воротник рубашки, Головин остался собой вполне доволен. Даже мелькнула самоуверенная мысль о том, что устоять перед ним никто не сможет. В том числе и Ерохин.              Взгляд, которым окинул его Александр, открыв дверь, эту уверенность в Саше укрепило. Ему явно нравилось то, что он видел, а Головину льстила мысль о том, что Ерохин оценил его внешний вид. Как бы глупо это не звучало.              Ерохин совершенно точно готовился к ужину, хотя и старался делать вид, что это не так. Но вот идеально белая рубашка, безупречно выглаженная, тонкая цепочка на шее, выглядывавшая из-под расстегнутого ворота — выдавали его с головой.              — Заходи, цыпа, — Александр пропустил Сашу в номер и совершенно бесстыдно окинул его взглядом, — выглядишь аппетитнее, чем наш ужин.              — Ой, заткнись! — вспыхнул Головин и прошел на просторный балкон, где уже стоял накрытый стол. Его уже давно не возмущали намеки Ерохина. Он даже привык к ним и реагировал так, как того желал Александр. Пресекал их, отмахивался, но при этом смущался и улыбался. Это начинало нравиться, хотя и не должно было.              — Я заказал на свой вкус, но уверен, что тебе понравится!              — Ризотто с креветками? — Саше было все равно, что заказал Ерохин. Привередливым в еде он никогда не был и согласился бы на что угодно, чтобы не обижать Александра. Старался же, — мое любимое.              — Так и знал, что у тебя хороший вкус, — взял со стола бутылку вина, Ерохин наполнил два бокала, — французское…              — Угу, — вообще, Саша пил редко и отличить французское вино от испанского или итальянского никогда бы не смог.              — И еще у нас нисуаз с тунцом и на десерт бланманже.              — Не люблю сладкое… — поморщился Саша.              — Кончено, куда тебе сладости. Ты сам как десерт.              — Это только с виду! — засмеялся Головин, взяв из рук Александра фужер вина, — на самом деле не такой уж и сладкий.              — Не ври, я уже проверил…. — не согласился Ерохин, заставив Головина еще раз покраснеть. Значит, он тоже помнил.              Мысли об их поцелуе все еще преследовали Сашу, и повторить его он, кажется, был не против. Просто, чтобы вспомнить и прочувствовать полностью. Тогда это было так быстро, так неожиданно, что ничего кроме шока он не испытал. Но точно мог сказать одно — это было приятнее, чем целовать Фалькао.              Чтобы закончить разговор свернувший не в то русло, Саша схватился за вилку, повернувшись вполоборота в сторону улицы. Вид с балкона открывался потрясающий: на город уже полностью опустилась ночь и теперь освещался миллионами огней, где-то вдали слышался шум волн, голоса людей и негромкая музыка. Казалось, даже воздух пропитался ароматами моря, цветущих деревьев и мокрого асфальта. Головину вдруг показалось, что он герой романтическо-приключенческого фильма, и этот ужин очень сильно походил на настоящее свидание. Было во всем этом что-то правильное. Близость Александра, его горящие глаза и намеки льстили, заставляя фантазию все больше распаляться, а алкоголь, разливающийся жаром по венам, это только усугублял.              — Вкусно? — с улыбкой спросил Александр, не спуская с него взгляда.              — Обычное ризотто, — пожал плечами Головин.              — Не обычное! А лучшее! Ты вообще, представляешь, как в Монако сложно найти настоящее итальянское ризотто? — фыркнул Ерохин. При этом он выглядел настолько очаровательно возмущенным, что Саша помимо воли улыбнулся и кивнул.              — Ну раз ты так говоришь — мне лучше не спорить! — Саша покрутил в руках бокал вина, — я не гурман.              — Но ты наверное был в Италии? Паста, паэлья…. — Головин отрицательно покачал головой, — ну хотя бы пицца?!              — Не без этого! Доставка работает отлично! Мне вот нравится из До-до…              — Я про настоящую, из дровяной печи, — голос Ерохина звучал удивленно-разочарованно, — нет?              — Я не был в Италии…              — В Индии?              — Нет. Вообще, я не так часто покидал Москву. Работа оператора этого не подразумевала.              — Удивительно… — бросил Александр, ковыряясь в своей тарелке. Саша во все глаза смотрел на него, удивляясь резкой перемене. Впервые он видел его смущенным.              — Что именно? — нарушил Головин молчание, почти полностью осушив бокал вина, которое оказалось на удивление вкусным.              — Что такой талантливый агент как ты, был простым оператором… — Александр придвинулся ближе к нему, почти касаясь его локтя своим.              — А мне нравилось! Да и Фалькао… — произнеся его имя, Саша прислушался к своим ощущениям и ничего не почувствовал. Вообще ничего.              — Ах, конечно, — жестко отрезал Ерохин, напрягаясь и откидываясь на спинку стула, — твой распрекрасный Радамель…              — Он хороший… — ответ прозвучал жалостливо, — просто мне нравилось с ним работать. И ни о чем другом я не думал.              — Понимаю… — - кивнул Ерохин, — ты бы и сейчас хотел, чтобы напротив сидел он, а не я?              А вот в этом Саша уверен не был. Напротив. В этот вечер все было как никогда правильно. И мысли о Фалькао казались неуместными.              Потянувшись Саша коснулся его ладони. Впервые коснулся сам. И сжал так крепко, что самое время было винить во всем алкоголь, ну и конечно, горящие глаза Ерохина, и свечи эти с запахом ванили и корицы, и огни на улице и доносившуюся откуда-то слишком романтичную музыку.              — Я не уверен, что хотел бы этого….              — Цыпа, — выдохнул Ерохин, сжимая в ответ его пальцы, — ты говоришь это серьезно или чтобы я не обижался?              — Я говорю серьезно, — улыбнулся Саша, — какое мне дело вообще, обидишься ты или нет…              — Действительно, — усмехнулся Ерохин, — как я мог об этом забыть?!              — Ты самый ужасный, самый наглый и самоуверенный… — начал Головин, но тут же замолчал, прерванный прикосновением чужих губ к своим.              Непонимание длилось не больше пары секунд. Подобно выстрелу в висок, резкое, четкое понимание действительности со вкусом сухого белого вина…              Этот поцелуй длился вечность — медленный, дающий возможность насладиться вкусом друг друга, прочувствовать каждую эмоцию, что рождалась в эти минуты. И как бы не были приятны все прошлые поцелуи в жизни Саши, именно этот, на освещенной уличными огнями гостиничной веранде он почувствовал, как начался новый виток его жизни. И в этой новой жизни, имеет значение только он — Ерохин.              — И все-таки ты правда сладкий… — прошептал Александр, когда отпустил его губы, чтобы вдохнуть воздуха.              — А ты правда лучший…. — улыбнулся Саша, прижавшись лбом к его.              — Лучший? — удивился Ерохин.              — Да, — зажмурился Головин, проводя носом по его небритой щеке, — это я хотел сказать после «наглый»…              — Самоуверенный, — поправил его Ерохин, — последнее было — самоуверенный…              — У тебя ужасная манера оставлять последнее слово за собой! — фыркнул Саша, — ты когда-нибудь уже мне уступишь?              — Я подумаю над этим, — задумался Ерохин, — возможно. Смотря в чем. Очень много вопросов в которых я предпочитаю играть главную роль.              — Например? — Саша с интересом посмотрел на него и откинулся на спинку своего стула.              — Например работа, стратегии и тактика…              — Еще?              — Интерьерные решения в моем доме…              — Это фигня…              — Спальня…              — Так и знал! — усмехнулся Саша, — исключительно активная роль?              — Разумеется, — улыбнулся Ерохин.              — Не удивил… И не испугал…              — Планирование нашего отпуска тоже на мне!              — Нашего? — Саша облокотился на стол локтями, смотря на него, слово «нашего» приятно жгло в груди, — у нас будет отпуск?              — Конечно! — Ерохин подлил вина в его пустой бокал, — как только мы закончим здесь и вернемся в Москву, уедем куда-нибудь вдвоем на пару недель.              — Уедем… — неуверенно ответил Саша, покрутив фужер за длинную, тонкую ножку, — обязательно.              Внутри Саши все сжалось, не давая дышать. Как бы он хотел этого. И как был мал шанс на то, что планы Ерохина исполнятся.