The floating bubble

— Большое спасибо. Хёнджин кивает кассиру и забирает свой карамельный латте. Утро обещает быть морозным и свежим. На город медленно опускается уже настоящая, а не лишь календарная осень. Начало сентября слишком цикличное: то тепло, то лютый холод. У Хвана вошло в ритуал покупать кофе перед работой и во время обеденного перерыва. Подчинённые говорят, мол, нельзя столько кофе пить. Для сердца вредно, да и питаться стоит нормально, ведь дело идёт к тридцати. У Хёнджина в голове три вещи: работа, сделанная по совести, опека над новичками, которые шустрые, громкие и много чего ещё не понимают, и глаза. С недавнего времени. В общем-то, Хёнджин почти не помнит лица — вскользь только, но вот глаза были действительно такие, что: «Ох». Последний раз такое он чувствовал в восемь лет — папа купил «Dendy», дорогущую, как раз на день рождения. Хёнджин спокойно относится к любому виду красоты: натуральная или нет, даже к её отсутствию. Ему ровно так же, как и аккуратная стопка документов на краю стола, как пол в кабинете. Хёнджин привык думать по делу, принимать к сведению то, на что указывают. И всё-таки тот парень… Ноль интуиции — сухие факты, по существу. Хёнджин не любит говорить о личной жизни, мимолетный флирт и откровенную похоть. Коллеги знают о нём лишь то, что должны знать: не женат, детей нет; сокровенное остаётся сокровенным всегда. На работу руководитель должен приходить раньше подчинённых — аксиома. Хёнджин привык к тому, что остальные подтягиваются лишь к девяти, но новичок, который не стесняется называть хёном (Хёнджин сам не понимает, почему дал небольшую слабину, но не разочаровывается в этом ничуть), на работу сегодня летит так, словно за ним бежит стая собак. Едва ли не сшибает турникет, приложив карточку пару раз мимо, спешно здоровается с охранником и, совсем не заметив своего «босса», прямиком к лифту. Хёнджин смотрит на время — семь пятьдесят девять. Он переглядывается с мужчиной в форме и, после небольшой паузы, прыскает в кулак. — Кажется, скоро моя работа станет бесполезной, потому что турникеты будут вырваны с корнем, — отшучивается охранник. — Хорошего дня. Чонин насилует кнопку лифта, что-то недовольно бурчит себе под нос, дрыгается, но старшего всё-таки не замечает. Хёнджин просто отпивает горячий напиток, смиренно стоя у него за спиной. — Ух, пидор, наконец-то! Ян влетает в кабину, но стоит ему обернуться — на лице благоговейный ужас. Хёнджин позволяет себе очень тихо посмеяться. — Извини, хён! Я просто опаздываю! Но, — делает акцент, будто бы что-то придумав, — если я приезжаю в одно время с тобой, значит, по сути, я не опоздал. — Конечно, у тебя же ещё час. — Как час? — Чонин достаёт из кармана тёмных джинсов телефон и показывает Хвану на время, тыча длинным пальцем в экран. — Вот же, сейчас уже пять минут десятого. И я, и ты опоздали. Лифт останавливается на нужном этаже. — Кажется, у тебя что-то с телефоном. Будь внимательнее и, пожалуйста, не матерись. «Блядь» — одними губами. Чонин шлепает себя по лбу и опять извиняется; Хёнджин говорит, что разрешит ему уйти на пять минут раньше. Может мало, зато не будет ждать лифтов, которые вызывают на все этажи ровно в семь вечера и уехать вниз становится настоящей проблемой. Хёнджин открывает дверь своего кабинета и кладёт сумку на кресло. Почему-то вновь всплывает тот диалог с пареньком, который уж очень хотел устроиться к ним на работу, расстроился наверняка, но лицо держал до и после. Странно. Хёнджин бы точно вспомнил его, увидь где-нибудь снова, но так чётко в голове они — карие и очень живые. Можно сравнить с шедеврами Маргарет Кин, но это будет уже слишком. — Чонин? Голова Яна сразу появляется, выглядывая из-за угла. Кабинеты находятся близко друг к другу, так что младший услышал без проблем. — Что? — Тот парень, которого ты узнал, не можешь дать его номер телефона? У меня есть друг, которому периодически нужен курьер. Платит он хорошо, неофициально правда, но деньги на руки сразу. Если твоего приятеля, конечно, ещё интересует это. Чонин беззаботно пожимает плечами. — Хорошо, хён. Наверняка нужно. Хёнджин отпивает горячий кофе. Не латте с добавлением карамели, но тоже ничего. Обидно, что его любимый в этом месте не делают. Хёнджин мог спокойно спать, есть, но мысль о друге Чонина была легка и одновременно состояла в тяжёлой весовой категории — не уходит. Наверное, это было сделано с целью оправдания для самого себя — приглашение вечером, в половину девятого, в первую же попавшуюся кафешку возле станции метро. — Значит, ты… Я же могу обращаться к вам неформально? — старший кивает. — Ну, я Джисон, — напоминает Хан. Хан «со второго взгляда» подмечает чуть больше, чем в предыдущий. От Хёнджина очень приятно пахнет, он одет безукоризненно — ни единой складки или какого-то случайного малюсенького пятнышка. А ещё странное было чувство, когда он позвонил в пять вечера и вновь представился, назначил встречу — Джисон немножко запаниковал. Не от самой цели звонка, а из-за тембра голоса. Действительно хорош. Джисон по природе своей не из слишком стеснительных, с людьми идёт на контакт охотно, однако сейчас сидит, заламывает пальцы непонятно отчего (на самом деле от неловкости и, кажется, капельки смущения). Хан надел обычные джинсы и кроссовки, Хёнджин же выглядит как какая-нибудь знаменитость — так же отлично. — Я ничего не понял, если честно. Что ты… хотел? — Предлагаю подзаработать. Джисону услышанное не нравится. Он знает, что точно так же говорят, чтобы потом человек распространял наркотики, или ещё в какой криминал ввязывают. Деньги, конечно, лишними не бывают, но не такой же ценой. Джисон серьёзнеет, хмурится и автоматически отрицательно качает головой, на что Хёнджин улыбается очень мягко и успокаивает: — Тебе просто нужно будет отвозить иногда подарки девушкам или какие-то другие вещи. Мой хороший друг ввиду некоторых обстоятельств не доверяет курьерской службе, поэтому попросил найти надёжного человека, который может взяться за это. Обещаю, доставлять нужно будет не чаще, чем раз в неделю, а то и меньше. — Я совсем посторонний человек, ты не знаешь мои способности и качества. Вообще-то, — Джисон мнётся, говорить о таком стыдно, но Хёнджин выглядит… тепло? — я был однажды на испытательном сроке и должен был доставить документы. Короче, я их потерял. Хёнджин пускает смешок, пряча его в кулаке, будто бы кашляет. Этот Хан Джисон забавный и честный — такие люди ему нравятся. — Это как? — Не знаю, но директор кричал на меня. А потом, конечно, на работу меня не взяли. Впрочем, как и везде. Мне жаль, но я не хочу подставлять тебя перед твоим другом и вообще подставлять тебя. Спасибо за предложение, — Джисон пару секунд мнётся, обдумывая, стоит ли добавлять, но всё-таки решается. — хён. — Не за что. — А откуда у тебя мой номер? — Чонин дал. У нашего отдела кадров, который работает и так неважно, нет и совести. Я решил, что таким образом смогу искупить вину. К тому же, Чонин рассказывал о тебе много хорошего. Джисон улыбается. Конечно, Чонин приличный человек, который может даже приукрасить реальность и добавить лишних умений в придачу. — Ничего страшного. Официантка подходит к Хвану и спрашивает, не хочет ли он чего-нибудь ещё. Джисон сказал ей сразу, что брать ничего не будет. Младший подмечает: Хёнджин с рабочей сумкой и, следовательно, пришёл сюда сразу после работы. Джисон мысленно прикидывает, сколько же он вкалывает и сколько свободного времени потом остаётся. Неутешительно. — Больше ничего. Спасибо, — девушка уходит, слегка поклонившись. Хёнджин откладывает приличную сумму денег на край стола, на чаевые остаётся прилично. — Приятно было поговорить с тобой, Джисон. — Мы ещё увидимся? — Что? «Что?» — думает Джисон и, кажется, то же самое произносит. Изо рта вылетело быстрее, чем он успел даже сообразить. Хан чувствует, как стыд приливает к ушам, благо волосы и воротник куртки частично закрывают это. — Я слышал, — Джисон пытается оправдаться, исправить как-то своё незавидное положение — на лице должно читаться правдоподобие, — что нужно окружать себя успешными людьми, чтобы добиться успеха, — он сам понимает, как бредово это звучит, но Хёнджин слушает внимательно. — К тому же, хён, мне нравится знакомиться с новыми людьми. Времени-то у меня навалом. Джисон неловко смеётся; Хёнджин чуть улыбается в ответ. Чонин нетерпеливо дрыгает ногой, оглядываясь в панике по сторонам. Даже четырёхлетняя девочка, сидящая рядом с огромной сахарной ватой, не успокаивает. Малышка за эти десять минут короткого разговора предложила откусить немного, пока её мама выбирает нижнее бельё в магазине напротив. Чонин бы своего ребёнка не оставил одного ни за что. Идея встретиться в торговом центре самая ебанутая, но в случае чего, как успокаивает себя Ян, можно затеряться среди людей или в какой-нибудь примерочной. Чонин последовал совету приятеля, но говорить тому пока что ничего не стал. — Привет, — пальцы невесомо касаются предплечья и приятный голос раздаётся прямо над ухом. Несмотря на то, что видел его на фотографиях, Чонин понимает, что в жизни Чан выглядит совсем иначе. У него по-мужски красивая фигура и доброе лицо с ямочками на щеках. Светлые волосы делают его совсем фарфоровым — красивое сочетание. Чонин трезво осознает, что никогда бы не подумал, что Чан по мужчинам. Вообще нет, потому что он не выглядит как… пидор. Хотя Ян особо-то не разбирается, как отличить натурала от гея. — Привет. Чонин говорит очень тихо, потому что всё ещё не уверен в правильности своего решения; Чану достаточно лишь того, что младший всё-таки согласился. Ему уже начало казаться, что Ян даже не собирается искать отношений, как было написано в анкете. Старший соврал, когда написал, что думает, что Чонин красивый. Теперь нет — он знает это. — Я тебя сразу же узнал. — Здорово, — а сам думает: «Неужели такой приметный?». Чан не решался писать примерно сутки, толком не может объяснить почему, но фотография этого парня не вышла из головы даже утром (очень предусмотрительно — скопировать ссылку на страничку и отправить себе же, чтобы наверняка). В итоге решив, что ничего не потеряет, написал первым. Почему-то не верилось, что такой парень нуждается в общении и совершенно свободен. Бан никогда не верил, что не знающие друг друга люди могут обычно переписываться и понравиться друг другу, чтобы затем встретиться в жизни. Но увидеть человека с лисьими глазами и не менее привлекательными скулами хотелось уж очень. Чонин не выглядит как человек, который безмерно рад долгожданной встрече, но Чан решает, что это из-за неловкости и смущения. Всё-таки, одно дело переписываться, а другое — разговаривать по-настоящему. «Я могу встретиться с тобой завтра утром в тц. Или ты передумал и уже не хочешь?» Чан ещё никогда не чувствовал такой радости от простого сообщения, отправленного ему глубоким вечером в пятницу. Конечно, он хотел бы, чтобы первое свидание прошло в каком-то более подходящем для этого месте. Уже маячила идея в виде океанариума, но Чан терпеливо ждал, ведь у младшего была высокая температура. Стоило подождать немного, а не отвечать сразу же, будто бы караулишь, но Чан, не раздумывая, ответил: «Хочу, конечно. Куда мне подъехать?» — Твоя сестра или… дочь? — немного хмурясь, но при этом улыбаясь, спрашивает старший. — В смысле? Чонин тупо хлопает глазами, а потом до него доходит, что он сидит с девочкой очень близко и вряд ли их можно принять за незнакомцев. Ему, конечно, всего лишь двадцать один, но в жизни бывают всякие потрясения. — Нет! Ты что! — Чонин указывает ладонями на ребёнка. — Она маму свою ждёт, а я мимо вообще проходил. У меня нет детей, маленьких сестёр тоже. Чан хрипло смеётся и прощается с девочкой так же тепло, как и Чонин. Младший мало понимает, о чём стоит говорить и как себя вести. Желание убежать всё ещё актуально, но. Он предлагает подняться на два этажа выше и чего-нибудь поесть, Бан соглашается. Поднимаясь по эскалатору, Чонин чувствует себя капец как неловко, потому что стоит впереди и, соответственно, спиной к Чану. А вдруг этот Чан сейчас пялится на его задницу. Чонин хмурится, а потом делает пометку, что задница у него хорошая, ну, такая приличная, может, геям такие и нравятся. От последней мысли младшего даже передёргивает — жуть какая, надо было додуматься до такого. Чонин садится за свободный столик возле KFC и смотрит не на Чана, а на своё серебряное кольцо на пальце. — Я закажу нам поесть. Ты не против? — Нет, конечно. Чан уходит, улыбнувшись. Младший косится в сторону большой очереди и думает, что за это время можно смотаться куда подальше.