***
Сокджин ненавидел быть старостой. Это самая отвратительная должность из всех. Ты типа за всех отвечаешь, должен всегда быть в курсе всего, а если что-то произойдёт, то страдаешь в первую очередь ты. О чём он вообще думал, когда соглашался? Что за нелепые мысли блуждали в его голове, когда ему предоставлялся выбор? Аннет, всё в порядке – ему не предоставляли выбора. В голосе куратора не было и намёка на вопрос. Это было что-то вроде: Ты будешь старостой в этом году. Вы видите здесь где-нибудь знак вопроса? Сокджин вот тоже не видит, а потому обречённо кивает и идёт на эшафот своих обязанностей. Даже обидно как-то, что его факультет – единственный, куда не поступил ни один первокурсник из Диаспоры. Со своими всегда проще. Плохо, что в Ровенкло никого из своих нет, не хочется того мальчишку одного оставлять. В принципе, его трогать в любом случае не будут, но быть изгоем – так себе перспектива. Да, Сокджин себя накручивает, да, он так делает постоянно. Вы не можете его осуждать за его материнские инстинкты – это то, что он не выбирал и контролировать не может. Он маглорожденный и состоит под протекцией побочной ветви семьи Ким. Довольно странно, что протекцию реализует кто-то, кто младше него. Если честно, Сокджину не нужна была протекция – на Гриффиндоре нет проблем с толерантностью. Но это самый быстрый способ влиться в общину и двигаться дальше, зная, что тебе не будут ставить палки в колёса, хотя бы потому, что за тобой стоит огромная сила, пустившая корни влияния во все сферы жизни английского магического общества. Стоит признать, что у Сокджина и Намджуна сложились крайне своеобразные отношения. Старший уважал младшего: Ким Намджун был умён, справедлив, ответственен, он был настоящим лидером – тем, за кем пойдут толпы. Но. Большую часть времени он вёл себя, как неуклюжий и неловкий ребёнок, которого запихнули в тело здорового габаритного парня. Впервые разговаривая с Намджуном, Сокджин подумал, что тот дурачок – вот настолько всё плохо. Только после отбоя, когда первокурсники позасыпали, а Сокджин вступил на ночное дежурство, можно было расслабиться и взгрустнуть. Остальные сейчас в комнате Юнги отмечают, с мелкими общаются, а у Кима компания – стылый камень пола и монолиты стен, гулкое эхо шагов и свист сквозняков из расщелин на старых окнах. В Хогвартсе зябко даже в такое время суток. Сокджин, любящий тепло и комфорт, каким-то чудом оказавшийся не на Хаффлпафе, а в Гриффиндоре, сочувствует слизеринцам с их подземельями – вот уж чего и врагу не пожелаешь. - Сокджин, привет, - раздался нетипично низкий и хрипловатый для девушки голос. Его сложно не узнать, и Ким тут же улыбается, оборачивается, чтобы поздороваться со старостой Ровенкло: - Привет, Энн. Рад видеть тебя. Как каникулы прошли. - Отвратительно, - в излюбленной мрачноватой манере ответила девушка, откинув рыжие кудри за спину. Вообще, было забавно, какой контраст между внешностью Энн и её характером: хрупкая светлокожая с россыпью солнечных веснушек по носу и острым скулам, с огромными светло-голубыми глазами и гривой непослушных умилительных рыжих кудрей, она умудрялась обладать характером соплохвоста, вылезшего из чертогов Мордреда. Джин был одним из немногих, кто мог с ней общаться, в силу своего большую часть времени мягкого нрава. Энн тем временем поравнялась с парнем и шла рядом. - Чего так? – подняв брови, поинтересовался Ким. - Мы ездили на тот новый курорт для волшебников. - И? Разве это плохо? - Ни одной блядской библиотеки на весь херов остров. Я взяла с собой только справочник травника. Я перечитала его несколько тысяч раз. Честное слово, я ведь даже в туалет не могу сходить без книги… - Эм-м… - … но им же плевать: «Иди на солнышко, Энн», «Развлекайся, Энн», «Поиграй с кузеном, Энн». Я ненавижу солнечный свет. Почему они просто не могут принять тот факт, что я дитя тьмы? Почему я не могу заколотить окна в своём номере и читать при свете свечей сотни пыльных старых книг, возносясь к таинствам великих знаний? Я не хочу играть с кузеном, два года назад он перевернул на меня йогурт. - Да, это действительно ужасно, - сочувствующе улыбнулся Сокджин, после чего девушка расслабилась немного. - А у тебя как? - О, у меня прекрасно. Мы были в буддистском храме с Юнги – он живёт там со своей мамой. Но большую часть времени я провёл дома – так соскучился по маминой готовке и игре с отцом в карты. В этот раз я выиграл у него четырнадцать фунтов, - самодовольно улыбнулся Ким. Энн кивала, хотя не понимала и половины сказанного – она умела не быть сукой с друзьями, благо их было раз-два – и обчёлся. - Кстати, поздравляю: три ваших первокурсника сразу. - Оу, спасибо. Но среди них ни одного гриффиндорца, к сожалению. - Это да. Один – у нас. Чон Чогук. Знаешь его? - Лично не знаком. Намджун говорит, нормальный парнишка, только весь в себе – зажатый очень. Мину тоже понравился, а его чуйка никогда сбоев не даёт. Ты его видела уже? - Мельком и издалека – сказать ничего не могу. Первокурсники с Ником шли. Он сказал, что Намджун с Флинтом его к вашим утащили. Будем наблюдать за ним: может, он сам по себе и не плохой, но что-то с ним не так. Горелым всё это пахнет. - Последнее время всё горелым попахивает. Видела, как Макгонагалл смотрела на наших первокурсников? - А ты как хотел? Диаспора слишком резко из тени вышла – это никому не нравится. Я не знаю, что за дерьмо намечается, но мы с Флинтом на вашей стороне, что бы ни случилось. - Тише, - Сокджин остановился, прислушиваясь и воровато оглядываясь по сторонам. - Я установила полог тишины, как только подошла к тебе. Внимательнее нужно быть. Я… Вы просто должны знать, что есть люди и даже целые семьи, которые на вашей стороне. - Ты понимаешь, что происходит? - Я… Возможно, я кое-что случайно слышала, когда проходила мимо кабинета отца, - Энн скорее по инерции глянула по сторонам и судорожно выдохнула, - Они считают что магия вырождается, и нужно её вернуть в наш мир. Это из глобального. Не знаю, насколько всё серьёзно, честно. Возможно это были одни из тех пьяных рассуждений, которые они всегда под огневиски обсуждают после своих симпозиумов. Я не знаю ни чего, честно… Просто… Что-то в воздухе стоит, все чувствуют, что что-то происходит, но никто не может понять, что именно. - Я тоже это чувствую. Мы говорили об этом с Намджуном, но он сказал, что это нужно обсудить с Мином. - Можно будет с вами? Я знаю, что мы с Мином долго в одном помещении не уживаемся, но, думаю, тут мы оба друг друга потерпим. - Я поговорю с ним, - Сокджин серьёзно кивнул, - А насчёт Чонов ты в курсе? - Что-то интереснее того, что кто-то из этих вечных хаффлов попал к нам на Ровенкло? - Я слышал, что у них проблемы финансами, но судя по их генеалогии и истории – они должны быть одной из самых богатых семей. Да и вообще, нищий хаффл? Такого не бывает. Спрашивается: что за хрень? - Оу, я не из ваших, так что знаю даже меньше тебя. - А да, точно, прости.***
Чонгуку весело. Правда весело. Ему не особо знакомо это чувство. Чон всегда много учился. И говоря много, он имеет в виду всё время. Не подумайте, над ним никто не стоял, заставляя читать, писать зубрить и так далее. Чонгуку нравилось понимать. Чувство понимания и осознания, когда слова ложились в стройный правильный ряд, а вязь узоров и жестов растекались в воздухе плавным кружевом искр, когда то, что раньше мучило кривыми едкими вопросительными знаками вдруг начинало открываться и ластиться восклицательными знаками ответов. Чонгуку нравились эти победы: маленькие, зыбкие - но такие свои, что кубок мира по квиддичу не казался таким триумфальным, как они. Чон мечтал стать колдомедиком. У него вся комната была в книгах по колодомедицине, травологии, зельеварению и в маггловских – по анатомии, физиологии и медицинскими справочниками. Большинство из них ему досталось от отца-магла и из старой библиотеки семьи Чон, но сам он ещё далеко не всё освоил. Но иногда ему очень хочется подурачиться, прыгнуть в сочную августовскую траву и перепачкаться в ней от макушки до пят. Иногда хочется – аж зудит – посмеяться над чем-то громко и есть с открытым ртом, чтобы друзья, шутливо морщась, подкалывали его по этому поводу. Иногда – очень (не)редко – хочется, чтобы так, как сейчас: Намджун в который раз ерошит ему волосы и дышит рядом огневиски и тыквенным пирогом, Юнги кутается в одеяло и под общий смех говорит всем убраться и дать ему поспать, Билл достаёт неизвестно откуда ещё бутылку огневиски, играя бровями; Чимин пытается выбраться из плена конечностей тискающего его Хосока; а тот странный мальчик Ким Техён лёг головой Чонгуку на колени и рассказывает что-то о нарглах. Чонгуку весело. - Хей, никто не хочет поиграть в «Правда или Пей»? – воодушевленно предложил Хосок, всё ещё сжимающий в удушающих объятиях покрасневшего и вспотевшего пухлощёкого Пака. - О, это та магловская игра на выпивание? Давай, - подскочил Финт и шатко, но с большим энтузиазмом направился в сторону одной из кроватей, потому что, видимо на полу холодно, кстати об этом: - Кажется, Билл яйца себе отморозил, - наклонился к уху Техёна Чонгук, смешливо шепча, но Намджун, видимо, услышал, потому что засмеялся и протянул руку Чонгуку, на что тот её пожал. - Что там у вас? - любопытный глаз блеснул где-то в прорези пододеяльника, вдруг позабыв о том, что недавно кричал о раннем подъёме и желании нормально поспать хоть раз в жизни в этой школе. - Играем в «Правда или Пей». - Я с вами. - Все с нами. - Мелким нельзя. - Мы будем тыквенный сок. Да отпусти ты меня уже. - Я первый, - Хосок подскакивает на кровати, усаживаясь и, перехватывая Чимина рукой поперёк тела, подтягивает того к себе. – Итак, я никогда не разговаривал с холодильником. Намджун, пей. - Что такое холодильник? – Флинт хотел выпить, но не знал, может ли он. - Это такой магловский шкаф для хранения продуктов, в котором всегда мороз. - Ты уверен, что он магловский? Откуда там мороз? - Это магловские технологии. - Дальше я, - Юнги перехватывает эстафету, - Я не пытался залезть в ту коробку с движущимися и разговаривающими людьми, когда был в гостях у Хосока. - Телевизор, - подсказал Хосок. - Телевизор, - покорно согласился Мин. – Пей, Намджун. - Та вы сговорились. - Сговаривайтесь против меня, я хочу выпить, - поддержал возмущение Кима Флинт. - Я хочу, - Намджун поднимает свою чашку с огневиски, будто собирается сказать тост. – Я никогда не говорил Денме Патил, что у неё сексуальные брови. Пей, Хосок. - Эй, ты всю жизнь будешь припоминать мне тот раз? – Хосок выпил залпом. Флинт выпил тоже. - Флинт? - Флинт? - Но у неё правда сексуальные брови, - Билл выглядит так, будто собирается защищаться до последнего. - Бровь. - Что? - У неё одна огромная бровь на всё лицо, Билл. - Я знаю, у всех свои наклонности, Хосок вообще ведёт себя сейчас, как педофил. - Это отвратительно, Флинт, - фырчит Чон, гладя по голове уснувшего ребёнка. - А я о чём, - Билл не выглядит раскаявшимся. Совсем. - Давайте потише, мелкий заснул. - А как я спать хотел, так никто не реагировал, - возмущение в груди Юнги аж клокочет. - Ты всегда спать хочешь, - Хосок закатывает глаза. - Потому что вы никогда не даёте мне спать. Если вы хотите, чтобы я не засыпал вечно на ходу, вы просто не должны мне мешать спать - это работает именно так. - А вы уверены, что он заснул? - Намджун говорит неуверенно, ловя недоуменные взгляды, - Просто, Хосок так сильно его сжимал... Гых... Он же не мог... ну, того? - Хотите, я в него палочкой потыкаю? - также неуверенно произносит Флинт. Хоровое «нет» служит ему ответом.