***
Спустя почти полдня беспрерывного пути отряд достиг лесов Лотлориэна. Среди деревьев Братство сбавило ход, дабы не вызвать лишних подозрений среди местных эльфов — галадрим, которые весьма ревностно охраняли свои границы. — Держитесь рядом, хоббиты, — сказал идущий позади Маглора Гимли. — Поговаривают, что в этих лесах живёт великая колдунья. Эльфийская ведьма ужасной силы. Стоит только кому-то на неё взглянуть, так он сразу попадает под её чары. А потом пропадает навсегда. — Гимли, имей совесть, — осадил гнома Макалаурэ, недовольный тем, как говорили про Галадриэль. — Она моя кузина вообще-то. — Моргот вас, остроухих, разберёт, — отмахнулся Гимли. — Вообще вам повезло, что с вами есть гном, которого так просто не заловишь. У меня острый глаз орла и слух лисицы. Маглор рассмеялся от заявлений гнома. — Чего такого смешного? — недоумевая, спросил Гимли. — Нас уже окружили, — сквозь смех проговорил эльф, который заметил, как отряд Халдира брал Братство в кольцо. — С чего ты это взял? — не верил Макалаурэ гном, на что эльф, закатив глаза, крикнул: — Халдир, вылазь! Я же знаю, что это ты! Из-за деревьев показался Халдир вместе со своими братьями, Орофином и Румилом. — Гном так сопит, что его можно подстрелить прямо на слух, — высокомерно отметил старший из братьев. — Кто встречает друзей, тыкая ему стрелами в лицо? — задал вопрос Маглор, которому столь холодный приём не понравился. — Сам знаешь, времена не простые, — поспешил оправдаться Халдир. — А как ты узнал, что это я? — От тебя всегда пахнет корицей, — ответил Макалаурэ, намекая на любовь Халдира к булкам с корицей, которые он пёк, когда оказывался в Лотлориэне. — Никогда не думал, что запах меня выдаст, — покачал головой эльф. — Зачем к нам пожаловали? — У нас проблемы, — ответил Маглор. — Нам нужно где-то отдохнуть и пополнить запасы. — Много вас тут? — спросил Халдир, оглядывая Братство. — Десятеро. Я, Тауриэль, Леголас, сын Трандуила, Арагорн, сын Араторна, Боромир, сын Дэнэтора, Гимли, сын Глоина и Фродо, Сэм, Мэрри и Пиппин из Шира. Халдир взглянул на Леголаса и обратился уже к нему: — Mae govannen, Laegolas Tranduilion. — Gell govad, Haldir od Lorien, — проявил учтивость аранен. — Suilad le, Tauriel, Makalaurë Feanarion herves, — поздоровался Халдир с Тауриэль. — И вы уже знаете, — усмехнулась эльфийка. — От глаз Владычицы ничего не скрыть, — сказал эльф, и его взгляд упал на Арагорна: — Aragorn Aratornion. Em lasta o allen. — Вот она, знаменитая эльфийская учтивость, — проворчал Гимли, недовольно глядя на Халдира. — Говорят так, что ничего не понятно. — С тёмных дней мы не ведём дел с гномами, — довольно надменно глядя на Гимли свысока, заявил эльф. — И знаете, что думает об этом гном? — задал риторический вопрос Гимли и выругался на кхуздуле. Макалаурэ, в совершенстве знавший гномий язык, прекрасно всё понял. — Гимли! — рявкнул эльф, заставив гнома слегка съёжиться. — Закрой рот! Так понятно? После этого Маглор виновато взглянул на Халдира и сказал: — Aranna em, Haldir. Ho alanim ingem. Эльф не обиделся, а лишь взглянул на Фродо и сразу понял, какую вещь он несёт. — Ты несёшь с собой великое зло, — констатировал Халдир, осматривая хоббита. — Вы не можете идти дальше. — Что? — возмутился Маглор, услышав такую реплику Халдира. — Слушай, мы не для того прошли через Карадрас и Морию, чтобы сейчас с тобой препираться. Взгляни на хоббитов. Они одни, они устали, они подавлены. И ты просто бросишь их умирать? Нам нужна помощь, иначе мы не выберемся из леса живыми. Прошу тебя, Халдир. Эльф где-то минуту раздумывал, взвешивая все за и против, пока, наконец, не решился сказать: — Ладно. Идём.***
Спустя сутки отряд достиг Карас-Галадона, столицы Лориэна. Огромные, высотой с крупное здание, мэллорны возвышались на холме, отбрасывая тень на остальные деревья. Королевство было построено прямо на деревьях и представляло собой очень сложную цепь из мостов и лестниц. Все, кроме Маглора и Тауриэль, неоднократно бывавших до этого в Лориэне, восхищённо оглядывали окружающие их красоты. Халдир довёл Братство до одного из открытых залов, где была лестница. По ней к отряду неторопливо спускались Галадриэль и Келеборн, и Маглор, глядя на владык Лотлориэна, вспомнил, как он сейчас выглядит. Эльф был весь грязный, с ссадинами на лице и спутанными волосами. Даже Тауриэль и Леголас выглядели опрятнее, чем он. Хоббиты, увидев владычицу Лориэна, оказались поражены её красотой, а особенно, её волосами, которые будто испускали золотистое свечение. Не менее поражены оказались Гимли и Боромир. По взгляду кузины Маглор сразу же разобрал, что она полностью «прочитала» Боромира и уже знает, что у того есть сильная тяга к Единому Кольцу. — Враг знает о вашем приходе сюда, — заявил Келеборн. — Вы зря надеетесь на его неосведомлённость. Из Ривенделла вышло одиннадцать путников. Я вижу десятерых. Скажите, где Гэндальф, ибо я желаю с ним говорить. Я более не могу узреть его издалека. — Гэндальф Серый не пересекал границ этой земли, — подала голос Галадриэль. — Он упал во мрак. — Его поглотила тьма и пламя, — сглотнув, пояснил Леголас, которому было больно вспоминать о случившемся. — Морготов балрог стал его погибелью. Напрасно мы направились в путь через Морию. — Ни один из поступков Гэндальфа не был напрасным, — возразила владычица Лориэна. — Но нам неведомы его истинные помыслы. После леди Галадриэль взглянула на печального Гимли. — Не позволяй великой пустоте Кхазад-Дума заполнять твоё сердце, Гимли, сын Глоина, — сказала эльфийка гному, который пристально на неё смотрел. — Ибо мир стал полон опасностей, и во всех краях любовь ныне омрачилась печалью. Бело-синий взгляд Владычицы перекинулся на Боромира, но тот не смог долго его вынести и отвернулся. — Что теперь будет с Братством? — спросил в пустоту Келеборн. — Без Гэндальфа надежды нет. — Надежда есть, — возразил Маглор. — Действуем дальше, по плану. — Вы идёте по лезвию ножа, — почти шёпотом сказала Галадриэль. — Стоит вам оступиться, и вы сорвётесь вниз, неся гибель всему живому. — У нас нет выхода. Чем ближе мы к Мордору, тем выше ставки, — сказал Макалаурэ. — В конце пути нам всем придётся идти ва-банк. — И потому надежда остаётся, пока Братство едино, — согласилась с доводом родича эльфийка, обращаясь сразу ко всем. — Не точите сердца тревогой. Идите и отдыхайте, ибо вы измотаны трудами и печалью. Сегодняшней ночью вы будете спать спокойно. Отряд отправился приводить себя в порядок. Отмывшись и поставив шатёр у одного из мэллорнов, Братство наконец-то получило возможность отдохнуть. По всему Лориэну разносилось довольно тоскливое пение, в котором Маглор узнал плач по Гэндальфу. Эмоциональная тяжесть вновь начала наседать на эльфа, и ему срочно начал требоваться её выход. — О чём они поют? — спросил Мэрри. — Я не могу этого передать, — сказал Леголас, покачав головой. — Боль ещё слишком остра. — Маглор, может быть, ты споёшь, — предложил эльфу, сидевшему на скамье рядом, Сэм. — Сейчас? — удивился такой просьбе Макалаурэ. — У меня, кроме акустической двенадцатиструнной гитары здесь больше ничего нет. — Может, оно и к лучшему, — предположила Тауриэль, подошедшая к мужу. — Тебе это будет полезно. — Мда. Ты права, как всегда, — согласился эльф с женой и, расчехлив ранее взятую гитару, подобрал мотив и запел: Нет никого, кто бы знал Каково быть плохим. С грустью ловко прогадал, За бело-синий взгляд убрал… И нет никого, кто бы знал Каково быть изгоем. Всю суть я разгадал — Я века нещадно лгал… Песня звучала одновременно нетипично и обыденно для Маглора. Эльф не давил голосом, а старался петь как можно более приземлённо, отчего создавалось ощущение, что Макалаурэ пел прямо в душу: Но мои мечты открыты. В них весь я… Совсем другой — Один, забытый и больной Любовь мне возмездием Терзает вечно покой. Припев был уже сильнее. Маглор примешал хрипа к голосу, заставляя его звучать более рассыпчато и немного свистяще, а после перешёл ко второму куплету: Нет никого, кто бы знал Каково ощущать То, что меня смогло сковать. И в этом мне тебя лишь обвинять. И нет никого, кто бы сумел Оставить гнев не у дел, Сквозь боль и страдания Попасть под прицел. Но мои мечты открыты. В них весь я… Совсем другой — Один, забытый и больной Любовь мне возмездием Терзает вечно покой. Нет никого, кто бы знал, Боль поражения испытал, С обидой не прогадал И за бело-синий взгляд убрал… И нет никого, кто б сказал, Что всей правды он не знал, Что он сожалеет, О том, что не лгал. Но мои мечты открыты. В них весь я… Совсем другой — Один, забытый и больной Любовь мне возмездием Терзает вечно покой. Нет никого, кто бы знал Каково быть плохим, С грустью ловко прогадал, За бело-синий взгляд убрал… Финальные аккорды сорвались с гитары, и Маглор закончил петь. Сама песня оказалась очень печальной и довольно депрессивной. Однако эльфу стало легче. Музыка действовала на него как ментальная терапия, давая отдушину его искалеченному психическими расстройствами, моральными травмами и наркотиками разуму. А вот остальные восприняли песню с грустью. Несмотря на её приземлённость, она хватала за душу. Да и содержание было явно не про Гэндальфа, а скорее про самого Маглора и его душевные терзания, которые он переживает из раза в раз. — Твои песни все такие печальные? — спросил Сэм у эльфа. — Большинство, — ответил Макалаурэ. — У меня целый список психических расстройств. Я практически псих. И музыка мне помогает немного убавить это негативное давление. Ну и Тауриэль меня тоже очень сильно выручает. Без неё я бы, наверное, сошёл с ума… Порой я завидую людям. У них есть смерть. Они не будут мучиться прошлым бесконечно долго. — А разве эльфы не умирают? — спросил Мэрри. — Не в том смысле, в котором мы к этому привыкли, — ответил Маглор. — Наше тело смертно. Оно старится, подобно человеческому, но его можно восстановить, если того пожелает сам эльф, или его заставят. Дух эльфа бессмертен и будет жить до конца этого мира, помня всё, что с ним случалось. Бессмертным быть не сладко, Мэрри.