⩈ ☥ 𓂀
Смерть — лишь преддверие новой жизни.
Мы живы сегодня и будем жить вновь,
вернувшись во множестве обличий.
— Египетская Молитва о Воскрешении
Здесь всегда стояло множество аппаратов, проползало несметное количество проводов самых различных размеров, как представители рептильных. Всё подсвечивалось цветными лампочками. Но в основном преобладали синие, и потому в комнате стояла приятная глазам тусклая голубоватая дымка. Однако находится здесь некомфортно, откровенно жутко из-за раздражающего звука, словно сотни мышей прогрызли пластиковые панели и нагло хозяйничают под ногами. Но, пожалуй, самое главное находилось поодаль от двери, возле дальней стены с огромным окном. Подсвечивающий с обеих сторон прожекторами, которые поддерживали в тоже время не сильное, но необходимое тому, тепло и позволяющие сохранять стабильную температуру. В аминотанке — сделанного из пуленепробиваемого электростекла, лежало тело, от которого отходили провода, подключенные к трём складчатым клапанам с массивными железными пружинами, качающие белую жидкость, было видно, как она плавно протекала по прозрачным трубкам. Зрелище представлялось самым жутким образом. Нечто находившиеся здесь выглядело уродливо. Кости с натянутой в местах, где нет сгибов, как мел, кожей и небольшой прослойкой ярко-красных мышц с желтыми волосками, что-то похоже на лимфатические сосуды. Зато на руках отчётливо виднелись выпуклые вены, больше походили на красные шрамы, если ткнуть в такую тонкой иголкой, то она непременно лопнет, как воздушный шарик. В местах, где эпителиальные ткани вовсе отсутствовали: на шее, немного на лице, на ладонях с внутренней стороны, сгибах, грудной клетке, прикреплен слой по консистенции сходивший на кожу, но значительнее светлей и ровней, по виду напоминающий огромный пластырь. Существо лежало с открытыми глазами, взор неподвижно направлен вверх, белые глазные яблоки без зрачков отражали голубой цвет, длинные ресницы и аккуратный прямой нос — можно считать пока лучшей частью. Человек, не осведомленный научными реалиями современности, не смог бы выдержать доли минут здесь. Слишком пугающее, слишком безобразно. Мертвую тишину, сливающуюся с аппаратным гулом, нарушили томные шаги мужчины в белом полупрозрачный из полимер-вискозной ткани костюме и маске для лица. Маска более обязательная вещь, потому что стоявшая здесь дымка опасна, уровень кислоты, капельки которой стекали внутрь аминотанка, повышен до красной черты, при попадании паров на надгортанник и в дыхательные пути появится резкий отек гортани, голосовых связок, что вызовет затруднение дыхания и гипоксию. Мужчина опустил стеклянную фильтровентиляционную защиту на лицо и закрыл за собой дверь, потянув рычаг вниз. Он медленно прошел между устройствами, осторожно касаясь кончиками пальцев. И остановившись у центрального, словно разговаривая с сформировавшемся, здоровым человеком, сидя в уличном кафе, процедил: — Сегодня я взял ответственность над тобой и сделаю все возможное, чтобы увидеть твои живые глаза. Договорив, он потянулся к сенсорной таблице параметров, ловко спустив за длинную механическую руку, и разместил панель в удобном положение перед собой, провёл пальцем по уже знакомым кнопочкам и ползункам, настроив необходимые нормы. После второго нажатия в аминотанке появился шумный пар, через несколько минут, он стих и снова вой аппаратуры заполнил помещение.Закончив с работой, мужчина погасил свет и вышел, остановившись в переднем отделе с большим окном на комнату с аминотаком, снял костюм, убрав на место. Дверь захлопнулась, позади так и осталось лежать уродливое существо со скоромной железной табличкой снизу на шве «J042K, ответственный — Ким Тэхен».⩈ ☥ 𓂀 Ранее в тот же день 𓂀 ☥ ⩈
2042 год. Конференц- кабинет профессора физико — химической лаборатории и отдела клиники современной нанонауки нейробиологии.
Время меняется, но нет, за окном все ещё не летают тарелки, нет воздушных такси. Повсюду не разгуливают роботы. Изменился климат, стало несколько прохладнее, геологи спрогнозировали потеплении Арктики и похолодание Европы, Сибири, Восточной Азии. Но в целом это не изменило привычную жизненную цепь, лишь в магазины стали завозить чуть больше шерстяных кофт весной и осенью, а зимой устанавливать теплые турбины в стены, которые гоняли пар для поддержания стабильной температуры. Но было то, что не меняется — люди. Жизнь обычных людей довольно проста. Усердная работа, семья, дом и близкое окружение. Далеко ушёл прогресс в космосе, науке, медицине. Вечные проблемы долголетия, здоровья были на грани их преодоления. Человечество находится в постоянном стремлении поиска существующих и воображаемых тайн. Все вокруг искали ответы, забывая то, что сам факт нашей эволюции на этой планете является тайной. Антропологи, биологи и генетики создают не что иное, как историю далекого прошлого и также являются архитекторами будущего, чья миссия состоит в том, чтобы собрать кусочки головоломки иногда слишком сложной для понимания для мозга. Взять, к примеру, его. Еще каких-то 30 лет назад мозг людей был исследовал на минимальные проценты из ста. Невероятно низко, правда? А сейчас на это тратятся миллиарды и проценты значительно повысились. — Мы предполагаем создать искусственного человека, который по своим функциональным качествам будет не хуже оригинала, а со временем и превзойдет его, а также разработать технологии переноса в него характеристики личности человека, обеспечив неограниченную продолжительность жизни, — на заседании совета умов современности, заканчивает свою длинную речь профессор. — Таким образом, мы создадим совершенно разумного и умелого человека. В будущем это позволит нам избавиться от неизлечимых заболеваний, вырастим новый тип людей, который поднимет раскрываемость преступлений и снизит их количество и, наконец, выведет нашу страну на первое место в науке среди лидирующих стран 21 века. После воодушевляющих слов пожилого мужчины в квадратных очках в зале раздались шумные аплодисменты. Кто-то выкрикнул ура, часть встала и продолжила хлопать, большинство счастливо улыбались. Речь оказала сильнейшее воздействие. Однако пожилой ученый не спешил уходить, он убрал листы с речью, лежавшие перед ним и вытащил из-под низа документ, продолжил. — Как вы полагаете, я собрал вас не только за этим. Сегодня я официально хочу объявить, что оставляю свои труды на по праву достойного человека, на кого я могу положиться среди всех, уверен, все это не пропадет бесследно и мы, наконец-то, достигнем поставленных целей, чего я усердно добивался всю свою жизнь. Благодаря всем нашим открытиям, благодаря этому величайшему открытию у нас получилось, не буду скромничать, стать лидирующей страной. Время идет очень быстро, я старею, мне не удастся взглянуть на плоды творения. — Он взял из рук девушки, подошедший к нему, платочек и вытер губы. — Теперь вашим главным профессором, заведующим и директором лаборатории, клиники нейробиологии и всего нашего проекта назначается — Ким Тэхен. Я передаю ему все свои полномочия. И уже с завтрашнего дня он вступает в должность. — Говорит, разливаясь в радостной улыбке, слишком устал. По-детски и наивно хлопает в ладоши. — Поддержите своего сотрудника и вашего нового директора. На минуту зал затих, некоторые открыто ошарашены новостью, метившие на это место сами. Но все прекрасно осознавали, что шансов у них меньше. Один из присутствующих встает с места и, поддерживая пожилого профессора, начинает хлопать. Все принимая неизбежное, от счастья же или от безысходности аплодируют. Кажется, сам именинник никак не реагирует. Для него конференция — не повод разводить сопли, раздавать щедрые награды, а работа, на которой ставятся цели и достигаются. Когда говорящий покинул трибуну и вернулся на своё место, мужчина на противоположной стороне длинного стола собрал разложенные вокруг себя листы бумаги и, привлекая внимание скромным кашлем, начал: — Перейдём к техническим вопросам. Нам необходимо заменить часть оборудования в лаборатории, мы уже полгода не меняли лазерные хирургические скальпели, хотя год назад по данным кортехник, выпустили усовершенствованный I4, применяемый при трансплантации. Мы не можем терять время. К тому же, как известно, правительство должно было выделить финансы на прошлой недели. — Мужчина понизил тон, опустил два листа на стол, отыскивая нужный. — Что можете сказать насчёт финансирования? — Спрашивает он, найдя глазами главу финансовой стратегии. — Позавчера их представитель звонил сообщить, что деньги будут в конце недели. Пока они не собираются выходить на прямую связь с нами. — Мужчина закончив говорить, присел на своё место. — Что значит до конца недели, сегодня вторник. Заказанные клетки должны привести со дня на день. — Учёный сделал пометку ручкой в листе, вновь обращаясь к главе финансов. Отчего тот тут же привстал. — В бюджете есть запас? — Да… — Немного медлил, потому что отчётливо не помнил. — Если деньги от правительства не поступят, возьмите из резерва. — Откинув ручку, он вдруг резко прикрикнул, — И почему я должен решать проблемы не связанные с моими прямыми обязанностями. Кан Дохен, вы рискуете потерять свою должность здесь. Хотите опять занять место простого бухгалтера. Я не посмотрю на ваше усердие. Мужчина вновь опустил взгляд и сделал заметки в листке, на секунду зал вновь затих. Восемнадцать пар глаз внимательно уставились на него. — Принесёте полный финансовый отчёт за месяц, больше нет желания вас слушать, и напомните завтра нашим многоуважаемым людям из правительства об их обязанностях. Кан спокойно выдохнул. Чтож, должность осталась при нем. Ким отходчив, за это, наверное, многие уважают его, но боятся, когда появляется возможность проявить отходчивость. С противоположного конца встал мужчина средних лет, поправляя пиджак. Он посмотрел в сторону пожилого профессора, затем на остальных, нервно сглатывая. — Профессор Ким, у нас есть проблема, которая, мне кажется, крупнее финансовой. — Присутствующие остро реагируют, оборачиваясь в его сторону, напряженная тишина заполнила атмосферу, сменившую настроение собравшихся. Но больше всего насторожила Кима, который пальцами прерывисто стучит по столу, ожидая чего угодно, только чтобы его предложения не стали явью. — Девушка, та на которую мы оформили контракт, кажется, умерла. — Салфеткой вытирает выступившие капельки пота на лбу и шее, предвидя возгласы возмущения ученых. Ким спокоен, пока внутри осознание сказанного рушит на тысячи осколков его план, его жизнь. — Что значит «кажется»?! — Кричит один из присутствующих в медицинском халате — никогда его не снимает, даже на конференциях, выпрыгивая с места. Еще один любитель работы. — Может вы еще скажите на половину? Кто сообщает такое вот так, Ли Миндже. — Да, вы правы, Чон Хосок, прошу извините меня, — мямлит Миндже, потирая лицо уже изорванной от нервов салфеткой. — Продолжайте. — С дальнего края доносится из уст профессора Кима. Властные глаза сузились в презрительном прищуре. — Дело в том, что больная выбрала эвтаназию, после чего ее мозг врачи не успели сохранить. Никто не стал препятствовать ее выбору. Она тяжело переносила заболевание одиннадцать лет и не могла больше мучаться. Ее семья приносит извинения и возвращает деньги в полном объёме. — Мужчина достал из внутреннего кармана пиджака черный конверт. — Вот они. Кан Дохен перехватил конверт из чужих рук и, заглянув внутрь на четыре миллиардов вон, убрал. — Верну в резерв, они нам сейчас не помешают. Ким внимательно наблюдал за происходящим. Он готов своими руками уничтожить всех присутствующих, что слишком шумно обсуждают здесь. Начались настоящие дебаты. Замечательное начало в новой должности, многие ошибки теперь будут висеть ярлыком на шее. Не хватает профессора Чона, тот знал ответы на все вопросы. Его полномочия заслуженно совпадали с его статусом, должностью. Чон мог решить любой казус благодаря опыту и возрасту. Только он его и сгубил на 82 году жизни. Ким учился у него, проходил практику, был интерном, делал первые глупые шаги медбрата и учился, учился днем, ночью, ровнялся на профессора, стал врачом, главным врачом. Сегодня заменил профессора Чона, сменив не только бейджик на рубашке на «директора», но и кабинет, когда-то оставшийся пустым. Но Ким не заменил бы его место здесь, если бы у него не было плана даже в такой, в сущности, безысходной ситуации. Не из-за принципов, удобного кресла или уютного кабинет, суммы зарплаты или престижа работы, а его личное дело зовет вступать в игру на своих правилах. «Это конец, не может быть, что будет дальше, у нас не осталось времени, мы сделали все, что могли». — Со всех сторон до него долетает чужая слабость и проваленные надежды. — Времени у нас не так много, чтобы искать замену. — Профессор кладет перед собой круглую планшетную пластинку размером с диск, включив устройство, та начинает светиться, отражая сверху голографическое изображение. Плавно перелистывает, останавливается на одном зашифрованном сейфе, одно касание пальцем и происходит успешная разблокировка, всем открывается длинный список с различным содержанием медицинских и физических данных. — В целом все не так уж и плохо, я бы сказал очень неплохо. Девяносто процентов из ста у нас есть. — Смотрите, — научный сотрудник, указал на верхнюю строку, где узким шрифтом мигали цифры 25. — Уровень развития остановился, уже 7 лет без изменений. Ким никак не отреагировал, он знает, что идет на крупный риск. — Вы предполагаете, не примется. — Он сложил пальцы в домик перед лицом, облокотившись на стол. — Но ввести в благоприятную биосферу, и вероятность становится выше. — Понял вас. Мы проведем еще одну проверку всех органов на готовность на следующей неделе. — Да-да и подготовьте отчет, я должен ознакомиться. — Голос парня прервал хриплый кашель. Пожилой профессор тяжело вздохнул, вытирая подбородок. Ему тяжело, но до последнего отдает себя работе. Ким смотрит на несчастного, неужели его ждет тоже самое некогда. Здесь каждый сумасшедший по-своему. — А что насчет оставшихся десяти процентов? — спрашивает доцент в халате. — Как давно посещали храм, Чон Хосок? — Право, это так не работает, к сожалению. — хмыкает тот. — Еще десять лет назад историки раскрыли личность единого Бога. Думаешь Эхнатон, 18-й фараон династии Аменхотепа III, подарил бы нам эти проценты? — Хосок слегка улыбнулся. Зная, что Ким не любит затрагивать религиозные темы и даже успевает подколоть убежденного Хосока вне работы. Не любит хотя бы потому что, слишком поздно все стало известно научному миру. Ненавидит историков за то, что те скрывали правду. Если бы их слышали, давали слово — то научный мир давно совершил бы прогресс. Но читать в новостях очередную находку или открытие археологов любопытно, потому что однажды такая подарила им знание об искусственном человеке и способе выращивания органов. Это знание было не идеальным, не входило в структуру нынешнего мира, техники, но в целом дало толчок к достижению чего-то большего. — Самое время надеяться на верхние силы. — Насмешливо говорит Ким, ловя непонятливые осуждающие взгляды присутствующих, он знает, о чем те думают сейчас. — Ну или хотя бы на удачу. Но поверьте мне, она будет на нашей стороне. — Я сам ее туда поставлю, шепчет профессор. — Твоя уверенность раздражает, Тэхён! — по правую сторону сидит парень с ярко-рыжими волосами, бросив фразу, он удовлетворенно закидывает руки за голову. — Не меньше, чем ваша пассивность. — Профессор не реагирует на слова выскочки, ровным тоном произносит. Их чуть не начавшийся спор нарушает мужчина в сером костюме и они переходят к обсуждению деталей новой схемы. Которая в принципе не изменилась. — Его родственники не будут против? Они уже дали письменное согласие? Ким выключает планшетную голограмму и потирает рукой лицо. Согласие должно быть обязательно, без него содеянное считается преступлением. Правительство могло бы пойти на уступки и прикрыть их медицинские оплошности. В данном случае вынужденные для обеих сторон. Однако люди из власти молчат, у директора не останется выбора. Ким смотрит в сторону рыжеволосого. Пресс-конференция по обычаю длилась довольно долго. Ближе к вечеру, когда все были отпущены и стали расходиться, директор сдержанно выкрикнул: — Пак Чимин, зайдите ко мне через час. Все вышли из кабинета, параллельно громко обсуждая все сказанное профессорами, девушка-лаборантка выключила аппаратуру, убрала объемные макеты органов человека, расставленные на столе возле трибуны, забрала полупустые графины воды с стаканами, и вышла, погасив свет. Ким забирает все необходимые документы и уходит за несколько минут до лаборантки. В длинном и светлом коридоре к нему подходят коллеги, поздравляя с новой должностью. На что Ким скромно улыбается, отвечая спасибо, делая из принципа вежливости. — Поздравляю! — говорит мужчина в белом халате, ликуя. — Ты достоин этого по праву. — Да, брось. — С шатеном Ким позволяет себе быть не только директором и коллегой, но ещё другом. — Я выполняю свою работу и ответственно подхожу к ней, как и все здесь. К примеру, ты. Ты тоже достоин этого места, а. — Не забывай, что я пришёл позже тебя. Да и не имею привычки, засыпать за рабочим столом. — Чон нисколько не расстроившись, говорит, продолжая идти рядом с Кимом. — Не хочешь отметить? — Боюсь, неделю я отсюда не вылезу. Дело даже не в должности, впереди ждёт много проблем. Сам понимаешь. — Давай на чистоту, — останавливается тот напротив кофейного автомата, — ты правда хочешь воспользоваться запасным вариантом. — Это не запасной вариант. — Ким перебивает, скрестив руки на груди, смотрит осуждающе на шатена, который делает глоток горячего кофе. — Ты же знаешь, я не хотел выдавать его на первом, но время никогда не будет на нашей стороне. Поэтому да, хочу. Попробовать стоит. — Будешь? — Чон протягивает руку со стаканчиком. — В любом случае второй попытки пока у нас не будет. Да и верхушка наша что-то затихла, неужто опять нашли к чему придраться. То вечные проверки, то закидоны подобные. — Чон делает глоток и недовольно прыскает. — Как будто это только нам надо. — В том то и дело, заказ их, а трубы перекрывают. — Отвечает, отрицательно махнув головой. Не любит здешний кофе, ненатуральный, вредный здоровью, невкусный. — Сомнительная ситуация. — Да, бес их покусал, сфинкс проклятый. — Я разберусь с этим. — Говорит Ким, бросая взгляд на часы, висевшие на противоположной стороне. — Мы можем обойтись и без них. Сам слышал клетки выращены в нужном объёме, закупка новых не потребуется. Старые оплатим резервом. Оборудование сменим сразу, как пополнят счета. — Они останавливаются около лифта. — Я вниз. Ты со мной? — Не, чего я там не видел, моей работы пока нет места. Сейчас зайду в кабинет, заберу вещи и домой. — Он хлопает Кима по плечу и уходит дальше по коридору, бросая напоследок: — Еще раз поздравляю. Профессор улыбается, заходит в подъехавший лифт, улыбка медленно спадает с лица. Экран с цифрами этажей гаснет. Лифт опускается на нулевой этаж. Через полчаса в кабинет вновь вошёл Ким, садится за рабочий стол и включает ноутбук. Какой усердный день, не каждый раз назначают директором выдающегося заведения. Но он не сомневался в своем успехе. По крайней мере, он шёл к этому. Пытаясь отвлечь себя текстом на экране и занять мысли, Ким яростно вглядывался в каждую строчку, но все слова проходили сквозь, душевное состояние явно было не готово для продолжения рабочего дня. Усталость и двухдневный недосып сказывается на организме, и Ким это прекрасно понимал. Работа, дом, одиночество, работа, дом, одиночество. — Не отвлекаю? — После тихого стука в дверь, показывается голова с рыжими волосами.— Я могу войти? Указав жестом, Ким откладывает бумагу и скрестив руки в замок, смотрит на парня. — Ты сказал зайти. — Да, проходи. Между двоими встала тяжелая пауза. — Как подготовка, все по плану? — интересуется Пак, взяв инициативу, теребя в руках планшет. — Пока да, осталось дождаться биологического материала и мозг. — Тэхен прикрывает глаза и откидывается на спинку кожаного кресла. — Все идёт как планировалось, можешь не переживать насчёт этого. — Ты хотел бы полететь в космос? — Чимин смахивает слайд в своём планшете, не отрывая взгляд от чтения. — Что? — не понимающе смотрит тот, вопрос явно не в тему. Но в глубине он представил, каково это парить в невесомости, когда миллиарды километров отделяют от жизни. — Не знаю. — В новостях пишут, что наконец родились люди, которые по земному праву является марсианами спустя три года отчаянных попыток. — Чимин продолжает читать, так будто его внимательно слушают. — Родились мальчик и девочка. Чувствуют себя хорошо, счастливые родители уже придумали им имена: Альфа и Орион. — Захлопнув крышку планшета, Чимин натягивает уголки губ в миловидной улыбке и смотрит на безэмоциональное лицо напротив. — Выглядишь паршиво, — говорит с презрением на беспечность мальчишки Ким. — Беру пример с тебя, — следом констатирует младший. Парень также продолжает улыбаться, слова Кима не задевают, потому что несмотря на грубость они не несут в себе осуждение или желание задеть, это посыл опомниться, что жизнь одна и нужно брать от неё все, а не копаться в грязном белье своего прошлого. — Что происходит? — Ким смотрит напротив в чужие лукавые глаза, начиная злиться. — Только давай без очередной лжи, мне надо работать. Пак кладет планшет перед собой, разворачиваясь напротив сидящего. — Твоя реакция во время заседания. — Премьер-министр звонил, — цедит, сглатывает прерывисто воздух, немного помявшись на последнем слове. Это произносить в стенах кабинета директора безрассудно. — Неформально. — И что, пришёл передать его лестный отзывы о моей работе? Тогда и звездочки поставить не забудь. — Денег не будет. — Чимин упустил издевки, потому что знает, насколько длинной может быть ссора и как больно ударяет Ким. — Правительство больше не собирается финансировать госзаказ. Тэхен заметно напрягся. Их работа- тяжёлый труд, который требует баснословных денег, выращивание одних клеток обойдётся в сумму с девятью нулями. Что говорить об органах. И самое дорогое в теле — мозг, без которого человек никогда не станет человеком. Ведь любой другой орган можно вырастить, заменить искусственным аппаратом или, например, оставить с одной почкой. Вставлять прибор научились в далеком прошлом, сорок лет назад без проблемно спасли жизнь кардио протезом. Процесс выращивания открыли двенадцать лет назад, когда успешно больному вставили новую поджелудочную железу. С кишечником было трудней — через 13 лет. Органы опорно-двигательной системы наоборот, кости оказались самыми простыми по составу и в целом более удобные при работе с ними. Все остальное также не вызывало трудностей. — Чёрт.— Шипит Ким, его план, дело всей жизни проваливается сейчас, и виной тому какие-то деньги. — Что он ещё говорил? Мысли безжалостно лезут в голову, заполняя каждую клетку частичкой сомнения внутри. Что если, все пойдет не так, не как он задумал? И почему все происходит именно с ним здесь и сейчас. Возможно, так распределилась вселенная, кто-то в далеком космосе. — Что готов пожертвовать личными средствами, если ты подойдешь на уступки, завтра в восемь он будет ждать тебя у себя, он хочет обсудить какой-то важный вопрос. — Чимин не понимающе смотрит на Тэхена и тяжело вздыхает. — Ничего личного, только карьера. Чимину хотелось бы верить, что именно так. Они поговорят, обсудят важные детали и придут к единогласному мнению. Все наладится, их работа успешно продолжится. А Чимин будет по-прежнему счастлив приходить вечером, когда ему будет дозволено, к Намдужну и смотреть в намджунов телескоп на крыше пентхауса на любимую планету — Марс, мечтая в далеком будущем улететь туда с любимым. Директору же не верится, он знает, что каждый шаг Намджуна — ход конём, он не делает все просто так. И закончатся милые представления Чимина в корне по-иному. — Исключено, — спокойно произносит Ким, поворачиваясь на кресле к шкафчику с научной литературой, — Я и шаг не сделаю в его сторону. — Он говорит через спину, ощущая злость младшего и тяжелое дыхание. При этом умело скрывает своё раздражение. — Тэхен, ты когда-нибудь можешь думать не только о себе? — Рычит младший, — самовлюбленный эгоист. — И не понимая, на что больше злится, что Намджун зачем-то позвал его к себе для «обсуждения важного вопроса» или на то, что директор отказывается сделать шаг навстречу и спасти проект. — и я не о людях, которые окружают. А например, об общем деле, что важен не только для тебя, но и для всех нас. — Чимин импульсивно развел руки, на которых было видно отчетливо разбухшие от нервов вены. — не можешь переступить себя во благо j042k, ты же знаешь Намджуна, ничего плохого он не желает, потребует опять какие-нибудь секретные документы — не более. Ты ведь уже выходил из подобной ситуации. Тэхен обернулся на кресле, оттолкнувшись ногой от пола. В глазах парня была ярость, не уж то он настолько бредит «общим делом», Киму — не верится, не по-чиминовски. Да, он как и все активно принимает участие, является частью их команды, но фальшь в его словах слышится сразу. — Не более… — произносит профессор, отворачиваясь в другую сторону от Пака, вновь оттолкнувшись, черная кожаная спинка закрыла смеющиеся глаза старшего. Но Ким знает, что значит «не более» чимина и намджуна, а главное- их разницу. А еще знаком с Намджуном чуть ли не половину своей жизни, получше рыжеволосого. Он не торопясь встает и подходит к полкам с книгами, достаёт ярко-красную и присаживается за стол, открывая на закладке. — Тогда ты никогда не получишь от меня письменное согласие! — Он говорит сквозь зубы. Речь переходит в брюзжание. — Никогда! — Оно мне и не нужно, — Ким направляется к белому шкафчику за его рабочим столом и открывает ключом, — по крайней мере от тебя. — Только попробуй, Тэхен… — перед Чимином падает нераспечатанная упаковка таблеток. — Успокойся, прими лекарство и ступай домой. — Пак смотрит с упреком, но понимая, что спорить с ним бесполезно, ведь директор— Ким Тэхён, сдается. С ним позволял себе спорить только Чон, многоуважаемый профессор, один из создателей клиники. Тэхен погружается в чтение и спокойно произносит уходящему парню, — не волнуйся, пока я здесь, проект будет жить, как и J042K. Разберусь самостоятельно. И не забудь зайти к Хосоку после завтра в восемь. Чимин молча выходит, закрывая дверь за собой сильным хлопком. Кабинет погружается в тишину, которую нарушает звук шуршащих страниц. У директора лаборатории все под контролем, он не делает лишних необдуманных шагов, продумывая до мелочей, потому что его ход — ход ферзём. За окном темнеет, в помещение надобно включить свет, но внутренние обители не торопятся, разглядывая страницы, изучая таблицы, схемы, записывая и отмечая, он увлекся работой. Которая стала его жизнью.⩈ ☥ 𓂀 2: 21. 𓂀 ☥ ⩈
Свет ноутбука не справляется с темнотой, изможденное тело допивает очередную кружку остывшего чая. Ким зевает и тянется к коробке таблеток, которые лежат в первом шкафчике стола. Сглатывает пару белых, затем продолжая оставаться в кресле и, только уже откинувшись головой к спинке, читать. Так проходит ночь, не одна, много ночей. Работа вроде как спасает его, он сам так решил. Ведь дом полностью окутан черной краской — воспоминаниями. К которым не хочется возвращаться.