⩈ ☥ 𓂀
С раннего утра отдел клиники перевернут с ног на голову. Сегодня поставщики привезли лекарства, в основном, это препараты первой необходимости. В случае, например, болей в сердце или неврологических судорог. Врачи вопят и готовятся к пополнению в больнице. Или к своему посетителю, правда, не к первому. Дело в том, что сама лаборатория отделена, но чтобы любой врач мог беспрепятственно попасть туда в случае надобности — уважительной причины, есть длинный закрытый проход, благодаря которому клиника и лаборатория выглядят как одно целое. Только если в клинику вход разрешен многим, то в лабораторию — нет. Во-первых, требуется пропуск или значок- подтверждение работника, во-вторых, находиться там небезопасно из-за частых «чисток», так называют процедуры по очистке от опасных бактерий и микробов. Это полностью обеззараженное место, неудивительно, органы, из которых потом соберут человека, хранятся там. Точнее — выращиваются. В клинику вход открыт всем профессорам, врачам, медсестрам, практикантам, даже можно записать на прием и попасть к высококвалифицированным докторам. Но удастся это лишь элите общества: чиновникам, депутатам, банкирам. Если правительство полностью оплачивало свой заказ, оборудование, материал, препараты, оплата за работу — деньги шли в бюджет лаборатории, то клинике и ее работникам, которые еще не принимали участия в государственном проекте, приходилось выкручиваться из положения и открыть свои двери для приема высокопоставленных граждан, причем не только этой страны, но и других. Веё проходит довольно быстро, машины разгружены, ящики доставлены внутрь, где девушки-медсестры разбираются с содержимым. В лаборатории тоже не все спокойно. Пак стоит около окна в своем кабинете, держа в одной руке папку с листами, в другой телефон в ожидании звонка. Второе — для него важнее. Томное ожидание прерывает доносившейся с улицы шум здоровых чёрных машин на заднем дворе лаборатории, которые остановились возле дверей. Тонированные окна, номера не местные. Из первого автомобиля- рефрижератора выходит мужчина европейской внешности в костюме, сливающийся с цветом самого авто, направляется к главному входу и контролируя происходящее, бросает пару слов в рацию. После чего на лестнице появляется кардиохирург, управляющий третьим отделением лаборатории. Чон Хосок недоверчиво здоровается с высоким мужчиной, постоянно оборачиваясь по сторонам. Они говорят о чем-то, по эмоциям лица Чона — точно не о сладостях. Хмуря брови, он оборачивается, ощущая взгляд сзади, но ничего не обнаруживая, возвращается к беседе. Хотелось бы слышать, что произошло, раз Чон столь серьезен. Пак отчетливо видит белый конверт в руках хирурга. Затем подсунутые документы, которые Хосок обводит взглядом и разрывает, пряча судорожно обрывки в карманы. Из второго автомобиля выходят ещё двое мужчин, один из них открывает заднюю дверь, откуда достают металлический ящик внушительных размеров, килограммов сорок, на вид он был весьма мощным, поскольку поднять его один мужчина не смог бы, несли вдвоем аккуратно, подхватив за дно. Затем те скрываются где-то в самом здании с помощью Хосока, который придерживает дверь. Что за дешевый экшн, скрываются словно мафиози из боевика, ухмыляется Чимин. Ученые прячут мефедрон под видом обычных лекарств и продают своим богатым клиентам. Хороший сюжет вышел бы. Ничего противозаконного они не совершают, на все имеются документы. В округе установлены камеры наблюдения и имеется охрана. Полная стопроцентная безопасность. Чимин смотрит на экран телефона, обращая внимание на время. Обидевшись на что-то или кого-то, парень кладет папку на стол и выходит из кабинета, так и не дождавшись звонка. Открыв дверь, он сбивает мчащегося со всех ног охранника. Парень ударяется об стенку, выругавшись отборным матом. Чимин испугавшись, что чуть не покалечил сотрудника подает руку, но не успевает опомниться, как от того и след простыл. — Чего спишь, идиот, — охранник вопит на младшего, забегая в небольшую комнату, обставленную компьютерами. Брюнет выпятив глаза, хотел высказать ему в обратную, но во время останавливается. — Тебя уволят, я тебе о чем вчера говорил перед уходом специально, чтобы ты не забыл. — Он сгонят того со стула, бросаясь к монитору. Но осознавая, что уже поздно, отбрасывает компьютерную мышь в стенку. Та разбивает на мелкие кусочки вдребезги. Разбивается дело всей жизни Кима. — Говорил же камеры выключить в семь утра с входных дверей лаборатории. Теперь нам обоим влетит, ух и идиот же ты, — разъяренный охранник цепляется стоящему рядом за воротник, — из-за тебя я потеряю работу, мои дети останутся голодными. ты понимаешь, что натворил. — громкий шлепок, он ударяет его по шее. — ты понимаешь, — снова глухой удар, швыряя парня к стене, он выходит из комнаты.⩈ ☥ 𓂀
— Не порядок. — Произносит блондин, что стоит у окна, высматривая внутренний двор здания, отсюда хорошо видна лаборатория. — Что у вас происходит? Ким смотрит на мужчину примерно такого же возраста, в кожаной куртке из которой торчит выглаженный воротник белой рубашки и оружие на поясе, специально ничем не перекрывающее, лишь уголок кожанки свисает на рукоять. Хотя вид, явно не старшего прокурора. За столом напротив Кима расположился молодой сотрудник, помощник прокурора, который уже полчаса скрупулезно заполняет документы, задавая глупые вопросы по типу, «где вы были с 7 до 9, а кто может подтвердить ваше присутствие в Лаборатории?». Живой труп, что находится под землей. — Еще про мелких хулиганов мне сочините, Андерсены, — он обернулся к сидящему профессору с безразлично сдержанном лицом, вытаскивая руки из карманов, и фамильярно произносит, — чтобы все окончательно подумали, что я идиот, за которого вы меня здесь держите. — Но я же тысячу раз сказал, камера видеонаблюдения разбилась из-за скачка электричества. Здесь такое часто бывает, — берет первым слово, невинно строя глазки. под дурачка косит. так ведь называют ученых, бредивших своими идеями, и указывает на рядом стоящего охранника с властным взглядом, — начальник безопасности не даст солгать. Охранник уверенно затряс головой, переводя взор с одного на другого присутствующего, терзая в руках комок бумажки. — Да, здесь такое часто, все компьютеры горят. Сегодня, вот, пришлось несколько заменить из-за перенапряжения. — Он протягивает чек прокурору, который осуждено вздыхает. И не подкопаться, чек действительно на четыре блока питания, покупка на деле совершена сегодня в девять утра, то есть час назад. — другие охранники могут подтвердить, они устанавливали. — Он стыдливо отшучивается, — сам-то я стар стал и не понимаю в этих современных штуках, вот лет двадцать назад… Прокурор убирает чек в карман и вновь поворачивается к окну. Ему плетут откровенную лапшу на уши, еще успевают поиздеваться. Чтож в это раз твоя взяла, Ким Тэхен. — Можете идти, — обращается к охраннику, перебивает пустую речь. — вы мне больше не нужны. Дэён, проверь разбитые камеры наблюдения еще раз и глянь компьютеры. Потом мне доложишь. — Послушайте, — смиренно говорит Ким, направляясь в сторону прокурора, но как только дверь захлопнулась, меняет интонацию на привычный густой баритон. Но его тотчас останавливают. — Нет, это ты меня, блять, послушай. — огрызается, ударяя рукой о стену и словами по гордости Профессора Кима. — Тэхен, я тебя не первый год знаю и не первый десяток лет работаю в полиции. — Он смотрит на профессора, говорит тихо, чтобы не услышали. — Уж, не знаю, что вы здесь творите, но сегодня главный отдел получил жалобу на вас оттуда. Хотите проверку? — издевается, оказавшись рядом с кимом. — Вам ее организуют. — Смотрит в чужие глаза, которые ничуть не изменились даже спустя годы. В них не Ким, а мальчишка с наивным взглядом на мир и верой в счастливое будущее. — В этот раз я найду способ засадить тебя надолго. И Намджун тебе не поможет. — Хочешь погоны сменить? Тебе не придётся утруждать себя, все под моим чутким контролем. — Особо выделяет последние слова, шёпот Кима проходит по коже, ровне импульсам, но голос дрожит, немного осел, видимо, простыл. Аромат дорогого парфюма заполняет пространство между ними. Вид на лабораторию не очень приглядный, но чем-то интересует прокурора. Тот уходить не торопится, выжидает нужный момент. Незаметно Ким улавливает чужой беспокойный взгляд, понимая, что его хотят спросить о более личном, но звание душит это желание в глубине себя.Он перехватывает инициативу и утвердительно выдает, скрещивая руки на грудной клетке. — С Чимином все хорошо. Нервничает только много последнее время, а так он здоров. — Он здесь? — искренне спрашивает тот, разговор переходит на близкую им обоим сторону, которую один из них избегает. в ответ на согласный кивок, выдаёт. Хочет увидеть его, не на фотографиях в интернете или любимой голограмме, которая безмолвно ждет с работы и встречает с милой улыбкой, а в живую. — Присмотри за ним. — Ты просишь меня присмотреть за ним на протяжении семи лет. Забыл, он уже не тот маленький мальчишка, что раньше. За ним есть, кому присматривать. — Я боюсь за него. — признаёт тот, забирая на ходу папку, оставляя на столе царапину от кольца с терниями, позволяет Киму вернуться в тишину. Чимин шел вдоль коридора. Волнение и напряжение витало в воздухе и чувствовалось каждой фиброй. Кажется, самый спокойный готов вытащить внутренних дьяволов и пустить их на растерзание первого попавшегося. Всю неделю лаборанты проводят обследование органов, осталось не так много времени, поэтому все должны быть в полном соответствии, нормализована температура, давление, проверены на работоспособность. С сегодняшнего дня на очереди дыхательная система, поэтому среди дежуривших работников Пак Чимин. Его поставили на двое суток, чтобы исследовать готовность выращенных год назад легких, трахеи и бронхов вместе с диафрагмой. Работа долгая, времени займет много, оттого ему выделили сравнительно много времени, однако не так много по отношению с эндокринологами. Он планирует зайти к Киму, поинтересоваться насчет увиденного. Но вместо этого слышит знакомый голос и оборачивается, замечая прокурора. — Чимин? — растерянно произносит и смотрит на парня, который избегает чужого взгляда, прячет руки в карман и собирается уйти, делая вид, что не заметил. Неожиданная встреча в этих стенах. — Подожди, мы можем поговорить? — Мне не о чем с вами разговаривать, Мин Юнги. — кидает тот напоследок и проходит мимо нужного ему кабинета вдаль, заворачивая за первый угол. Лишь бы быстрее убежать, как от него однажды убежали, оставляя один на один с борьбой за жизнь, в которой мозг отныне не видит место для Мина. А сердце младшего теперь чужое для обоих. В груди тяжело заныло, бешено сотрясалось сердце. Эту боль не унять таблетками. Ему ведь противопоказано нервничать. Заработавшись, опять забыл зайти к Хосоку. «Со здоровьем не шутят», вспоминает слова кардиохирурга на прошлом осмотре и ставит напоминание в телефоне, зайти завтра к кардиологу. Звук сообщения и высвечивающееся уведомление отвлекает. Чимин глотает равномерно воздух, приводя сердцебиение в порядок и доходит до дезинфекционной комнаты рядом с коридором, ведущим в лабораторию, где позволяет себе успокоиться, открывает мессенджер. Сообщение с подписью: «Жду тебя сегодня вечером», от автора, подписанного как «Любимый». Чимин кладет телефон в шкафчик, довольно улыбаясь, оставляет кольцо, надевает медицинский халат и шапочку, заправляя отросшие волосы внутрь.⩈ ☥ 𓂀
— Это что такое было? — Ким смотрит на двух охранников и спокойно говорит. он редко поднимает голос на сотрудников — не его прерогатива. хочешь сделать больно — произноси тише. именно шепот оставляет самые глубоки шрамы. щелкает ручкой, скупо натягивает улыбку и указывает подбородком на дверь. — Чтобы сегодня же после обеда у меня на столе лежало два заявления об уходе по собственному желанию. Один из них нервно щёлкал пальцы, боясь больше жизни потерять работу. — Но мы же вроде как замяли все. — проявляет смелость старший, пожимая плечами, делает шаг вперед, стоя перед длинным столом профессора, на который он успел перенести свои вещи: документы, компьютеры, органайзер, скромная фигурка жука-скарабея со вставками изумруда, его любимая вещь, пачка таблеток, нескромная стопка литературы и прочий хлам. — Уволены, оба. — растягивает Ким покидающим кабинет, откидывается спиной на кресло и достает две таблетки. Благо план главы безопасности и, правда, сработал. Прокурор скребя зубами и сжимая кулаки, поверил. Профессор расслабил лицо, позволяя организму прийти в себя и отдохнуть. Но он ещё не знал, что камеры, установленные на внешней территории ведут онлайн запись. И съемка уже хранится на флешке смотрителя. В папке «11.09.2042». И не узнает.⩈ ☥ 𓂀
По коридору бежала молодая девушка, крепко схватив коробки с бумагой. Из-за воткнутых наушников она не сразу услышала крики Чимина, что пол мокрый и довольно скользкий, а точнее вообще не услышала и с грохотом подпрыгнула вверх, падая на спину. — Ты в порядке? — наклонившись, Пак протягивает руку, помогая подняться и собрать разлетевшиеся в стороны документы. — Впредь не слушай музыку так громко, но если что, травматолог находится в четвертом отделении. Девушка неловко забирает листы из чужих рук. — Со мной все хорошо, небольшой ушиб. Спасибо, я справлюсь сама, — поднявшись, проговаривает тихо торопившаяся по своим делам. — Я тебя здесь раньше не видел, новенькая? — Угу, — воспрянула после вопроса, впервые ее здесь заметили, и растягивается в милой улыбке, которая парню нравится — Ёна, рада познакомиться, Чимин. — Пак в ответ приподнимает уголок рта. На секунду не понимая, откуда она знает. Девушка указывает на бейджик с его именем. Чимин спокойно выдыхает. Собрав разбросанные на полу документы девушка так же быстро убегает, как и появляется. Ей бы здорово не повезло и возможно уволили, если бы ни внимательный Пак не заметил улетевший листок под столик с графином воды, которые часто стоят здесь вдоль стены. Перевернув на лицевую сторону, перед ним открывается надпись: исследовательский отчет, опорно-двигательная система. Из кабинета с небольшой табличкой, на которой теперь выведено новыми буквами «Ким Тэхен» доносились громкие мужские слова и прерывистые девичьи всхлипы. Пак догадливо лыбится. Уже отчитывает за пропажу. — Простите! Я найду его! В кабинете словно ветряной вихрь разбушевался. Листы бумаги разбросаны повсюду, те самые, что аккуратно сложила девушка в коробку. Имя ему Тэхен, который искал тот самый отчет. Сроки поджимают, но чья-то безалаберность тормозит работу. — Ты находишься в клинике на испытательном сроке, получаешь заработную плату и при этом уже умудрилась потерять важный документ. — Я найду, — прервавшись, чтобы вытереть слезу, девушка продолжила, но новые слезы еще больше лишали голоса. — Такие работники нам не нужны, — облокотившись на стол, профессор ладонями потер лицо, он вне себя от злости, но старается не подать вида. — Что за день сегодня! Он не сразу заметил, что присутствует кто-то еще. Подняв взгляд перед ним стоял Пак. Моментально успокоившись и поправив задравшийся рукав пиджака, он спокойным тоном указал расплакавшейся идти искать пропажу и без нее на глаза не попадаться. — Успокойся, я поговорю с ним. Можем встретится через час в кафе на пятом этаже. — Пак склоняется к девушке, успокаивая потряхивающиеся плечи, шепчет и закрывает дверь изнутри за уходящей, сам присаживаясь на широкий кожаный диван. На столике рядом лежало много новостных журналов, один из которых привлек младшего «Гробница Хеопса или лаборатория». Сам профессор собирал разлетевшиеся в разные стороны документы, складывая на отдельную полку. — У меня к тебе два вопроса. — Бросает тот, вытягивая ноги на стеклянный столик и берет под руку попавшийся журнал. — Первый: не это ли ты ищешь, — он вытягивает руку с потерявшимся документом, скрепленным скрепкой, перед собой, — и второй, сегодня утром я видел разгрузку рефрижератора и подозрительную беседу европейца с кардиохирургом Чоном. Ким проверяет каждый лист и убедившись, что все на месте, выдыхает и закрывает стеклянную дверцу на ключ. — Где ты взял отчет? Я звонил Гану, он сказал, что передал молоденькой девушке, любезно предоставившей свою помощь. — Подобрал на полу, Ена не заметила, когда упала. — говорит пак, смотря на растерянное лицо Кима, — а ты обидел ее просто так. — Что подозрительного в разгрузке, просто доставили то, что я заказывал. — Ким садится напротив пака, закидывая ногу на ногу. — Ты сегодня удивительно спокойный. — но в углу пак замечает разбитый горшок хлорофильтрума, когда ким злится, то обязательно что-нибудь бьет, сегодня под руку попал цветок, впрочем ему не впервой. — Так что привезли? — Мозг. — А почему секретно так, сам убил что ли кого и вырвал, маньяк — хихикает Пак, затем выражение его лица меняется, юношеская ухмылка сменилась на проницательный взгляд, он посмотрел исподлобья, — хотя, тебе же не привыкать. Профессор никак не отреагировал, смиренно сидел, потупив. Парень знает, куда давить, даже сейчас его слова причиняют боль. — Поставщик из-за границы, и потому просил не афишировать его имя. И это все, что ты хотел узнать? — Смотрит он широкую спину уходящего, пока тот резко не оборачивается и облокачивается сильными руками на ручку дивана, нависая над ним, отчего у кима мурашки по коже пробежали. Он ждал вопрос о Мин Юнги, почему тот в Сеуле, а не в Пусане сейчас, почему на нем погоны майора, а не лейтенанта, висевшие в их последнюю встречу, что ему надо в клинике или на крайний случай, что вообще произошло. Но вместо ожидаемого расспроса, слышит: — Почему ты убил его тогда? У Кима внутри все со звоном бьется, он глотает жадно воздух и на вдохе закусывает губу, позволяя красной жидкости просачиваться внутрь, его только что к стене прижали и закрыли кислород. Хотел бы побежать за младшим, догнать и в очередной раз взывать его прощение. Тщетно. От прежнего Кима не осталось Тэхена. Перед ним профессор Ким. Он больше не будет умолять, просить и унижаться. Даже перед Намджуном. Они справятся самостоятельно, как бы трудно не было. На открытой странице, оставленного паком журнала, новость про найденный саркофаг и перевод древнеегипетского текста: Я войду в светящееся пространство, и полечу мимо Духа-хранителя Земли, и буду подниматься по пути света, ведущему вверх, и доберусь до своей Звезды.⩈ ☥ 𓂀
Совершенного в другом настроение, не то что было час назад, подбежала девушка к столику, где сидел Чимин. Обрадовавшись своему спасателю девушка чмокнула сидящего Чимина, который растерянно сдвинул брови и потер пальцами по месту поцелуя. — Ой, прости, — она усмехнулась, забавляясь реакцией, и сняв медицинский халат, вешает его на соседний стул. — Просто моя благодарность тебе. — Ничего, — говорит он в ответ, не желая обидеть и передает меню. — выбирай что хочешь. здесь неплохо готовят, хотя в основном все диетическое и жутко правильное. — Интересно, — она рассматривает картинки с блюдами, наполненные зеленью, овощами и фруктами. — Пф, наверное, разрабатывали веганы, не люблю. Последнее время в Корее их слишком много. — Нет, местный диетолог, — спокойно отвечает Пак. — Когда нам удастся создать Подобного, ему необходимо будет первое время питаться через гастростому. — Через что? — Специальный зонт. — поясняет Пак. — Чтобы мы могли убедиться, что желудок воспринимает пищу. Но это не надолго, затем ему неизбежно придется привыкать к обычному приему пищи. Это очень трудный опыт для него и чтобы ничего не сломалось, а пища успешно переварилась — необходим специальный рацион и так далее, в этом хорошо разбирается Юсон, наш диетолог. Ты его, наверное, не видела. Он сейчас в отпуске. Да, вообще, здесь много высокопоставленных людей, привыкших питаться по рецептам диетологов. — Вот оно что, — она подносит ложку с зеленой смеси, пробуя сельдереевый суп. — Я здесь еще мало кого знаю. — Тараторя, она наивно полагает, что лучше перевести тему, — Слушай, а этот Подобный вообще существует? Столько слухов, но никто же из здешних его не видел. — Конечно существует. — Но ты сам-то его видел? — ее глаза округляются в ожидании подробностей. Но Пак уныло качает головой. — И на что ты намекаешь? Что мы здесь с ума посходили? — вопит тот, но ему подносят заказ — запеченные творожные булочки, на что он отвлекается и благодарит официанта. Затем недоверчиво смотрит на спутницу. — Нет, просто странно это. Вот ты торакальный хирург, а даже не видел его. А профессор Ким не разу тебя не подпускал к нему. — Беспочвенная уверенность, скоро все равно операция начнется, так что хочешь не хочешь — увижу. Я обязан там быть. — Скоро? — она уронила чайную ложку на стол, оставляя зеленое пятно. — Когда? — Как все органы будут готовы. Вроде осталось только с сердцем разобраться сердце, там с сосудами проблема, а в целом все. Мозг сегодня привезли. Может быть, видела. — Угу, — она достает телефон и принимается быстро печатать, не обращая внимание на Пака. — Кто-то из Европы оставил свой мозг в завещание нам. Как правило, это молодые люди, страдающие тяжелой болезнью. Они умирают, скажем там от эмфиземы, но мозг у них в полном порядке, тогда его извлекают и передают нам, мы платим родственникам умершим за содействие науки. И никаких проблем. — Любопытно. Пак перевел взгляд на брюнетку и затих, ожидая ее реакции. Она выглядела немного растерянной. Заметив странное изменение в собеседнике, она улыбнулась и перевела тему. — Как давно ты здесь работаешь? — Дольше тебя это точно. —в ответ цоканье языка, та отворачивается, пряча руки внизу. — Идиот. — Что? — С парнем поссорилась, не обращай внимания. — говорит девушка, указывая на телефон, который убирает в карман, заправляет выступавший волосок за ухо. — Меня сюда отец заставил устроиться, я в модельное хотела поступать. Против воли старшего не пойти. — Точно. — У нее в кармане заиграла музыка и Пак, постукивая пальцами смотрит, как собеседница выпрыгивает из-за стола. — Извини, мне надо идти срочно, семейные разборки. — Нужна помощь? — спрашивает Чимин. — Нет-нет, я сама справлюсь.⩈ ☥ 𓂀
Zombie- Plaza Вытянутые колбы, закрытые пластиковыми крышками выставлены в ряд, заполненные кровью. Он слаб, внутренний яд терзал из стороны в сторону, как волк слабую добычу, отчего хотелось упасть на пол — в химическом отделении лаборатории. Перед глазами все переливается, бутыль с названием» Гранулоциты», коническая колба «Агранулоциты», кривая «ТК9», прозрачная реторта, белые стены и яркие вспышки прожекторов. Голова кружится, поэтому он хватается за плоскую поверхность, не позволяя упасть дрожащим ногам. Самая крайняя колба выделяется необычной формой, подписанная как 3Q.A.S, взяв ее за горлышко в руки Ким подносит близко к лицу и вращает перед глазами, проверяя содержимое, но руки не выдерживают и та срывается, оставляя на полу розовые капли. Будь здесь Чон Хосок, давно бы выставил за дверь профессора, не смотря на должность. Осознавая, что пустое место среди сотни других колб рано или поздно обнаружат, скорее — рано. Он принимается быстро избавиться от улик, сначала от лужи случайно попавшим в поле зрения белым полотенцем, который положили специально рядом с инструментами. Вошедший Пак, не торопясь уходить, наблюдает занятую картину, как профессор, некогда сидевший в кожаном кресле, ползает по полу в большом ему медицинском костюме. Парень прислонился к стене и боясь проявить себя, молчит. Пока Ким не натыкается на чужие ноги. — Ты что здесь делаешь? — он смотрит на парня снизу вверх, сидя на коленях, пряча стекла сзади, благо ткань костюма достаточно плотная и спасает его ладони от пореза. — Это я хочу спросить тебя, что ты тут делаешь, ползая по хранилищу. — Пак видит смазанную красную дорожку за чужой спиной. — Не твое дело, — огрызается, не обращая внимания на протянутую руку, встает, пошатываясь. сглатывает с трудом из-за пересохшего горла и шипит. — Иди куда шел. Пак впрямь собирается уйти, он шел в свой отдел, чтобы, наконец, закончить с проверкой и вернуться домой раньше. У него целый алгоритм расписан. Хочется заехать в квартиру и принять душ, выбрать костюм и поехать к Любимому. Ведь у него есть жизнь помимо работы. Но вместо этого он смотрит, как директор корчится на полу. Пак уже видел подобные выходки, похожие на алкоголика со стажем, поэтому реагирует бестревожно и проходит мимо. Но замирает, когда его просят остановиться. — Хочу тебе кое-что показать. — Ким смотрит с опущенными глазами. Немного отошло, голова не кружится так сильно, но ещё шатает. умысел проходит холодным лёгким ознобом. На голове кто-то явно кружился, взъерошив волосы, которые как у чертенка в разные стороны торчат. — Пошли. Пак внимательно смотрит, куда направляется профессор и через пару минут бежит следом, останавливаясь у лифта. Они едут молча без лишних движений. Но Пак морщит и потирает нос от неприятного рыбного запаха, заполнивший кабину. Странное предчувствие окутывает с ног до головы. Его пухлые губы кусают чужие, жадно впиваясь поцелуем. Оставляя терпимый вкус боли, затем более нежный, проводят мокрым языком по ране, оставляя вязкую линию на нижней губе. Не отпускают, а прижимают сильнее, удерживая за длинные волосы ладонью сзади, едва пропуская между элемент номер 8. Мысли отвлекают, и Пак не замечает, как подходит к большим двустворчатым дверям с вывеской «вход строго запрещен». Ким неторопливо подходит к двери, дав понять кивком, чтобы его подождали за спиной, и вводит код, совершая заточенное дело совершенно безэмоционально. Ему больше не больно, но губы по-прежнему сохнут. Реальность возвращается в сознание и вызывает желание: как можно скорее исчезнуть, слиться отсюда. Однако чужую боль предвкушает. Ким молча заходит, не оборачивается, знает, что за ним непременно последует и потому пропускает ловко вперед. Пак отпрянув от мыслей, поворачивается в поисках профессора, но перед ним немедля захлопывают дверь. Рычаг автоматически опускается от щелчка снаружи. В стеклянном окошке проскальзывает макушка уходящего Кима, исчезающего из вида. Пак оглядывается, приоткрывая глаза, позволяет привыкнуть к тусклому синему свету. Помещение огромное, сюда бы поместился танк, сотни проводов обволакивают аппараты, некоторые слишком шумные, другие безмолвно выполняют указанную в программе работу. Внимание привлекают клапаны, массивные диски тяжело ударяют, прогоняя по отходящим трубам жидкость. Затем плавно переходят в тонкие трубки, диаметром с проволоку, и через стеклянный вырез десятки оказываются подключенными к телу. Пак подходит ближе, пытаясь уловить нечто непонятное, слабая подсветка меняется на яркую с приближением, улавливая звук шагов. Перед парнем возвышается аминотанк с необъяснимым существом, как только под воздействие паров его голова падает в сторону Чимина, тот делает шаг назад. Хватается за сердце. Есть ли место в науке личным проблемам? Жизнь его не баловала, но он и не жаловался. Однако сегодня она искалечила его, если в первый раз боль стихла поддаваясь течению времени, то сейчас навряд ли. Она перерастет в гнев и выльется в ненависть к блядскому Киму, к этому месту, которое изменило его жизнь на до и после. Ужас от увиденного заслоняет ярость. Ад спустился на землю и поглотил этот чертовски небольшой клочок Земли. — Пульс снижается, — вскрикивает один из присутствующих, не спуская взгляд с электрокардиографа, трое подвозят кушетку и быстро перекладывают тело, молниеносно увозят в операционную. Внутрь входит профессор с нелепыми квадратными очками, обмокая руки после дезинфекции, ему подают перчатки и надевают хирургический халат. — Как состояние? — бросает тот, натягивая маску на лицо. — Сердце остановилось. — на мониторе линия тянется в жутком писке. — Он умирает. Внутри молодого ассистента охватывает паника, замирает, не моргая, впервые руки касаются чужого тела, жизнь которого зависит от тебя. Обдает жаром с головы до ног, но он борется с чувством ломоты в организме и преодолевая себя, забывает о страхе и боли. Склоняет лазерную руку над очагом. он не тряпка и сам сломает себя, чтобы стать сильнее. Анестезиолог вводит внутривенный наркоз и дыхательную трубку в полость рта, устанавливая полную механическую вентиляцию легких, которая как правило, используется только в том случае, если для процедуры необходимо вызвать очень глубокое состояние общей анестезии. — Внимание, начинается экстренное операционное вмешательство. Провожу вскрытие. — первый этап: разрез скальпелем мягких тканей грудной клетки, капли крови перехватывают аппаратом, который тут же поглощает лишнюю жидкость. крупные сосуды подсоединяются к аппарату искусственного кровообращения, что выполняет временно функции «искусственного сердца». второй этап: оперативное вмешательство. отсекаются правый и левый желудочек сердца, сохраняя предсердия пациента. Затем устанавливают временный кардиостимулятор для нормальных сокращений сердца. Из кардиоплегического раствора достают только что подвезенное сердце, которое по клеточкам, как пазлик собиралось годами в ожидании своего часа. на выращивании органа ушло чуть больше двух лет. Выращивание — научное открытие, поистине, лучшее за последнее десятилетие, если искусственное сердце имеет свойство ломаться, а донорское принадлежало чужому человеку, с его вкусами, предпочтениями и привычками — это попросту занять чужую жизнь, то выращенное с нуля дает шанс начать свою с чистого листа. Пятьдесят процентов пациентов имеют шансы прожить десять счастливых лет, без сумасшедшего сердцебиения, постоянных болей и криков. Пак Чимин стал первым, кому пересадили выращенное в лаборатории сердце. Чимин отступает, замечая подпись на табличке «J042K», боль заполняет уши, перебивая звуки аппаратов. Делать шаг невыносимо, ноги становятся тяжелыми и не поддаются, внутри печет и неунимаемая боль вонзается, как игла, распространяясь стремительно по телу. Какое больное дежавю. Болевой синдром стихает и веки плавно закрываются. Неизвестно сколько минут прошло, Пак падает к ногам Тэхена, теряя сознание. — Прости, — вполголоса произносит тот, держа руки за спиной. Он догадывался о подобной ситуации, поэтому где-то по коридору на пути в лабораторию бежал Хосок с коробкой нужных препаратов, поднимался по лестнице, потому что лифт кто-то занял, а время на исходе. Открывал ампулу и набирал нужное лекарство в шприц, склонившись коленями перед. Вонзал иглу в сердце и вытаскивал подопечного из синего кабинета на белый свет. Возле дверей уже стояли носилки и два врача, помогающие донести больного до палаты в клинике. Ким не догадывался, он знал. Он в тысячный раз смотрит на знакомое до потери сознания существо. «Его» Подобного и произносит: — Знакомься, твой брат, Пак Чимин. — Он касается ладонью до прозрачного стекла, рассматривая детально каждую частичку внутри. Хотя знает абсолютно все наизусть. Рука нервно дрожит и падает, поэтому скоро достает еще две таблетки и глотает их. Так легче видеть каждый день то, что приносит страдание. Он долго думал, как объяснить Чимину, стоит ли допускать вообще и, может быть, заменить на другого пульмонолога на время операции или уволить, но последнее исключено — исполняет данное обещание. А ложь он уже допустил в своей жизни и боится начинать новую с нее же. Вечер плавно захватил в заложники обитателей тьмы. Ким стоит, опустив руки в карманы, возле кровати мирно спящего Чимина, его веки изредка содрогались. Рядом стояла капельница, в которой Чон суетливо меняет резервуар на новый раствор, предотвращающий расстройство сердечных сосудов. — До утра должен проспать, — Хосок сжал губы в тонкой линии, говорит тихо, чтобы не разбудить, угрюмо поправляя одеяло. — Завтра будет в порядке. — Хорошо, — безынициативно утверждает профессор, не сводя глаза со спящего. — Как проснется, дай успокоительное. — Что у вас произошло? Ты мог бы вести себя с ним мягче, знаешь к чему могут привести такие обмороки и все равно доводишь. — Чон поворачивается к больному, присаживаясь на край. — А если бы меня не было. — Мог бы, — бросает тот и выходит из палаты, дверь не захлопывает, оставляя открытой.⩈ ☥ 𓂀
Время около двенадцати. Пак открывает глаза, рассматривая помещение. Знакомые белые стены, он здесь бывалый посетитель и не только как врач. С того раза ничего не изменилось в его тайной обители страха, и даже картина напротив также криво свисает. Он не приедет сегодня вечером, хотя больше всего на свете хотел чувствовать чужие мягкие руки на талии, поцелуи на шее, а не валяться в койке с капельницей в обнимку. Будь он чуть менее чувствителен — ничего бы не произошло, успокаивает себя. поднимает подушку, подставляя под голову, чтобы удобно сидеть на жесткой кровати. Рядом горит тусклый светильник, рукой дергает за шнурок, играя со светом, в глазах отражаются блики, отчего кажется, что они светятся. Первый ящичек оказывается пустым, во втором брошено дожидается хозяина старенький мобильный телефон черного цвета с разбитым напрочь стеклом. Разблокировка неудачна, высвечивается замочек, но тот вводит знакомые цифры и открывается интерфейс. Он находит галерею, среди всякого ненужного сохранённого хлама: фотографии котов, мемы, картинки с цитатами, скрины отчетов, во время незаполненных, сверху, где стояла дата 2037. 09, есть десяток снимков двоих парней. они не столь прекрасные и четкие, не с разрешением в 20к, не современная голограмма с ощущением реальности, но дорогое не измеряется качеством, они важны и близки Паку без лишних пикселей. На них время навсегда застыло, бальзамируя запечатленные лица живыми навечно. Пак обхватывает телефон, прислоняя к груди, разглядывает каждую деталь, связанную с прошлым юноши, проведя большим пальцем по экрану, глубоко дышит, сглатывая теплый воздух, крошечная слеза скатывается по щеке, оставляя мокрый след. Иногда перед сном он думает, что боль в груди утихла, в тяжелые моменты в жизни, напоминает о ней только крик. Но сегодня этот крик превратился в вой. Сегодня он будет рыдать в подушку и говорить себе, что время не вернуть вспять, что пора привыкать к новой реальности. И хотя бы начать с малого — выкинуть старый мобильник, модель которого уже лет десять не производит не одна страна, и не найти ни в одном магазине техники, разве — на полках винтажа. Лучше бы глупые учёные изобрели машину времени. Сколько израненных людей можно было бы спасти. Однако людям свойственно терять дорогих сердцу людей, как бы это больно и наивно не звучало. Его сердце излечилось от ран, но мозг безустанно хранит воспоминания.⩈ ☥ 𓂀
Ким забегает в кабинет и судорожно закидывает две белые таблетки, истомленно сползая по стенке шкафчика, который хранит не только документы, но нижняя с матовым стеклом часть — препараты, необходимые для первой помощи. Он запускает руку в волосы и вопит, хватаясь за кончики, на пальцах остаются пушистые локоны. Кричит беззвучно, пока не отпускает внутри цепкая отрава и чувство эйфории не сменяет бешенство, от быстрой смены настроения слезы текут сами по себе. Он жмется к стене. Апатия растворяется в счастливом смехе, Ким поднимается, направляясь к столу, заваленному непроверенными документами — издержки профессии. Но резкое головокружение не дает возможность резко двигаться. Кружится голова в легком экстазе. След от мурашек оставляет страх. Он волнуется не за себя, а за незаконченное дело, которое может упустить своей пристрастью. Вина обуяет причину оставаться на работе, поэтому вовремя останавливается и достает запылившиеся на столе ключи от автомобиля из-под завала. Перемещается тихо, отталкиваясь об стену, чтобы не свалиться посреди коридора. Клиника полна врачей, медсестер, несмотря на поздний час, они работают круглосуточно, сменяя друг друга посменно, приходится выбираться через запасной выход. Не хватало, чтобы директора обнаружили валяющимся в отключке заполночь. О нем и так немало слухов ходит, от непристойных до откровенно смешных. Хотя многие и уважают за его трудолюбие и преданность работе. Брошенные сплетни, к счастью, не имеют достоверных подтверждений, и то, что у Кима двое детей и жена, которую он насильно удерживает дома — пустышки. О нем ничего не знают. Он скрыл свою личность, сменив старый персонал, удалился из всех социальных сетей и перебрался жить в клинику. Благо все условия на то есть, так как она рассчитана на комфортное нахождение медицинского персонала в этих стенах. Из-за их плотного графика многим приходится ночевать в уютных комнатах, обустроенных для них на пятом этаже, которые по-своему называют «зоной отдыха». Он доползает до черного авто на согнутых ногах, автомобиль стоял дальше всех, уединенно припаркованный, найти его — трудности не составило. Придерживая рукой живот, залезает внутрь и позволяет в тишине с трудом выдохнуть. К горлу подступает тяжелый ком. Через открытое окно ветер усиливает беспорядок на голове, но от него легче, воздух снаружи прохладнее и позволяет горячей коже остыть. Потирает пальцами глаза и бьет себя по щекам, приводя в порядок. Легкость заставляет слегка улыбнуться. Он не был дома шесть дней, а ведь его там, и правда, ждут. Уверенно обхватывает руль длинными пальцами и давит на газ. Едет домой… Думая про завтра и еще не зная, что кто-то чужой уже влез в его жизнь и все в ней зачеркнул. Хосок, закончив с пожилым пациентом, скрывается внутри клиники, его беспокоят частые обмороки Пака, они могут отрицательно сказаться на сердце, которое справляется на отлично, но в роковой час есть риск предательства. Пятьдесят процентов живут десять лет, и только пять процентов — больше. Он знает о натянутых отношениях между Кимом и Паком, но никогда не вмешивается. Иной не вмешивается, чтобы не навредить себе, но Чон не вмешивался, чтобы не ударить своим любопытством по Киму. В конце концов волнение за младшего окончательно одолевает, он разберется с ними, обоими. Но пока выискивает пропажу. Трубку не берут, впрочем, не новинка, телефон Кима давно собирает бактерии в ванной комнате под раковиной с нулевым зарядом. Никто в клинике самого Кима не видел, в лаборатории сейчас маловероятно кто-нибудь появится, разве что профессор, но и там того нет. — Твою мать… — Чон садится на корточки, рассматривая упаковку, настораживает восемь пустых ячеек. — Святые сфинксы… — В кабинете кромешная темнота, пустоту заполняют стопы бумаги, журналы на письменном столике и небрежно оставленный халат на спинке дивана. Чон убирает пачку в карман, закрывая дверь на запасной ключ. Неудивительно, почему тот забыл запереть свой склеп. Аддералл в совокупности со стрессом, и Тэхен заваливается в квартиру, падая животом на пол.