Как Ивану-царевичу невесту искали

      — Вон! Все вон! — дверь терема распахнулась и оттуда повалили ничего не понимающие добрые молодцы, судорожно прижимающие к груди красные черевички, букеты полевых цветов и отрезки дорогих тканей.       Вслед молодцам полетел сафьяновый сапожок. Он значительно ускорил передвижение и вскоре подле терема остались самые стойкие — а быть может, самые глупые — молодцы, наивно думавшие, что им за проявленную стойкость что-нибудь да перепадёт.       Но царевна, грозно вышедшая на порог в одном сапожке, тут же развеяла последнюю надежду.       — У-у, я вас, окаянных! — пригрозила она добрым молодцам и принялась стягивать с ноги второй сапог.       Молодцы не были дураками и, не став дожидаться, пока вышеозначенный сапог полетит в их непутёвые головы, задали стрекача. Так что под царевнинами окнами остался лишь Иван-царевич да мы с Кием.       Царевна же, покричав ещё немного вслед незадачливым женихам, окончательно успокоилась и обратила на нас взор своих синих глаз. Синими, к слову, были не только её глаза, но и сам наряд царевны, включавший в себя традиционный кокошник, украшенный васильками.       Не синими были у неё только волосы, но оно и понятно: синих волос в природе не бывает. Длинные, каштанового цвета, они достигали середины спины и даже на взгляд казались мягкими и послушными. Я завистливо вздохнула и, потрогав свои жиденькие косички, откинула их назад.       Обидно всё-таки. Мне такие космы вовек не отрастить!       Тем временем царевна успела оценить ситуацию и прийти к каким-то своим выводам.       — Который из вас моим женихом числится? — деловито осведомилась она, поправляя кокошник.       — Я! — Иван-царевич распрямил плечи и, сделав шаг вперёд, протянул девушке букет ромашек. — Молва о твоей красоте достигла нашего царства, вот я и решил тебя повидать, счастья попытать.       — Жаль, — резюмировала царевна, нехотя отводя глаза от Кия. — Ну да ладно. Как звать-величать тебя, добрый молодец?       — Иван-царевич я, — он сделал ещё одну попытку вручить царевне цветы. — Младший.       — А-а, — девушка нехотя взяла цветы. — Наслышана. Я — Ирина Прекрасная, дочь Василисы Прекрасной. А кто твои спутники?       — Всего-навсего помощники, — мне надоело молчать, и я опередила Ивана-царевича. — В наших интересах, чтобы он как можно скорее сыграл с тобой свадьбу. Имена же наши несущественны и отношения к делу не имеют.       Однако Кий, похоже, был иного мнения. Упреждающе положив руку на моё плечо, он заставил меня согнуться в поклоне и хорошо поставленным голосом произнёс:       — Не слушайте её, сударыня. Она подустала с дороги, вот и не соображает, что говорит. Моё имя Кий, я — ратный товарищ Ивана-царевича. А это — Яша, прислужница наша.       — Хорошо, — Ирина торжественно кивнула. — Я прощаю её дерзость. Кстати, а вы сам, часом, не царевич?       — Нет, я простой воин, — заверил её Кий. — Но, быть может, мы вернёмся к основному вопросу?       — Ах да, — царевна всплеснула руками и повернулась к Ивану-царевичу, всё это время простоявшему истуканом на пороге. — Проходите, проходите. Разговор нам предстоит долгий. Однако должна предупредить вас: желаемый ответ вы сразу не получите. А может статься так, что вообще никакого не получите и отправитесь отсюда несолоно хлебавши, как и остальные царевичи.       — О, мы и не рассчитывали на немедленное согласие, — Кий, похоже, окончательно решил взять на себя роль дипломата. — Сперва надо разузнать что мы за люди и не таим ли Зла на вас или вашего батюшку. И это не говоря уже о необходимости узнать побольше о самом женихе.       — Всё так, — благосклонно произнесла Ирина и повела нас за собой в светлую и чисто убранную горницу. — Рассаживайтесь, а я пока на стол накрою да самовар поставлю.       Едва царевна вышла за дверь, как я подскочила к Кию и, сделав вид, будто бы хорошенько его встряхнула, прошипела:       — Прислужница, значит? У тебя, что, последние мозги отшибло при виде этой Ирины?       — Ну а кем прикажешь тебя представлять? — резонно возразил Кий и, обогнув меня, сел за стол.       — Подругой. Или сестрой, на худой конец, — я немного успокоилась и, усевшись напротив него, устремила отрешённый взгляд в окно. — Но прислужница!.. Само слово звучит унизительно.       — Ты ей понравился, — сообщил Иван-царевич, устраиваясь рядом со мной и поднимая на Кия недовольный взгляд. — Иначе она бы нас сюда не пустила и хлеб-соль не предлагала.       — Ещё бы не понравился! — захихикала я. — Кий у нас такой. Обаятельный. А ещё он умеет читать и писать. Перед этими качествами ни одна царевна не устоит!       — Перед кем это я не устою? — переспросила Ирина Прекрасная, вернувшаяся в комнату с огромным самоваром в руках.       — Перед Кием, — любезно сообщила я, вскакивая со своего места и помогая водрузить самовар на стол. — Но перед ним вообще никто не устоит.       — Ой ли? — царевна насмешливо вздёрнула соболиную бровь и, выйдя из комнаты на пару секунд, вернулась с двумя тарелками, заполненными пряниками и бубликами.       — Ага, — я тут же придвинула к себе одно из блюдечек, за что мгновенно получила по рукам. — Эй! Ты чего?       — Это на всех, — объяснила царевна, отбирая у меня тарелку и ставя её в центр стола. — Ох! Совсем забыла о чашках!       Пока царевна отходила за чашками, я, не мудрствуя лукаво, опять придвинула к себе тарелку и ссыпала добрую половину её содержимого в свой карман. Затем вновь поставила её в центр стола и сделала вид, будто так и надо.       Иван-царевич осуждающе покачал головой, но ничего не сказал. Кий тоже молчал, погружённый в какие-то свои, посольские думы. Но вот в комнату вошла царевна с чашками наперевес, и мой друг расцвёл словно маков цвет и кинулся ей на помощь.       Царевна сильно тому удивилась, но не стала противиться, когда Кий отобрал у неё чашки и расставил их на столе. Когда же он взял на себя смелость и чай по чашкам разлить, она вообще порозовела от удовольствия.       Очевидно, предыдущие царевичи помощи по хозяйству ей не предлагали и предпочитали закидывать её вениками из цветов и дорогущими подарками, не имеющими практического применения.       Кстати, о вениках.       Я посмотрела по сторонам, пытаясь понять, куда же она пристроила букет из ромашек. Ага, вон на полочке лежит. Успокоенная, я взялась за чашку с чаем и минут на пятнадцать совершенно выпала из реальности.       Что поделать! Люблю чаёвничать. В особенности, если есть с чем.       Когда же я пришла в себя, оказалось, что Кий уже обо всём с царевной договорился. Всего лишь о помолвке, но и это было большим достижением, учитывая то, что Ирина категорически не желала выходить замуж.       И всё было бы ничего, если бы в тот самый момент Иван-царевич не захотел показать свой норов. Хлопнув по столу, да так, что чашки с блюдцами жалобно зазвенели, он встал из-за стола и рявкнул:       — Не много ли ты берёшь на себя, друг мой ратный? Здесь не поле брани, а царевна — не змей лютый. Я уж как-нибудь сам с ней договорюсь.       Кий одарил своего «друга» взглядом насмешливым, но послушно опустился на скамью. Царевич же подбоченился, грудь выпятил и предложил Ирине:       — Давай сразу жениться, без всяких там помолвок предварительных.       Надо ли говорить, что нас моментально выставили за дверь, без права что-то в свою защиту вымолвить?       Царевич, не ожидавший такого от внешне спокойной и рассудительной Ирины, ещё некоторое время пялился на дверь, не в силах понять, за что же с ним так поступили.       Я же подошла к Кию и отвесила ему дружеский тычок:       — Ну, что, посол ты наш недоделанный? Выставили нас за дверь как миленьких! А всё почему? Да потому что ты недостаточно хорошо её уговаривал.       — В том, что нас выставили нет моей вины, — отозвался Кий. — Если бы царевич не вмешался… Эх, да что теперь говорить!       — Правильно. Лучше помолчать, — согласилась я, и запустив руку в карман, извлекла оттуда пряник. — Будешь?       — Давай, — Кий взял пряник и принялся задумчиво жевать его.       Меня же внезапно пробрало на сочувствие и, подойдя к понурому царевичу, я неловко потрепала его по плечу:       — Не боись. Маменька всегда говорила: утро вечера мудренее. Пройдёт день, настанет утро, и царевна пожалеет о том, что выгнала тебя.       — Не пожалеет, — раздалось из-за наглухо закрытых ставен. — Глупость у меня жалости не вызывает.       — Даже если мы скажем, что согласимся пройти три обязательных испытания? — я с любопытством покосилась на ставни.       — Даже так, — подумав, ответила Ирина.       — Ба! — я скрестила руки на груди. — Да ты, видать, просто боишься, что не сможешь измыслить испытания заковыристые. Правильно в народе говорят, нынешние царевны совсем ни на что не годятся! А ведь какие задачи твоя мать отцу твоему в своё время придумывала! Любо-дорого вспомнить.       Сокрушённо покачав головой, я отошла от окна. Расчёт оказался верным. Через минуту ставни с грохотом отворились и в окне показалось гневное лицо Ирины:       — Это я-то ни на что годна? Это я-то испытания хитроумные измыслить не в силах? Подать мне царевича немедля! Я ему такие задачки задам, что он их вовек не разгадает!       — Вот ты и попалась, — пробормотала себе под нос я и уже чуть громче, произнесла. — Есть у нас царевич, к испытаниям готовый, есть. Не изволь сомневаться.       — Но я же… — промямлил Иван-царевич, не ожидавший такого поворота дел. — Я совсем не…       — «Где там её испытания?» — я прикрыла рот царевича. — «Скорее бы приступить к ним!» Видишь? Он прямо-таки жаждет действия.       — Хм-м, — царевна Ирина посмотрела на Ивана-царевича. — Ладно. Так тому и быть. Дайте мне час сроку, будет вам испытание.       Ставни вновь захлопнулись, а царевич опустился на порог, и обхватив руками буйную головушку, простонал:       — Во что ты меня втянула?       — В действия активные, — ответствовала я, присаживаясь рядом. — Кий! Я ведь всё сделала правильно, да? Ну, скажи же! Скажи!       — Да, — кивнул сын Кощея. — Я бы и сам лучше не справился.       — Вот видишь! — обрадовалась я. — Раз сам Кий одобряет, значит, всё хорошо.       — Угу, хорошо, — молвил царевич, не отрывая взгляда от земли. — Вопрос лишь в одном: для кого?..