***
Напрасны были мои чаянья. Царевна Риана всё прекрасно помнила и тут же изложила мысли мои дурацкие своему царю-батюшке. Тот глазами на меня сверкнул страшно, но ничего не молвил. Хотя я была уверена, что он с радостью пустил бы все мои клочки по закоулочкам за мысли бредовые, красных девиц недостойные. Токмо поступив так, он бы враз уронил достоинство своё царское и вызвал бы рассорку меж далёкой Русью и царством Английским, а потому смолчал. Риана же, вконец расхрабрившись, принялась выторговывать себе право ехать с нами и лично за всеми испытаниями наблюдать. И до того складно и ладно она говорила, что не смог отказать ей царь-батюшка и, снабдив конём верным и кое-какими припасами, благословил на путь дальний. На поездку к озеру лесному, то бишь, в паре часов неспешной езды от замка расположенном. Однако и это было по словам Рианы победой великой, внесения в историю достойной. Вот такой-то дружной компанией мы к озеру и отправились. При этом мы с царевной Рианой ехали верхом, а молодцы наши добрые были вынуждены шагать пешком. Но никто из них не унывал. Тот же Иван-царевич был рад-радёхонек уступить мне своего ослика, дабы цветочков насобирать и веночек царевне заморской сплести. Владимир тоже даром времени не терял и чего-то там на куске бересты заморской черкал. Видать, планы какие-то страшные, к похищению царевны относящиеся, записывал. Один лишь Кий не расслаблялся и всё опасности высматривал. Как мнимые, так и не очень. В другой раз я бы подшутила над ним весело, но не так давно врождённая осторожность спасла его от поедания насекомых и плесени, что кушаньями дивными обернулись. И потому я промолчала, правоту такого поведения сознавая. От дум глубоких отвлёк меня Владимир-колдун, бересту свою под нос мне сунувший: — Эй Яш, погляди-ка! — Вот те на! — поразилась я, беря его в руки. — Да это же я! Прямо вылитая. Когда успел только? — А чего тут успевать-то? Ты же в седле сидишь неподвижно, в думы погружённая, — усмехнулся Владимир. — Идеальная натура. — А-а… — протянула я, глаза от бересты отрывая и взглядом с Кием встречаясь. — Ой! До того печальным взгляд друга моего сердечного и без пяти минут жениха показался, что к щекам краска невольно прилила. И поняла я враз, что, приняв рисунок владимиров, совершу ошибку непоправимую, которую потом ни в жизнь не выправлю. А потому вернула я бересту заморскую, пробормотав напоследок: — Спасибо, не стоило… — Хм, — ответил Владимир, вперив взгляд недобрый в спину Киеву. — Полно вам ссориться, — заметил Иван-царевич, чуткий ко всякого рода переживаниям. — Чем головы друг дружке с плеч рубить, хотя бы и мысленно об испытании нашем лучше бы призадумались. Нам же ничегошеньки не сказали, к озеру отправили. — А я почто? — возмутилась Риана. — Я обо всех испытаниях осведомлена, могу суть изложить, ежели желаете. — Выкладывай, — разрешила я. — Ивану-царевичу надобно меч волшебный из середины озера раздобыть и принести его царю-батюшке, — объяснила Риана, довольная тем, что её наконец-то спросили. — О, вот и озерце показалось! — Тогда чего же мы ждём? — забеспокоился Иван-царевич, передавая сплетённый веночек Риане. — Скорее, пока другие царевичи не объявились! Мы встретили такое предположение своего товарища дружным смехом, но всё-таки ускорились.***
Меч волшебный и впрямь в озере находился. Ровно посерёдке. И всё бы ничего, но вокруг него круги нарезала рыбина желтоглазая с зубами острыми. А по всему бережку, песочком присыпанные, разбросаны были кости человеческие. Видать, тех самых «других царевичей», о которых наш Ивашка так сильно переживал. Все нашли здесь погибель свою. Решимость Ивана-царевича сразу же куда-то подевалась, а сам он побелел как полотно и за неимением другой опоры за ослика ухватился. Царевна Риана закрыла лицо руками и как-то странно всхлипнула и даже Кий с Владимиром как-то странно напряглись. Одна я не растерялась и, вытащив из мешка с припасами ногу куриную, размахнувшись, бросила её в озерце. Рыбина из воды выпрыгнула, схватила ногу зубами и ловко косточку на берег сплюнула. — Вестимо, тоже костьми здесь лягу… — прохрипел Иван-царевич, на песочек оседая. — Съест меня эта тварь и даже не поморщится. — Глупый ты, — пожурила царевича я, спешиваясь. — Не хочу за Рианой повторяться, но… мы тебе почто, пустая твоя головушка? Я вот сейчас как дуну, как плюну, так и… — Не надо, Яша! — запоздало воскликнул Кий. Токмо я уже его не слышала, вся волшбой поглощённая. Волшебный меч, отзываясь на мою ворожбу, неспешно стал скользить по направлению к берегу. Однако тут в груди моей опять жаром что-то вспыхнуло, и опустились рученьки, прервались чары колдовские. — Как ты, Яшенька? — участливо спросил Кий, за плечо меня трогая. — Оставь меня в покое! — вскричала я, руку его стряхивая. — Чем скорее мы пройдём испытание, тем лучше для нас! И для царевича с Рианой — тоже. — Ты ли это, Яша? — Кий не только не отошёл от буйной меня, но ещё крепче за плечи мои ухватился и к себе развернул. — Ничего, — я опустила взгляд. — Всё в порядке. Правда. — Коль будешь ты волшбу творить, заклятья разные мутить, то сердце в камень обратится и век ходить тебе в девицах, — промолвил Владимир, качая головой. — М-да. Беда. Нужно как-нибудь снять с тебя это заклятие. — Гляньте-ка, братцы! — сбил его с мысли Иван-царевич. — Меч всё-таки не вернулся на середину озера. Так, где-то у меня тут был моток верёвки… — Точно всё хорошо? — Кий, тем временем, продолжал напряжённо в меня вглядываться. — Да-да, точно, — я вывернулась из его рук и принялась копаться в седельной сумке ослика. — Лучше бы за успех нашего дела так беспокоился, как за меня. — Может, тебе нашему Марлину показаться? — Риана тоже выглядела обеспокоенной. — Он у нас могучий колдун, во всех волшебных науках преуспел. — Всё. Хорошо, — я наконец-то нашла упомянутую царевичем верёвку. — Ты про эту верёвку говорил? — Да, про неё, — обрадовался Иван-царевич, выхватывая у меня её из рук. — Э-ге-гей, разойдись, честной народ! Что-то сейчас да будет. С теми словами он быстро сделал петлю на конце верёвки и, раскрутив её как следует, закинул в озеро. Меч не зацепил, но хотя бы в воду угодил. Потребовалась не одна, не две, а целых десять попыток, прежде чем Ивану-царевичу удалось задуманное. Рыбина гигантская тоже не дремала. Сверкнув жёлтыми глазищами, она поплыла к верёвке, намереваясь перекусить её. Однако и мы не зевали, мигом сообразив, что делать надобно. Точнее, сообразил Владимир, вцепившийся в царевича. Смекнув, я вцепилась в него, Кий в меня, а в Кия уже Риана. И мы как тянули-потянули всем скопом, так меч и заскользил по глади озерной со скоростью сумасшедшей. Тут и не всякий скороход угонится, не то, что рыбина. У берега самого меч запнулся о какой-то камешек и высоко вверх взлетел, крутясь в воздухе. А всё ж и тут повезло: упал он не в озеро обратно, но в песочек прибрежный. — Ура! Мы справились, друзья мои сердечные! — радостно выкрикнул Иван-царевич, обнимая при этом почему-то Риану. — Спасибо за помощь, солнце моё! — Да… не за что… — царевна аж вся разрумянилась. Я тут же пихнула Владимира-колдуна под бочок и скомандовала: — Что стоишь? Похищай её давай! Пока она на Ивашку нашего отвлеклась. — Я и рад бы, но при ней амулет волшебный, Марлином заговорённый, — вздохнул Владимир. — Вот кабы не было амулета этого — враз бы похитил. — Ничего, — успокоила его я. — Раз уж меч волшебный смогли вытащить, то царевну похитить и подавно сумеем. — Ты бы лучше о себе побеспокоилась, похитительница, — вздохнул Кий. — Тяжко тебе жить будет-то с сердцем каменным. — Не переживай, Киюшка, — беспечно отозвалась я. — Для тебя в моём сердце всегда уголок сыщется. Пускай и каменном. Ничего не ответил мне сын Кощеев, лишь вздохнул ещё более тягостно да по голове потрепал покровительственно. И правильно сделал, в общем-то. Потому что переубеждать меня — лишь время впустую тратить.