Сказки духа Асгарда

      — О, я не ждал тебя так быстро, судя по тому, как ты взбледнула, увидев мои руки. Всё-таки напугал?       Сиф открыла рот, чтобы возразить, но Локи прервал её:       — Не мямли, что это не так; я вижу! Знаешь, Сиф, есть старый, архаичный селянский анекдот. Над ним положено смеяться. Расслабься пока — я предупрежу, когда нужно будет бояться, чтобы ты смогла напрячься и окостенеть ещё сильнее. Не уверен, что это возможно, но вдруг: хочу посмотреть, — принц издевательски улыбнулся и присел на подоконник. — Так вот, две юных, наивных до глупости селянки знали, чего примерно ожидать от мужчины после свадьбы, но ощущения были им непонятны. И решили попробовать заранее. И та, что поглупее, легла и раздвинула ноги; а та, что поумнее, начала тыкать соломиной. Той, которой тыкали, показалось больно, и она сказала подруге, что ведь не соломина у парня, а гораздо больше — так как же должно быть ужасно! И решила после этого замуж не выходить. Отец любил её и не неволил. Каким-то образом пастух, самый негодящий жених в деревне, за которого не то что богатую невесту не выдавали (а наша селянка была такой), а и никакую, узнал о её страхе. И решил облапошить девку и выгодно жениться. Как-то, выгоняя скотину, закричал на быка, наступившего ему якобы на ногу: «Чтоб у тебя х...я не было, как у меня его нет!» Девка услыхала и обрадовалась. Сказала отцу, что пойдёт только за пастуха, ни за кого более. Тот поудивлялся выбору, но скрепя сердце справил свадьбу. И вот, когда наступила первая брачная ночь, наш пастух достал из штанов здоровенную... ну, ты понимаешь, и энергично поимел девушку до крови. Та, лёжа, с раскаянием и досадой думала: «Эх, если б знать, что обманет, так лучше бы за богатого вышла!» — принц помолчал. — Скажи мне, душа моя, как ты смеешь приравнивать меня к селянину?! — и на скулах Локи расцвели пятна гнева. — Я принц, а не мужлан!       Сиф отрицающе мотнула головой. Смеяться над анекдотом не хотелось — Локи пугал её сейчас.       — О, то есть меня за мужлана ты не держишь. Мило, — принц холодно улыбнулся. — Но кто-то из нас точно селянин — в худшем смысле этого слова! И, поскольку мы договорились, что это не я, — тут он развёл руками, приглашая додумать остальное. — Обозлись на меня, что ли, душа моя, всё лучше, чем сейчас, будет! Огонь ненависти придаёт процессу интерес, — Локи начал мурлыкать. — Не жди, что я остановлюсь. Лучше постарайся расслабиться и хоть немного поверить мне — мы же вместе сражались, ты мне жизнь доверяла! — он подошёл поближе, взял за руки.       Сиф отстранённо отметила, как холодны и нежны его руки, сжимающие её горячие, мозолистые от оружия пальцы.       — Чёрт, Сиф, я же шутил, что можно окостенеть ещё больше. Ты сейчас белая, зрачки во всю радужку, и напугана так, как будто я тебя резать наживую собираюсь. Не то чтобы мне это не нравилось — в блад-плее есть своя прелесть (тут Локи умолчал, что в подвалах и комфортная пыточная под «поиграть» заточена, и инструмент имеется), но ведь не сразу же, и по согласию. Ну смешно так бояться, — Локи правда прыснул. — Ты по сторонам ещё так нервно оглядываешься. Прикидываешь, на стол завалю или к стенке притисну? Тебе-то самой что кажется интересным?       — Ваше высочество, вы смеётесь надо мной, — Сиф с трудом говорила, правда окостенев, и даже не могла разозлиться.       — Чуть-чуть. Хочешь выпить? Припоминаю, вино тебя весьма раскрепостило: ты хотела узнать, что у меня в штанах и в целом не стеснялась. Глядя на тебя, начинаю думать, что только «Ярость Глубин» исправит положение. Пробовала этот шедевр?       Сиф не пробовала и никогда не думала попробовать, но сейчас мысль показалась хорошей. Локи отошёл к шкафчику, послышалось бульканье.       — Ну, хороший наркоз — залог хорошего настроения? — он протянул золотую стопку и ободряюще улыбнулся.       Сиф имела достаточно опыта, чтобы не нюхать гномий шедевр, и опрокинула махом. Знаменитое семидесятиградусное гномье пойло бескомпромиссно и последовательно обожгло язык, горло, пищевод и ослепительно взорвалось в желудке. Жар распространился по телу, согрел до кончиков пальцев, расслабил и правда улучшил настроение — и всё за несколько секунд. Сиф удивлённо пробормотала:       — Действительно шедевр.       Затем она подумала и озарённо спросила:       — Может, ещё стаканчик?       — Нет-нет, дорогая, в алкогольное беспамятство от меня уйти не удастся. Достаточно, самое то, — Локи внимательно посмотрел ей в глаза и отошёл к камину. — Сейчас немного поболтаем, и тебе полегчает. Не бойся, здесь насиловать не буду. Донесу до спальни — всё-таки в первый раз лучше на кровати. Зря дёргаешься: я буду нежен, боли не почувствуешь. Хотя твой страх возбуждает, — принц судорожно вдохнул. — Но сегодня пугать не буду.       Сиф охотно напугалась бы всё равно, но «Ярость Глубин» придала ей бодрости духа. Серость и промозглая безнадёжность дождливого вечера удивительным образом сменились теплом и уютом, она почувствовала себя безмятежно и оживлённо. Ощутила, как теплеют щёки, и наконец выдохнула, перестав беспокоиться. С любопытством осмотрелась: в камине по случаю дождя пылало пламя, бросая отсветы на стол и книги; прошлась по кабинету, разглядывая стеллажи; выглянула в окно. Насмешливо сказала:       — Так вот какова обитель чёрного мага... Никаких банок с муторностями и котла со смердящей, кипящей на огне жидкостью. И даже пламя в камине не фиолетовое.       — Всё там, — Локи указал на пол, — в подвалах.       И любезно уточнил:       — Вход в спальне. Хочешь поподробнее рассмотреть, где спит чёрный маг? Ты так забавно шугалась от кровати.       Посмотрел на неё потемневшими глазами, охрипшим голосом сказал:       — Всё, я не могу больше. Сегодня ты станешь моей. Я так долго ждал этого, — и подхватил Сиф на руки.       — Повелитель! С Глоксинией беда! — в кабинет ввалился конюх.       На заднем плане мелькнул бледный камердинер, пытавшийся его останавливать. Бросив взгляд на взбесившегося Локи, слуга тут же упал в ноги, сжался и зачастил:       — Вы, ваше высочество, сами говорили, как если что не так с ней, сразу же бегом докладывать!       Принц, уже было открывший рот, чтобы проклясть, остановился. Недовольно выдохнув, поставил Сиф на пол.       — Что с ней?       — Ногу поранила в аккурат над путовым суставом. Неглубоко, но крови много. До утра истечёт, если не помочь. А лечить-то её — сами знаете...       — Да, знаю. Иди, буду следом, — Локи обернулся к Сиф. — Прости. Такое ощущение, что какая-то сволочь ворожит, чтобы я тебя не поцеловал, дорогая. Ещё немного, и я начну искать — уж очень странно обстоятельства складываются. У тебя среди родственниц есть колдуньи?       Сиф отрицательно помотала головой.       — Если хочешь, присоединяйся, — и Локи вылетел из кабинета.       Сиф знала Глоксинию: любимая лошадь сюзерена обладала в равной степени небесной красотой и паскудным норовом. В отличие от тяжеловозов Тора и его свиты, которым нужно было выдерживать вес доспехов, лошадь мага была легка и грациозна — когда бежала, казалось, что земли касается только из милости и всё норовит зависнуть в воздухе. Но на зуб пробовала всё и всех, до кого дотягивалась. Естественно, по этому поводу только ленивый не замечал, что они с хозяином — два сапога пара.       Локи Сиф догнала уже в конюшне: тот озабоченно смотрел на любимицу, нервно топтавшуюся на окровавленной соломе. На шелковистой чёрной шёрстке кровь была почти незаметна, только лаково поблёскивала — однако вылилось, судя по соломе, уже немало. Врач с инструментами был наготове, но подступиться к нервной и злой лошади опасался. Жестом фокусника принц достал из воздуха роскошную белую розу на тоненьком шипастом стебельке и предложил Глоксинии. Та скосилась огненным глазом и с сомнением подошла поближе, обнюхала. Ничего подозрительного не нашла, с удовольствием скусила цветок и захрумкала.       — Глоксиния, лапушка, иди сюда, — заворковал Локи. — Ты моя прекрасная, моя бесценная.       Лошадка подошла поближе, положила голову ему на плечо и вздохнула, расслабляясь. Локи обнял её, положил руки на голову, и лошадь впала в транс.       — Мастер, прошу, приступайте, — кивнул принц врачу, тот подошёл и начал обрабатывать рану.       — Ваше Высочество, почему вы сами её не вылечите?? — Сиф была удивлена.       — Лошадка нечувствительна к магии — это и хорошо, и, вот как сейчас, плохо. Воспринимает только иллюзии. И переживательна: из любви ко мне она бы вытерпела, если попросить. Но у неё при этом глубоко несчастный вид становится. Она как бы говорит: «Мой принц, я терплю ради вас ужасные бесчеловечные муки».       Тут Сиф заподозрила, что Локи передразнивал её интонации.       — В обморок падает от переживаний, даже когда просто хотят перековать копыто — проще зачаровать. И каждый раз хожу и зачаровываю.       — Что она видит сейчас?       — Королевскую оранжерею объедает. Она, знаешь ли, эстетка и состоит в родстве с демонами, и даже со мной: правнучка Слейпнира, — пояснил Локи.       Сиф вспомнила давнюю историю, в которой принц, задумав очередную пакость, превратился в кобылу и понёс Слейпнира, восьминогого коня Одина. Подумав, что надо-таки носить с собой пакетик, ибо с сюзереном никогда не знаешь, где застанет тошнота, Сиф не удержалась и процедила:       — Ваше высочество неравнодушны к чудовищам.       — Да. Вот ты мне нравишься, например, — голос Локи стал холодным.       Сиф поняла, что перегнула палку, и смиренно извинилась. Принц высокомерно кивнул, принимая извинения, и продолжил:       — И такое родство объясняет её норов. Демоны — они же познают мир через потребление; иначе им не дано. Всё красивое, всё, чем восхищаешься — надо съесть. Это акт любви. Поэтому Глоксиния так темпераментна и куслива, да... Сейчас она райски проводит время: бродит в моей компании по матушкиной оранжерее, и я собственноручно подношу ей экзотические цветы. Она так забавна, когда их ест: остановится, посмотрит с восхищением, вздохнёт глубоко и скусит. Если это происходит в реальности и меня рядом нет, обычно начинаются крики: лошадке жалеют цветочков, — Локи с осуждением помолчал. — А в иллюзии она ни в чём себе не отказывает. Дивное существо. Стоило немалых сил заставить её проникнуться расположением ко мне.       Принц стоял, обнимая лошадку и вдыхая её запах; холёные пальцы перебирали шелковистую чёрную гриву. Локи смотрел в глаза Сиф. Та поняла и смутилась, но продолжала искоса посматривать, как принц глядел на неё — и гриву чешет и гладит, чешет и гладит. И неожиданно позавидовала лошади.