Сказки духа Асгарда

      Сиф сидела за пиршественным столом. Еда уже не лезла, и от избытка и чрезмерности она соблазнилась яблочком во рту огромного, целиком зажаренного кабана. Сиф задумчиво начала его выковыривать, но Хогун брутально оттяпал яблочко вместе с пятачком и любезно поднёс даме:       — Сиф, тебя правда только лягушками насильно кормят? — Хогун никогда не подбирал слова и был простоват, поэтому спросил первый.       Остальные сотрапезники думали, как бы спросить с подходцем, потактичнее, но мысль была озвучена общая. За только что гудевшим столом стало тихо, и все взоры обратились к ней. Сиф несколько опешила, помялась, но ответила — всё-таки боевые товарищи искренне переживали за неё:       — Э... не так уж и насильно... И не только лягушками! — и перечислила, чем.       Потрясённая пауза держалась довольно долго. После чего её спросили, каковы на вкус магические деликатесы: что чувствуешь, когда ешь.       — О, я сначала думала, что нельзя есть фаршированную глазами гадюку, если она не имеет хорошего вкуса — верила, что наверняка вкуснее, чем предполагаешь.       — И? — заинтересованно выдохнул Тор.       — Нет. Она именно такая отвратительная, какой кажется. Ешь и чувствуешь: слишком нежное, жирное и горьковатое гадючье мясо; стеклянистые глаза — пока жуёшь, хорошо понимаешь, что это именно они. И они никак между собой не сочетаются, существуют отдельно друг от друга. Или вот устрицы из манапула: я старалась всё ощутить, поэтому жевала медленно и вдумчиво. Они противные и тошнотные от начала — когда схлюпываешь её из раковины, раскусываешь перламутровую мякоть; чувствуешь её неоднородность (сероватый желудочек особенно противен) — и до конца — устрица неспеша путешествует по пищеводу, ты борешься с рвотными позывами. Я ведь и вторую съела, для чистоты опыта, и стало ещё хуже. Не понимаю высокую кухню, — и Сиф огорчённо вздохнула, глядя, как вытягиваются лица товарищей, — но было любопытно почувствовать то, чего раньше не переживала.       — Нет! Я вот гадостей не стану есть. Мне гадюку хоть сахаром облепи, не возьму её в рот, и устрицы тоже не возьму: я знаю, на что устрица похожа, — громыхнул Хогун. — А кто гадюк ест, тот и сам... того... И лицо разбойничье! И по нему видно — продаст и зарежет, за пустяк зарежет! Даром, что принц!       — Сиф, душенька, рассказываешь, как я тебя лягушками потчую?       Локи стоял, прислонившись к дверному косяку. Смотрел с симпатией, спрашивал с ласковой усмешкой, но что-то в нём было от облепленной сахаром гадюки. Сиф несколько смутилась:       — Мой принц, я нужна вам? — и с готовностью приподнялась из-за стола.       Локи остановил её жестом и неспешно прошёл к столу, сел напротив. Рассмотрел натюрморт:       — Сиф, ты всегда мне нужна, — и он посмотрел ей в глаза, — но дел пока нет. Отдыхай, радуйся жизни... Кстати, что ты любишь из еды? Мне тоже стало любопытно попробовать — не то чтобы что-то новое, но то, что тебе нравится.       — У меня обычные вкусы, — Сиф смутилась ещё больше.       — А, понятно. Кабаньи пятачки с яблочками вразброс? — глаза принца смеялись, он разглядывал тарелку Сиф. — Что в них хорошего? Вкус печёного яблока под кабаньими соплями? Или тактильность: пятачок шершавый, да? — и с любопытством потянулся к нему.       Сотрапезники, вернувшиеся к еде, снова перестали есть и явно начали задумываться о том, голодны ли ещё. Сиф было засмеялась и подвинула тарелку к сюзерену поближе, как вдруг оборвала смех и уставилась на его руки. Чистые. И начала стремительно терять румянец, уходя с зеленоватую бледность. Локи поймал и удержал её взгляд:       — Сиф, не торопись, радуйся жизни, как тебе хочется. Но ты всегда мне нужна. И я всегда рад тебе. В любое время, — он ещё посмотрел на неё, криво усмехнулся. — Пожалуй, не буду нарушать идиллию, мне пора, — и ушёл.       Сиф ещё посидела, потерянно и почти в панике, и обозлилась на себя. Что ж, ничего слишком неожиданного не произошло — хоть и быстрее, чем она предполагала. Локи потребовал выигранное в бою. Она воин, и трусливо было бы прятаться и тянуть время, боясь боли и грубости. Надо принять неизбежное и как-то вытерпеть.       Сиф решительно поднялась. Тор, внимательно следивший за ней, тоже встал и спросил:       — Сиф, что с тобой? Ты совсем снеговая после того, как Локи ушёл. Что случилось? Чего он от тебя хочет? Ты не должна делать ничего, что тебе не нравится! Я не могу допустить, чтобы он плохо с тобой обращался! — и схватил её за руку.       Сиф сжала челюсти, гневно вспыхнув, и другой рукой упёрлась в грудь Тору:       — Твой брат сюзерен для меня, и между нами был поединок! То, что между нами, касается только нас. Отпусти меня! — она вырвалась и вышла, злясь на весь свет.