***
— Ах, Ваше Высочество, вы сегодня соответствуете образу в высшей степени, — мэтр Бонифатио был в своём репертуаре: ничего не боялся и даже не понимал, что можно бояться. Гневный побледневший Локи походил на Князя Тьмы, каким его видел в воображении художник — и он был счастлив этим, и не скрывал, что доволен. Тут же уволок принца за ширму и усадил позировать, оставив Сиф пить чай с принцессой и одиннадцатью придворными дамами. Мужчины примолкли: Локи думал о своём, мэтр Бонифатио писал, и дамы как-то забыли, что за ширмой кто-то есть, и начали болтать, не учитывая, что принц может греть уши. В самой беседе не было ничего интересного, но музыкальный слух Локи тут же уловил смену интонаций и тембра в голосе принцессы, ставшем мягким и грудным. Стараясь не менять позы и выражения лица, чтобы не спровоцировать художника на восклицание, принц напряжённо прислушивался — да, Сигюн в присутствии только женщин чувствовала себя легче. Локи озадачился. Принцесса ведь совершенно точно знала, что некоторые из присутствующих дам не питают к ней тёплых чувств — он сам был свидетелем, сопровождая невесту во время приёма, как одна из этих дам тихонько говорила другой, вроде бы незаметно указывая подбородком на Сигюн: — Не понимаю, что в ней находят красивого! У неё груди, как две подушки! И та, другая, кивала, соглашаясь, и добавляла что-то про коровье вымя и соответствующее, коровье же выражение глаз. Они думали, что их не слышат, но Локи слышал. И знал, что Сигюн тоже слышала. И при всём том была с ними любезна, и вела себя достойной молодой королевой, понемногу располагая стаю к себе. Сиф на невесту Локи смотрела с симпатией, сочувственно думая, каково-то ей приходится в обществе, как она прекрасно понимала, злых и завидущих дам. Но Сигюн, к её удивлению, чувствовала себя свободно, и было видно, что скоро она начнёт легко справляться с заведованием дамским курятником. Невеста и наложница потихоньку, с осторожностью, находили общий язык и обе тайно радовались, что, кажется, взаимопонимание налаживается. Сигюн вообще больше доверяла красивым женщинам — в её опыте они были добрее к ней лично. Сиф же сочувствовала не только тягостному, как она считала, положению принцессы, но и тому, что женихом был Локи, при всём хорошем к нему отношении. Жалостливое восклицание доброй бабы на пристани: «Такую беленькую овечку — да за нашего чёрта выдают!» примерно отражало её отношение к надвигающейся свадьбе. Отдельно Сиф радовало, что стол был уставлен пирожными и фруктами; ниоткуда не торчала маринованная гадюка под соусом из псилоцибиновых грибочков. Поэтому она охотно позволила налить себе чаю и с принцессой говорила с симпатией. Принц удовлетворённо послушал, как они беседуют, и намеренно повернул голову, тут же вызвав нелюбезный возглас Бонифатио: — Ваше Высочество, вернитесь в позу! Усмехнувшись, выполнил его желание. И да, голос Сигюн тут же стал привычным для Локи, холодноватым и безучастным. Он задумался, и в этот день не пытался разговорить принцессу, был тих и молчалив. Поздно вечером послал за госпожой Браги и долго с ней говорил. Утром та объявила во всеуслышание, что нашла певицу с нужным тембром. Юную, малоизвестную пока, но подающую большие надежды, и что на генеральной репетиции партию Дочери Океана будет исполнять эта восходящая звезда оперы.***
— Сиф, не затягивай так сильно, мне же петь ещё! Сиф, которой было велено стягивать корсет на сюзерене, упёршемся руками в стол, до появления «талии в рюмочку», укоризненно промолчала и слегка ослабила шнуровку, и с насмешкой глядела, как Локи, поводя отнюдь не девичьими плечами, пытается привыкнуть к утяжке. Ей он очень напоминал жеребца-одногодку, на которого впервые в жизни напялили седло. И пока на юную звезду оперы принц был похож не больше того самого жеребца. — Не проще ли навести иллюзию? — Проще. Но я тогда на ощупь останусь собой. — Да кто ж вас щупать-то будет?! — Сиф, голубушка, — голос сюзерена сочился медком и ядом одновременно, — я уже говорил не раз, что обманывать и делать подлости нужно качественно, с полной самоотдачей. Уверяю, это окупается. Но я восхищён твоей душевной чистотой, которую ничто замутить не в силах! Ну давай, потяни ещё! Сиф, подозревающая, что её только что изысканно оскорбили, натянула шнуровку так, что Локи пискнул, не в силах заругаться, и повалился животом на стол, пытаясь отдышаться. Зато, встав и рассмотрев себя в зеркале, он остался доволен — талия в рюмочку присутствовала. Дальше Сиф, плюясь про себя, исполняла роль горничной, удивляясь, что в дамском шмурдяке сюзерен разбирается гораздо получше, чем она. Когда всё было закончено, Сиф поражённо смотрела на хрупкую красавицу с кошачьими, цвета изумрудов, глазами, приподнятыми к вискам, с необычайно женственными движениями, и недоумевала, куда эта красавица дела плечи, челюсть и мужскую манеру двигаться. — Хорош зевать! — голос Локи ужасающе диссонировал с внешностью, и принц почему-то не оценил отвалившуюся челюсть Сиф и её заторможенность. — Пора выдвигаться, я пока не прима, чтобы на репетиции опаздывать! Помни, рядом с тобой будет фантом, и мне тяжело поддерживать его разговаривающим, так что лучше молчать. Сиф кивнула, подумав, что сварливость примадонны у принца уже имеется, но, естественно, промолчала. Локи создал на образе красавицы свою собственную личину, и они выдвинулись. В одном из тёмных коридоров красавица упорхнула в потайную дверь, и на очередном приёме, на котором должен был присутствовать принц, Сиф охраняла фантом.***
На генеральной репетиции, на памяти принца, обычно присутствовали заядлые театралы и меценаты. Знать появлялась только на премьере, поэтому, будучи наскоро представленным труппе и выйдя на сцену в первом акте, Локи удивился, увидев в царской ложе принцессу. Разумеется, в сопровождении свиты. С внезапным холодным гневом принц отметил, что возле Сигюн увивается посол Ванахейма, Тенола Свартменнескер, то подавая либретто, то отгоняя слугу и собственноручно поднося сласти. Всё это делалось отменно вежливо, но, на взгляд принца, посол держался к принцессе непозволительно близко. Надо отдать Сигюн должное — она была холоднее льда, при всей своей вежливости и любезности, и более интересовалась происходящим на сцене, чем ужимками Тенолы. Партию Дочери Океана принц хорошо знал и любил. Сначала он нервничал, опасаясь, что отсутствие практики скверно скажется на пении, но, отслеживая реакцию знатоков, закатывающих глаза и вздыхающих от полноты чувств, понимал, что исполняет сносно. Когда он эффектно закончил сложнейшую колоратуру, дирижёр тепло улыбнулся и послал в его сторону воздушный поцелуй. Локи облегчённо подумал, что удалось не опозориться, и, подняв глаза к царской ложе, испытал прилив восторга — Сигюн смотрела на него потрясённо, со слезами на сияющих прекрасных глазах. Восторг был несколько подпорчен тем, что стоявший в той же ложе Свартменнескер умудрялся одновременно делать два дела: засматривать принцессе в декольте и сально оглядывать самого Локи. Похоже, послу колоратурное сопрано большого удовольствия не доставляло, но вот исполнительница казалась годной для определённых занятий, и он внимательно рассматривал, нет ли в её статях какого скрытого изъяна. Очевидно, не нашёл и милостиво улыбнулся. По окончании репетиции Локи пожал триумф — на него напали чуть ли не плачущие от облегчения коллеги. От дирижёра принц узнал, какая он душка — хотя бы потому, что не поворачивается к оркестру задом, как это любит делать приболевшая прима: поди пойми, когда она паузу взять собирается! И да, исполнительские недочёты есть, но это можно исправить, а вот то, что госпожа Бартоли — истинная дива, это никакому сомнению не подлежит! Неприятно царапнуло поздравление одного из знатоков оперы, припомнившего, что несколько столетий назад ярко, но, увы, быстро промелькнула звезда с очень похожим голосом и манерой исполнения. Уловив нервное подёргивание принца, знаток мгновенно исправился: вне всякого сомнения, госпожа Чечилия Бартоли талантливее и гораздо красивее, и будет сиять долго. В гримёрке Локи походя бессердечно пнул корзину с цветами от господина Тенолы, а вот приглашению на ужин к принцессе следующим вечером очень обрадовался и немедленно отписался, в изящных выражениях согласившись.***
Сиф не спала, ожидая Локи в его покоях, переживая за него. Облегчённо выдохнула, когда он вошёл и тут же снял свою собственную личину, став Чечилией Бартоли. Видела, что принц доволен и радостно возбуждён, и даже спрашивать ничего не стала, подойдя помочь снять одежду. И ахнула, когда хрупкая красавица со смехом прижалась к заду Сиф распалённым, несытым мужским удом. — Нет! Я не могу так! — Ладно, ладно, дорогая. Ты такая зашоренная, — Локи было весело, и он только захихикал, глядя, как отпрянула Сиф. Та в ответ буркнула: — Ну, в сбруе здесь пока только вы, мой принц... — Тоже верно. Помоги мне снять её, я соскучился, мне хочется... И, едва дождавшись, пока Сиф разденет его, принц увлёк наложницу в бассейн.