***
Так же была ошеломлена и Сигюн, придя к будущей свекрови на обед, на котором предполагала встретить только дам. Подходя к дверям гостиной королевы, из-за полуприкрытых дверей она слышала гул разговоров, и, не задумываясь об этом, на краю сознания привычно отметила квохчущие интонации, характерные для чисто женского общества, каковое и ожидалось. Поэтому удивилась, когда в центре дамского цветника, приветливо развернувшегося в её сторону, не веря глазам, увидела Локи — самым ослепительным цветком из присутствующих. Фригг тоже была удивлена — сын ценил её общество, но часто бывал занят, а уж компании фрейлин и вовсе избегал; а тут пришёл и сидел второй час, болтая ни о чём, не торопясь никуда. Но рада была, и, зная, что сельдереевый суп и прочий дамский харч Локи будет есть только для виду, мусоля его медленно и печально, втихаря распорядилась, чтобы для принца специально принесли жареную гадюку и парной крови. И была собой довольна: и мальчик голодным не останется, и невестка увидит, чем питается жених — да и призадумается, может быть. Принц, приметив свою тарелку и кубок, эдак с неоднозначностью поблагодарил маменьку, осторожно скосившись на Сигюн. Та вроде бы никак не реагировала, но Локи уже успел оценить светскую выдержку принцессы и на всякий случай как бы между делом упомянул, что врач настоятельно советовал ему такую диету от малокровия. По спокойному невыразительному лицу Сигюн понял, что та не поверила ни одному слову. "Мда, Сиф-то простодушнее, отвращения не скрывала. Откуда что берётся, ведь всего двадцать два пигалице...". Не удержался и предложил: — Ваше Высочество, попробуйте, гадюки очень полезны. Позвольте, я за вами поухаживаю, — и пара кусочков моментально оказалась в тарелке Сигюн. Та, открывшая было рот, чтобы вежливо отказаться, вынужденно поблагодарила. Локи улыбался и заинтересованно смотрел, и принцесса спокойно, этикетно улыбаясь краешками губ, съела гадюку, не дрогнув. В отличие от дуэньи, госпожи Бергдис, на Локи смотревшую, как на живую гадюку, а на принцессу, как на невинную страдалицу. — Какая королева будет! — восхищённо шепнула Фригг, сидевшая рядом с сыном. — Принцесса, матушка, принцесса, — тихо процедил Локи. Он отлично знал, что ведутся переговоры о смене жениха: Сигюн сватали Тору, но дело стопорилось из-за косных взглядов ванахеймцев. Уж если отправили к одному, так невозможно поменять на другого. Безнравственно. Но, поскольку большая политика всё-таки предполагала некоторую гибкость, потихоньку всё двигалось в желаемом Фригг направлении. Вот она, кстати, не знала, что Локи, воспользовавшись черепом Гул'Дана, как-то ночью навестил ванахеймского чиновника, от которого многое зависело в этом плане, и тот оказался сообразителен: кое-что поняв о принце в ходе нежданного визита, решил, что лучше быть богатым и живым, чем бедным и мёртвым, и всячески затягивал решение вопроса. Совсем зарубить проект не получилось бы: ванахеймский владетель тоже свою выгоду понимал, но уж чиновник тянул, как мог. — Чудесный снег сегодня, — Фригг с удовольствием смотрела в окно на завораживающий танец снежинок, — предлагаю прогуляться в саду. Догуляв до заснеженного поля, летом бывшего одним из самых крупных цветников, она выразила желание посмотреть на игры молодёжи, и молодёжи, в соответствии с традициями, пришлось лепить здоровенного инеистого великана. Фригг с одной из старинных приятельниц предпочла остаться на дорожке и давать ценные советы, как лучше катать снег и какого размера должны быть комья. В разгаре снегоскатывания явился Тор во главе весёлой толпы приспешников — и, кстати, с Сиф. Та шепнула Локи, что они тренировались, но от Фригг пришёл посланник, настоятельно пригласивший их в парк принять участие в увеселении. И Тор принимал — от чистого сердца. Инеистый великан обретал всё более угрожающие размеры, сопоставимые с размерами этих чудищ в реальности. Локи же, удовлетворённо отметив, что до прихода брата со свитой Сигюн была значительно мягче, а сейчас снова заледенела, счёл нужным закрепить успех: ему хотелось, чтобы невеста на подсознательном уровне его воспринимала, как существо приятное и достойное доверия, хотя бы потому, что он похож на безопасных женщин, а брата и иже с ним, как агрессивных непредсказуемых мужланов. Для чего втихаря, пока никто не видел, подставил Тору ножку, и тот эпично пропахал носом снежную целину. Вскочив, брат, в свою очередь, принялся макать Локи лицом в сугроб, про себя слегка удивляясь, что тот отбивается недостаточно бодро. Принц же, строя из себя интеллигентного мальчика, обижаемого грубым старшим братом, подсматривал за Сигюн: у той между бровями образовалась недовольная складочка, и смотрела она на него с сочувствием. Сопереживала. Глядя, что принц продрог и невесел, предложила завершить прогулку и пойти греться в бани, а потом, ближе к вечеру, собраться у неё на глёгги. Компания единогласно поддержала предложение, и Тор, ещё раз недовольно оглядев брата, вымокшего, расхристанного, потерявшего в снегу заколки с растрёпанных волос, но всё равно излучающего сомнительную милоту, с подначкой спросил: — Брат, ты сегодня с кем — с мальчиками или с девочками? Локи хотел ляпнуть, что, прежде чем ходить туда с девочками, надо свадьбы дождаться, но глянул на сочувствующую Сигюн и трепетно смолчал.***
Выяснилось, что тёмным вечером у камелька в Ванахейме принято рассказывать страшные сказки. Прихлёбывая глёгги и радуясь, что сказки где-то там, а ты здесь, в тепле и безопасности. Госпожа Бергдис в этом оказалась мастерицей и как следует запугала общество, певучим голосом повествуя про всякую нечисть. При этом иногда взглядывала на Локи, тоже слушающего с интересом, и вздыхала — похоже, сожалея, что в данном случае нечисть ближе к ней, чем хотелось бы. Пламя, пляшущее в камине, создавало страшные тени и бросало отблески на заинтересованные и немного напуганные лица слушателей, и принц не удержался: — Господа, а ведь ужас ночи ближе к нам, чем может показаться. Дождался заинтригованной паузы и как будто нехотя, с сожалением добавил: — Инеистый великан. Мы зря так детализировали его внешность. Глаза и зубы из угольков, морковка вместо носа... я не подумал об этом, но сейчас, как профессионал, могу сказать, что мы практически провели обряд, оживляющий его. Надо было хотя бы один глаз не вставлять. Снежная скульптура может привлечь внимание нечистого духа, особенно перед Зимнепраздником, когда, если рассудок и жизнь дороги вам, стоит остерегаться тьмы... Не исключено, что к кому-нибудь этот великан сегодня постучится в окно корявыми ветками, которые мы ему воткнули вместо рук. Сдерживая смех, прислушался к охам, вздохам и пискам, издаваемым дамами, подготовленными к восприятию его шуточки, но тут атмосферу испортила матушка, строго посмотревшая: — Сын, не смей! Локи сделал вид, что удивился: — Мама, но тут ведь не знаешь, что взбредёт в голову порождению тьмы... это может быть кто угодно. Тор, например. Или Сигюн. Кто угодно. Фригг не давала себя сбить: — И не Сигюн! Оставь в покое бедную девочку! Сигюн, слушая это, только хихикнула и беззаботно пояснила, что в её покоях пару дней как поставили на окнах и балконе решётки, и порождения тьмы ей не страшны. Локи не поленился встать, отодвинуть портьеру и убедиться, что решётки, и мощные, действительно имеются. Покачал головой и одобрительно сказал: — Молодцы, молодцы! Всё правильно! Теперь-то уж точно не..! В таком случае, за вас я спокоен. А уж брат-то, в случае чего, за себя постоит... С подозрением смотревший на него Тор так спокоен не был и довольно агрессивно выразился в том смысле, что если к нему в спальню постучится корявая чья-то ручонка, то даже не на следующий день, а сразу же он постучится кулаком в чьи-то зубы. И что за такие шутки в зубах бывают промежутки. И понависал угрожающе. — Ах, брат, ну что ты, разве ж я смею шутить над тобой... — Локи грустно вздохнул, как бы сожалея об отсутствии у Тора чувства юмора, — но ты напрасно обвиняешь меня там, где я не грешил ("пока не грешил..."). Подумал и проникновенно сказал, обращаясь к Сигюн: — Я вовсе не такой страшный колдун, каким меня выставляют... некоторые сказочники, — и он с лёгким неодобрением глянул на госпожу Бергдис, — и в доказательство приглашаю завтра вас со свитой, — выдержал паузу, чтобы Тор ни в коем случае не счёл себя приглашённым, — на прогулку по моим подвалам. Соглашайтесь, будет интересно. Сигюн затаила дыхание. Ей было интересно и страшно, но хорошим тоном она полагала отказаться. Однако дамы так завздыхали и начали упрашивать согласиться — в подвалах у Локи никто не бывал, что Сигюн заколебалась. Тут в разговор, заметив колебания, вступила Фригг: — Ах, деточка, разве Тор уже не позвал тебя на завтрашнюю охоту? Он собирался... Тор, который собирался, но всё как-то момента подходящего не случалось, с маменькиной подачи исправился и в изысканных выражениях пригласил. И тут Сигюн перестала колебаться: выбирая между таким маскулинным старшим братом и таким прелестно похожим на девочку младшим, она безоговорочно выбирала второго, и сегодня особенно сильно это прочувствовала. — О, мы уже договорились с госпожой Сиф, что после моего брака с принцем Локи все аспекты, связанные с войной и охотой, будут относиться к ней. Она лучше представляет нашего господина в таких занятиях, поэтому позволю себе делегировать поездку на охоту ей, — игнорируя повисшее молчание и дождавшись вежливого кивка Сиф, продолжала, — я же со свитой завтра с удовольствием посещу подвалы. Уверена, что там будет интересно. И мне хочется лучше понять моего наречённого. Локи, которого, как выяснилось, уже поделили две женщины и границы между собой провели, причём совершенно его не спрашивая, хоть и честили господином, подавил связанные с этим противоречивые чувства, быстро поблагодарил невесту, и, пока матушка ещё что-нибудь не придумала, попрощался с обществом и ушёл, взглядом приказав Сиф следовать за собой.***
Зимнее утро только разгоралось, и в зашторенной спальне царил полумрак, когда во вроде бы закрытую дверь просочилась чёрная кошка с золотыми, сияющими в темноте глазами. Она не спеша прошла к кровати, на которой тихо дышала принцесса, спящая крепким утренним сном молодой здоровой девушки, бесцеремонно запрыгнула и вальяжно разлеглась в ногах. Кошка чего-то ждала. Спустя несколько минут госпожа Бергдис открыла глаза: она-то не была ни молодой, ни здоровой, и заспаться утром не норовила. Одевшись, по свету за окном поняла, что пора будить госпожу, подошла к шторам и раздёрнула их. Истошный визг чрезвычайно успешно перебудил и госпожу, и других придворных дам, и всё близлежащее дворцовое крыло.***
Локи, поднявшийся в девять утра, сидел перед зеркалом, позволяя миньонам расчёсывать мокрые волосы, подпиливать ногти и всячески ухаживать за собой. Сиф поднялась аж в пять и давно умелась на охоту. Как выяснилось, представлять там своего господина. Не жаловавший такие её поездки Локи морщился, как от зубной боли, думая, что она бы ему и тут сегодня пригодилась, и надеялся, что под этим соусом Сиф не начнёт таскаться по охотам чаще. Вчерашний день его порадовал: дамы оказались податливее, чем он мог предполагать. Раньше Локи боялись сильнее. Впрочем, немалую долю успеха в предприятии он относил на счёт странных духов, презентованных ему новыми слугами, миньонами. Не так давно, так же ухаживая за ним, они вдруг притащили их неизвестно откуда и вручили, восхищённо восклицая "Банана!" и всячески показывая, что духи прекрасные. Принцу стало любопытно, и он уже не в первый раз экспериментировал с ними и отмечал, что, если мужчинам, и ему в том числе, запах кажется неинтересным и при этом щекочущим ноздри, то дамы его совершенно не замечают — но тут же теплеют в сторону носителя. Им, дамам, начинает казаться, что он мил и что искорки в глазах у него интересные. Реагировали все, без исключения. Раньше он бы побрезговал пользоваться такой вещью, да ещё с учётом того, что нравиться матушкиному курятнику желания никакого не было, а сейчас вот любые средства были хороши. В дверь проскользнула Госпожа Мурасаки и уселась рядом с зеркалом, самодовольно вылизываясь. Локи смотрел и молчал. Фамильяр вылизывался и тоже молчал. — Ну? — принц не выдержал первым. Медоточивые речи тут же полились в уши господину: — О блистательный принц, дуэньи-то её, как проснулись, так сразу же шторы и раздёрнули. А там ЭТО! Стоит, к стеклу прилепившись, как будто влезет сейчас. Клыки такие даже в мирах демонов нечасто увидишь. Харя просто изумительная получилась, — ночью, когда Локи собственноручно эту харю менял, фамильяр тёрся рядом и давал ценные советы не хуже его матушки, и закономерно гордился результатом. — Визгу было! — А принцесса что? — Их Высочество сначала испугалась вроде бы, а потом как засмеются! Сказали, что, в сущности, это старинный ванахеймский обычай, дверь-то невесте снегом на Зимнепраздник завалить. И что Ваше высочество с понятием, без пряников не заигрываете — это про яблочко-то красное, которое вы на лапу эту сучковатую наткнули. Яблоко сняла и погрызла. Устойчивая психика, хорошая королева будет, — и, с огорчением, — а меня не увидела. Не любит, стало быть, вас. В ответ Локи уже привычно процедил сквозь зубы: — Не королевой, принцессой, — а про вторую часть кошачьего замечания ничего не сказал.***
Глянув на холодное, застывшее в королевском достоинстве лицо Сигюн, никто не заподозрил бы, что она способна смеяться хоть каким-то шуткам, а тем более не совсем приличным. Ни взглядом, ни словом не намекнула она на утреннее происшествие, когда встретилась с принцем после завтрака в саду, где был ещё один вход в подвалы. Впрочем, один намёк был: Локи, заметивший, что дуэний не десять, а девять, прочувствованно начал благодарить принцессу, сочтя уменьшение их количества признаком налаживающегося доверия и взаимопонимания. Устав терпеть изысканные насмешки, принцесса сухо, с оттенком укоризны, заметила, что госпожа Бергдис почувствовала себя не очень здоровой после утреннего происшествия и решила отлежаться. — Что ж, хорошо, что у остальных ваших дам здоровье покрепче и нервы не шалят, иначе я бы вряд ли смог бы вас сегодня увидеть. Ему не очень-то хотелось пускать кого-то в свои подвалы, но рука определённо говорила, что эта прогулка может положительно повлиять на отношение к нему принцессы. Не совсем понимая, как, он, тем не менее, организовал экскурсию и сам заинтригованно ждал реакции Сигюн. — Прошу, — и Локи мановением руки распахнул двери.