Десять негритят собрались пообедать, Один вдруг поперхнулся — и их осталось девять. Девять негритят уселись под откосом, Один из них заснул — и их осталось восемь. Восемь негритят поплыли в Ноттингем, Одни из них пропал — и их осталось семь. Семь глупых негритят на дуб решили влезть, Один из них упал — и их осталось шесть. Шесть негритят у пчел решили меду взять, Закусан один был — и их осталось пять. Пять глупых негритят судейство учинили, Один в тюрьму попал — и стало их четыре. Три глупых негритенка опомнились едва, Но тут пришел медведь — и их осталось два. Последний негритенок не делал ничего, Когда же он женился, не стало никого!
Они спускались по витым наклонным пандусам, сменявшимся иногда крутыми лестницами, уходя всё глубже. Локи автоматически, не задействуя сознание, пассами убирал встававшие на пути преграды: копья, выскакивавшие из стен, открывающиеся ловчие ямы, агрессивных големов. Дамы шугались, ахали, тараторили, и Локи похвалил себя, что догадался велеть Асгейру прислать десяток воинов — те пасли и охраняли свиту принцессы, не давая отойти и вляпаться во что-нибудь. Правда, выбором Асгейра остался недоволен: десятник принцу не нравился — лицо слишком смазливое. Эдакий классический ванахеймский красавец, но без бороды и с умным лицом, что для Ванахейма классикой уже не было. Принцесса задержала взгляд, и красавец, как показалось Локи, тут же пал к её ногам. Сигюн же и не заметила. Сказать, что она в этом смысле была близорука — не сказать ничего. Локи,напротив, был очень внимателен, и периодически косился, с неудовольствием понимая, что воину не лучше, а хуже, и что он чумеет на глазах. «Ты у меня, сука, из подвала не выйдешь… И Асгейр, дурак старый, нашёл, кого прислать! Надо провести беседу… беседу, да… для начала. С Асгейром-то… а этого, может, всё-таки здесь оставить… послать его с миньонами, пусть-де нужный ингредиент из лаборатории номер тринадцать принесёт. Там сейчас как раз драугр вылупиться должен. Миньоны-то вернутся, а мальчик… того, фьють. Да, пожалуй, так и сделаю» — и порозовел, заулыбался. Принцесса, начавшая было с беспокойством посматривать на смурное лицо принца, тоже оттаяла и завела беседу об археологии — в месте, где они проходили, была очень древняя кладка с непонятными символами. Спросила, почему это не изучается. Подавая принцессе руку, чтобы помочь спуститься по крутым выщербленным ступенькам, посмотрел ей в глаза и в очередной раз оторопел от красоты. Подумал: «Нет, никогда не привыкну». Язык же, над которым принц в какой-то степени утратил контроль, уже нёс всякую околесицу. Думалось в это время совершенно о другом. «Как вышло, что она до сих пор девственница? Что за мужики там у них в Ванахейме, почему никто не уболтал? Пёрли напролом, полудурки… Да и сам… С балконом неловко вышло, да… Ну ничего, я-то уболтаю», — и в это время изящно рассуждал о забавном, с его точки зрения, скандале, связанном с поднятой Сигюн темой. Во время большого королевского ужина перессорились послы двух значимых звёздных систем: Сефард, торговавшая со всем обитаемым миром и обладавшая немыслимыми богатствами, и Харам-аль-Шариф, в которой с торговлишкой было похуже, зато насельцы любили и умели воевать. Между двумя системами и раньше существовало недопонимание на религиозной почве, подкреплявшееся взаимными территориальными претензиями, но чёрт дёрнул их организовать совместные археологические раскопки на одной из спорных планет. Копали старательно. И накопали: выходило, что сефарды-то, всю жизнь кичившиеся предками, в оных предках имели харамов. Это вызвало такой виток напряжённости в отношениях, что послы в бороды друг другу в присутствии Отца Миров повцеплялись, и страже пришлось их растаскивать. Родители были весьма озабочены случившимся, что Локи было на руку: подковёрная возня со сменой жениха ванахеймской принцессы стопорилась. — Вот в Асгарде полностью запрещена любая археологическая деятельность. Навыкапывают, а потом дипкорпус и армия мучаются, не зная, как зарыть. Лучше не начинать. Закопали — и не трогаем. Локи, как никто, знал, что накопать всяческого дерьма можно горы. Особенно в Асгарде. И смысл знаков был ему внятен — в этом месте было ответвление к древнейшему, ещё протоэльфийскому капищу богини любви, но разговоры об этом с принцессой в данный момент он считал нежелательными. — Ваше Высочество, да ведь, если следовать вашей логике, так и любая наука дрянь, — прогудела госпожа Сванхильд, особа весьма бойкая и не упускавшая случая подложить принцу свинью. И Локи наконец определился. — Это прозекторская. Я, знаете ли, не чужд науки и прогресса, — гостеприимный жест и улыбка гения медицины кого хошь насторожили бы; знакомые же с нравом Локи фрейлины и вовсе напугались. Дамы подозрительно оглядывались: холодный яркий свет, неуют кафельных стен и металлического пола со стоком для крови смущал их. Локи оглядел лица придворных гиен и возрадовался — в кои веки они тушевались. — Рад обществу столь просвещённых особ. У меня как раз для такого случая припасён труп закка. Я сам проведу вскрытие. Очень любопытные рептилоиды, с пятью желудками. Поражённо молчавшие экскурсантки вдруг начали подпрыгивать и взвизгивать. — Дамы, что вы! Это всего лишь миньоны. Они будут ассистировать: подавать инструменты и тому подобное, — Локи, уже снявший камзол и оставшийся в штанах и рубашке, привычными движениями облачался в клеёнчатый передник и закатывал рукава. Миньоны тем временем выкатывали из холодильника массивную тушу закка и водружали на стол для вскрытия. Когда закончили, один миньон, вооружённый молотком, влез на стол и встал рядом с трупом наготове. Принц, не теряя времени даром, надел резиновые перчатки и вдохновенно взмахнул скальпелем. Орудуя им, пояснял: — У закков интереснейшая система усваивания пищи, с помощью симбионтов. Эти падальщики имеют пять желудков потому, что меньшим количеством дрянь, которую они едят, не переварить. Чувствуете, какой отвратительный запах?! А ведь это только первый желудок! Изумительно! Я, признаться, знал всё это только в теории. Истинно восхищён, что имею возможность разделить с вами, дамы, счастье неизведанного. Дамы молча прикрывались платочками. Взглянув осторожно на принцессу, Локи увидел в её глазах хорошо спрятанную насмешку, и, ободрённый такой реакцией, продолжил потрошить рептилоида, вытаскивая желудок за желудком и складывая в подносимые миньонами кюветы. — И, обратите внимание! — сейчас будет самое интересное: симбионты, живущие в пятом желудке, до сих пор живы и весьма агрессивны! И правда, сквозь неразрезанную оболочку, истошно скрипя, пытались прорваться черви с зубами. Миньон бодро поколотил по ним молотком, и шевеление утихло, после чего Локи вскрыл кишащий агонизирующими симбионтами желудок. Раздался глухой стук: одна из фрейлин упала в обморок. Миноны засуетились, последовательно похлопав пострадавшую по щекам, побрызгав водичкой и натерев виски нашатырём. Локи был само сочувствие: — Да как же так-то! В самом начале экскурсии! — и, пощёлкав миньонам пальцами. — Быстрее, быстрее! Пряничков! В них глюкоза, хорошо помогает. Один из приспешников уже мчался с подносом, позитивно вереща: «Банана!» и предлагая дамам откушать. Глянув на прянички, в обморок упало ещё двое. Принц, сам пощупав пульс и послушав дыхание, огорчённо сообщил: — Живы, — и обернулся к гвардейцам, — стало быть, здесь оставлять их не будем. Вы трое — отнесите дам наверх и позаботьтесь о них; позовите врача. И с удовольствием укусил пряничек, вызвав ещё один обморок. Снимая перчатки, принц удручённо говорил: — Принцесса, число ваших дуэний редеет на глазах, и это печально. Не ждал, что это будет… так массово. Всё-таки не те нынче придворные дамы пошли, не те! Никакой выдержки! Озабоченно помолчал и спросил: — Какое минимальное количество сопровождающих делает моё общество безопасным для вашего доброго имени? Сигюн, перенёсшая всё это удивительно спокойно и даже с интересом, ровно ответила: — Имеющегося количества пока достаточно, и я очень надеюсь, что оно не уменьшится. Локи, проникновенно прикладывая руку к груди, поклонился и обещал сделать всё возможное, чтобы так и было. — Мне хочется, чтобы вы не скучали и было, что вспомнить, поэтому для затравки предлагаю посетить музеум кадавров. Не встретив возражений, принц было пошёл по коридору, но вдруг, как будто что-то вспомнив, обратился к десятнику: — Ах да, я хотел показать пару фокусов, а нужные вещи позабыл. Будьте добры, дойдите до тринадцатой лаборатории, всё там. Миньоны проводят вас и покажут, что взять. Благодарю, — учтиво кивнул и развернулся. Музеум кадавров совершенно не оправдал надежды принца на то, что количество сопровождающих останется прежним: дамы поочерёдно падали, как сухие осенние листья. Принц только морщился, отряжая гвардейцев относить фрейлин наверх, и хвалил себя за то, что догадался взять охрану, а то что бы он делал с обморочными дамами? Но Сигюн смотрела хоть и со страхом, но заинтригованно, как дитя, которому рассказывают страшную сказку, и Локи продолжал, с гордостью указывая на следующий заспиртованный экспонат: — А это тупилак. Северные шаманы сшивают их из подгнивших кусков тела тюленя, птичьих крыльев, оленьих сухожилий и частей тела ребёнка. Обязательно ребёнка, а не взрослого — иначе зомби получится слишком умным. Обряд оживления предполагает, что шаман наденет одежду навыворот, куртку обязательно капюшоном вперёд, после чего совокупится с получившимся кадавром, читая специальные заклинания. В этом месте снова раздался сухой стук упавшего на пол тела, но Локи не прервался и продолжал лекторским тоном: — Получается тупилак. Тело тюленя позволяет ему плавать, пришитые крылья — летать, копыта оленя быстро перемещаться по суше. Задача тупилака — охота на врагов. По заданию шамана ему нужно найти его противника и убить, после чего он сразу теряет свою жизненную силу и снова превращается в то, чем был на самом деле — безжизненным куском плоти, сшитым из множества частей. Шаман делает тупилака на свой страх и риск. Если тот, на кого он натравил мёртвого слугу, окажется обладателем большей силы, то мертвец вернется обратно и убьёт хозяина. Этого тупилака когда-то натравили на меня… Шикарный экспонат, да? — и счастливо посмотрел на Сигюн. Шикарный экспонат в это время дёрнулся, открыл мёртвые бельма и метнулся к стеклу ёмкости, в которой плавал. Проводив взглядом очередное упавшее тело, принц взглядом же приказал очередному гвардейцу унести его и огорчённо развёл руками, невинно глядя на Сигюн: — Принцесса, уверяю, вы в полной безопасности, я контролирую ситуацию. Не вижу, зачем волноваться так, как делают это ваши дамы. Но я смотрю, дуэний осталось всего двое, и поберегусь, — и обольстительно улыбнулся, — хотите увидеть демона? Красота неописуемая!***
— Да, принцесса, это правда, что неопытными призывателями демоны, бывало, закусывали. Но это не мой случай, я всегда перестраховываюсь. Двойная линия защиты, всё рассчитано, — Локи рисовал угольком на деревянном полу, и линии под его пальцами вспыхивали синим, — я выпущу его ровно настолько, чтобы можно было поговорить, а окончательный выход в наш мир закрою. Локи прочитал заклинание, и демон явился. — Да что ж такое-то! — глядя на предпоследнюю фрейлину, свалившуюся без чувств, принц обескураженно добавил, — Умоляю, госпожа Сванхильд, хоть вы держитесь, от вас зависит доброе имя моей будущей жены! — Ваше Высочество, от обморока я далека. А этому существу можно задавать вопросы? Локи промолвил с оттенком уважения: — О, вы интересуетесь тайнами мироздания, госпожа Сванхильд? И получил хладнокровный ответ: — Нет. У меня недавно умер дядя, и я интересуюсь, где тот хранил свою кубышку. Так и не нашли. Думаю, по делам своим этот негодяй попал в ад, и демон вполне может знать ответ или призвать дядю и спросить у него, — и посмотрела голубыми, как яйца дрозда, непробиваемыми глазками. Локи, усмехнувшись, отрицательно покачал головой и взглянул на Сигюн: та восхищённо и опасливо любовалась дымящейся, багровой, мерцающей бронёй демона, его рогами, торчащими, как золотые клинки, острым сиянием из глаз — и никаких вопросов не имела, только вздохнула: — Чистая стихия… красивый. И, обернувшись к Локи, проникновенно выдохнула: — Вы великий колдун, принц. Для меня честь стать вашей женой. И Локи в этот момент простил ей и холодность, и грехи прошлые и будущие, если были и будут. За восхищение в глазах, за акцент северный, делающий её речь такой — ну, вот только ей присущей. Помолчал, прикрыв глаза, понимая, что выиграл — и шепнул: — Что ж, пора уходить. Пока у вас есть хоть одна дуэнья.***
На обратном пути по чистому наитию вдруг свернул в коридор с капищем: — Всё-таки, принцесса, давайте зайдём. Низкий коридор, по которому пришлось идти, склонив голову, привёл к низкому, невозможно древнему каменному святилищу, сложенному из массивных камней. Войдя, принцесса удивилась: внутри было тесно, и лестница вела наверх, к алтарю, чем-то напоминающему надгробие, поросшему древним мхом. Свет был такой, словно в проломы крыши не тусклые мертвенные светляки, созданные Локи, светили, а ласковое солнце, пробивающееся сквозь ветви сосен. И пахло сосновым лесом после майского дождя. Сигюн заворожённо смотрела, как белая бабочка развернула крылышки, сидя в солнечном пятне, и как из камня с влажным тугим хлопком выстрелил цветонос, на глазах распустившийся цветком немыслимо сложной формы, розовым, с прихотливо изогнутой губой и лепестками, покрытыми нежным пушком. Локи молча сорвал цветок и медленно, глядя в глаза, протянул руку и вставил его в волосы Сигюн: — Сама богиня любви благословляет наш союз. Принцесса смотрела потрясённо, влажными очами, слегка приоткрыв губы, розовые, как эта орхидея, и он бы поцеловал её, если бы не кхеканье госпожи Сванхильд, прозаично объявившей надтреснутым голосом: — Ваше Высочество, невесту можно будет поцеловать, и иное прочее, после свадьбы. Если она состоится, конечно. А сейчас я, как лицо, ответственное за доброе имя принцессы Ванахеймской, настаиваю, чтобы мы этот непристойный вертеп покинули! Немедленно! — тирада завершилась возмущённым поросячьим взвизгом. Локи вскинул на неё гневный взгляд, но пуленепробиваемые зенки смотрели глумливо и неиспуганно совершенно. «Вот адское отродье!» — чертыхнулся про себя принц, но момент был упущен, принцесса пришла в себя и отстранилась. На обратном пути Локи постарался снизить повисшее в воздухе напряжение, травя анекдоты и байки. На госпожу Сванхильд это не сильно действовало, она по-прежнему тихо бурчала под нос про то, что некоторые, хоть и принцы, а порядочности в них нет, и что за тысячу лет некоторые слишком развращаются, и, хоть и выглядят молодо, а ведут себя, как несвежие старикашки, норовя обесчестить невинную деву в языческом капище. Сигюн же развеселилась и беззаботно хохотала. Так они и вывалились в заснеженный сад, смеющиеся, довольные, Сигюн с цветком в волосах — и встретили ошалевшие взгляды Тора с отрядом воинов, собирающихся спускаться вниз, чтобы спасти принцессу, и обеспокоенную королеву, дающую им последние наставления. Локи молча посмотрел на сборище и повернулся к недовольной фрейлине, снимая с себя вспыхивающее звёздным огнём бриллиантовое ожерелье: — Госпожа Сванхильд! Это орден. За присутствие духа и стойкость, — и, торжественно надев ей на шею, буднично добавил, — зайдите ко мне вечером, посмотрим, что там с дядиной кубышкой. Духов я вызывать умею.