***
- Я опоздала на работу и это полностью твоя вина! Ты больше никогда не выйдешь из этой комнаты, Эдвард Каспбрак, и на шаг не приблизишься к мерзавцам, которых называешь друзьями! С этими словами миссис Каспбрак с громким звуком захлопнула дверь в спальню парня и насколько могла быстро зашагала по лестнице, спустилась в гостиную, схватила необходимые вещи и вышла из дома, запирая дверь на замок. Эдвард был несказанно рад такому повороту событий. Он сидел на кровати всё в той же одежде, не в силах собрать себя в кучу и хотя бы пойти в ванную. А туда хотелось больше всего на свете. Каспбрак был разбит. Изуродован, испорчен, использован. И возможно, было бы можно терпеть, если бы эти слова описывали только физическое состояние, но как никогда сейчас они звучали именно о душе. "Нет, я не верю" твердил себе парень и даже в мыслях боялся прокрутить те события ночи с участием его лучшего друга. Ему было противно. Мерзко. Тошно. Ему было больно. И эта боль, казалось, вытекала из каждого багрового засоса, царапины и ссадины, синяков на бедрах и ключицах. Боль вытекала и отравляла кровь, отравляла мозг и сознание, отравляла каждую вещь в этой комнате, случайно оставленную Тозиером. Как будто внутри взорвался реактор, и радиация медленно расползалась по окружающей среде, убивая всё живое, хорошее, светлое, доброе. Именно так мир окрашивается в черные краски. Именно это было для Эдди "точкой невозврата", когда ты решаешь, что твое тело и душа ничтожны и нежеланны, когда они противны самому себе. Он завалился на бок и беззвучно заплакал. Ненависть всё никак не приходила, пропуская вперед отчаяние и горький привкус предательства. Она не приходила только лишь потому что теперь даже в своих собственных мыслях голос отказывался произносить болезненно-знакомую фамилию на "Т". Он умер. В ту ночь Ричард Тозиер умер для Эдварда Каспбрака и сейчас парень чувствовал истязающую боль потери. В таком положении он провалился в сон. Подсознание вновь подкинуло то, что измученный разум пытался заблокировать во избежание еще большей травмы. Губы, голос, приказы, толчки. Эдди снова пытается оттолкнуть, но в ответ только грубый смешок и ощущение рук сжимающих шею. Каспбрак начинается отбиваться и хочет докричаться до парня, но пальцы давят еще сильнее и он задыхается. Проснулся Эдвард от сильного приступа астмы. Он скатился с кровати, не в силах подняться на ноги и добрался до шкафчика, где лежали новые запакованные ингаляторы. Небрежно разворачивая обертку, он сунул один в рот и сделал вздох. Облокотившись лбом о сжатый кулак,он просидел так еще пару минут, и не заметил как непрошеные слезы снова покатились по щекам. Он со злостью кинул ингалятор в глубь комнаты и позволил себе заплакать в голос. Казалось, что весь этот кошмар произошёл не с ним. Не с ними. С кем угодно, но черт возьми, не с ними. Они ведь друзья. Лучшие друзья. Т. Каспбрак резко вскочил на ноги и решительно бросился в ванную по пути скидывая вещи на пол. Он открыл горячий кран и начал наблюдать за прозрачной водой, боясь повернуться в сторону зеркала. Он знал, что посмотрев туда, он обнаружит доказательства того, что всё происходящее с ним - не плод больного воображения. Всё взаправду. И от этого не хотелось жить.***
Эдвард окунулся в горячую воду и все царапины и мелкие ссадины яростно завопили. Он поднял руки, разворачивая ладони к лицу и вперился в них взглядом. Пальцы все еще немного дрожали. К горлу подступил новый ком слез, но парень упорно давил в себе эти чувства, заставляя себя сконцентрироваться. На бортике ванной лежало аккуратное маленькое лезвие. Каспбраку казалось, что оно кричало "Возьми меня в руки, Эдди! Я избавлю тебя от мучений, только попроси!". Не отдавая себе отчет в действиях, Эдвард схватился за лезвие, поднес его к запястью и замер, задержав дыхание. Сердце бешено колотилось, желая выпрыгнуть из груди, пальцы не слушались. Он надавил острием на покрасневшую кожу и со свистом втянув воздух, прислушиваясь к ощущениям. Мыслей не было. Боли не последовало. Он надавил сильнее, получая едва заметную белую полоску, практически сразу же исчезающую с покрытого мурашками места. Эдвард хотел увидеть кровь и вдеть лезвие сильнее, доставая до самого главного, но руки не слушались. Что-то щелкнуло в воспаленном мозгу и парень выпустил металл из пальцев, заходясь в новых рыданиях. Вода выплескивалась из ванной, он истошно умывал лицо и тер глаза, давясь всхлипами. "Какой же ты слабак, Каспбрак, какой слабак" пронеслось в голове, но наваждение потихоньку сходило на нет. Не всё еще потеряно. Он чуть было не совершил непоправимое, самую страшную ошибку. Но к счастью испугался. В самый последний момент. Отчаяние с силой давило на сердце. Эдди пролежал в ванной еще около получаса, бездумно вперив взгляд в потолок, и смыл с себя остатки чужих прикосновений только тогда, когда вода почти остыла. Потяжелевшие ноги медленно перемещались по холодному кафелю, он вернулся в свою комнату, натянул первую попавшуюся белую майку и домашние шорты, брезгливо поднял брошенные вещи с пола и сунул их в пакет, намереваясь позже выкинуть вовсе. Снял с кровати постельное белье (вспоминая о том, что некоторое время назад он заснул там в "зловонной" одежде) и отправил в тот же пакет. Ничего, у него есть новое. Без запаха и грязи. Эдвард лег на кровать и поджал под себя ноги, мечтая уснуть и проснуться в моменте, где отказывает "Т" в поездке на роковую вечеринку.