***
- Р-ричи нашелся. Одна фраза переворачивает весь внутренний мир. Имя, от которого бросает в дрожь. Приступ астмы не заставил себя долго ждать, Эдвард судорожно подхватывает лекарство со стола. Билл терпеливо ждет. Один телефонный звонок, одно "ни привет ни пока", сразу факт, врезающийся в реальность. Сразу непредсказуемая лавина облегчения. Кто научил тебя так чувствовать, Каспбрак? - Живой? - почти не движущимся языком. - Живой.***
На следующий день в школе объявляют, что Ричард Тозиер найден. Руководство сухо благодарит за все показания, отмечает прекрасную работу полиции и успокаивает оживившихся подростков. С любого угла только и слышно приевшееся "Балабол". Информации пока что немного: Тозиера нашли без сознания на одной из заправок соседнего города с большим количеством травм. Его доставили в местное отделение реанимации, где оказали помощь. Сейчас состояние молодого человека оценивается как стабильно -тяжелое, но со дня на день его всё равно перевезут в Дерри. Стив с большим усилием отбился от контролирующих его опеку над Ричи органов, - благо в коллегии школы нашлись люди, которые его поддержали. Не бесплатно, конечно.***
По колено в грязи, по горло в воде Или просто в огонь с головой. Судьбу не изменить и твой лик впереди - Это мой долгий путь домой. Дорог в море нет, все мосты сожжены Самолет не изобретен Назад ветра нет, и как ни крути Ты- мой долгий путь домой. (с) Нехудожник. - Долгий путь домой
Тьма следует по пятам, впереди - туман. Руки слабы, ноги будто бы еле волочащиеся палки, застревающие в трясине. Очень хочется пить и вздохнуть. Боли нет. Нет улиц, нет людей, нет воспоминаний. Чей-то голос из молочного дымного марева шепчет "Может быть, ты всё это заслужил, Ричи, но я хочу,чтобы ты вернулся." И ты цепляешься за эти слова. Сердце слабо бьется в груди, бьется ли вообще? Но пока кто-то ждет, ты находишь ничтожные силы и упрямо держишь курс. Вгрызаешься в эту надежду, взять бы и закричать, но голоса тоже нет. Не дай себе остановиться, не дай мгле сожрать себя, не потеряйся в пустоте. Инородный посторонний звук выбивает из колеи, картинка трескается, а потом вновь срастается. Что это? Никто не ответит. Усталость поет колыбельную, призывая сдаться. Пропусти один шаг, просто замри и всё закончится. Для чего ты стараешься? Что будет там? Неизвестность. Но ты снова прокручиваешь "...я хочу, чтобы ты вернулся" и продолжаешь бороться.***
Просторная больничная палата. Много света и пищащих приборов жизнеобеспечения. Коробки с кислородом, капельницы, стерильные простыни. Тозиер смертельно-бледный, погруженный в искусственный сон. Беверли тихо плачет. Билл сжимает ее плечо, рассматривая многочисленные раны на открытых участках тела друга. Лицо почти не тронуто. Зато на руках гематомы и ссадины. Марш и Денбро уже час сидят рядом с Балаболом. Когда посещение было наконец разрешено, очень многие изъявили желание увидеть Ричи. Оставленные школьниками цветы, какие-то безделушки и брелки лежали в углу большой комнаты. Стив обеспечил лучшие условия для своего кузена. За неделей тянулась неделя, а Тозиер спал. Неудачники были теми, кто приходил к другу практически каждый день. Врачи пожимали плечами и не прогнозировали вообще ничего (к слову ничего плохого тоже), но рекомендовали разговаривать с пострадавшим. Как и с любым пациентом, который находится в коме. Оставалось ждать. Меган Уоллис тоже часто посещала брюнета. Она по нескольку часов сидела в палате парня, держа его за руку, и рассказывала о происходящем за стенами больницы. Эдди не приходил вообще. Когда он узнал, что Т жив, то почувствовал дичайшее облегчение. Непонятная радость и странный порыв увидеть бывшего лучшего друга напугали до чертиков. Каспбрак не был готов к этой встрече. Не был готов к тому, что мог почувствовать, взглянув на безэмоциональное лицо, обрамленное черными кудрями. Дни шли, шли, шли, а легче не становилось. - Эдди, пойдем в этот раз вместе? Он был бы очень рад, если бы ты пришел... - Беверли громко шмыгнула носом. Каспбрак молчал. Все это каждый раз звучало так, будто путь предстоял не к живому Тозиеру, а на его могилу. От непрошеных мыслей передергивало. Ненависть куда-то исчезла. Нет, она будто испепелилась под жаром синего пламени. Хотелось снова проклясть Балабола за то, что сумел повернуть всё в свою сторону. Планета в миллионный раз вращалась вокруг него. Эдвард смотрит перед собой. Марш еще что-то говорит, поворачиваясь к Бену и тот заключает ее в объятия. - Не сегодня. - безучастно отвечает Эд и уходит. Надоело. Чувствовать надоело. Ощущать что-либо надоело. Парня догоняет запыхавшаяся Мегги и дергает за рукав. Он снова выслушивает ее истерику и снисходительно кидает "Поговори об этом с Бев". И Меган говорит. Не переставая. Но не с Беверли. Она раз за разом приходит к Ричи, к человеку, которого любит, свято веря в то, что её любовь излечит любой недуг. Зимние праздники проходят по расписанию. Люди уже давно привыкли и больше не смакуют нашумевшее событие. Всё возвращается в спокойное русло. На круги своя. Просто минус один персонаж, реальность начинает восприниматься, как само собой разумеющееся. Всего лишь очередной Ричард Тозиер как и тысячи безмолвных коматозников. Всего лишь посторонний человек, а жизнь вокруг продолжается. Эдди просто просыпается в одно самое непримечательное утро и направляется в сторону больницы. Парень замирает, не в силах повернуть назад и не в силах переступить порог. Так и остается стоять в дверях, в ужасе смотря на человека перед собой. Ватные ноги через пару вечностей сами несут к стулу, стоящему возле койки Ричи. Эд садится рядом и всматривается в лицо парня. Ничего будто бы не менялось. Тозиер беззаботно спит. Разве что кожа лица стала еще более бледной. Не фарфор - мрамор. Каспбрак прикусывает губы. Что говорить? Рука сама тянется к перебинтованному запястью и замирает. От чего- то ощутить тепло чужого тела стало необходимым для того, чтобы убедиться в том, что Т всё еще жив. Дыхание сбивается, а глаза начинает щипать. "Разве ты не знал, что так будет. Эдс?" звучит в голове голосом Ричи, использование ингалятора снова не избежать. Эдвард начал проводить много времени рядом с Балаболом, не отдавая себе отчет. Будто не было между ними всей этой боли и грязи. Будто он вернулся в то время, когда перед ним самый близкий и нужный человек. Друг, который не уничтожал его жизнь. Друг, который когда-то наоборот помогал разгрести любые обстоятельства, подкинутые судьбой. Парень молчал. Он знал, что слова ничего не изменят и что всё, сказанное ранее так и останется засевшим в голове Т. В тот последний их раз. Только оставаться таким же безразличным не получалось. Наверное, это и есть самая большая глупость в жизни. Наверное, прощение врага - это и есть самая большая слабость в мире. А может быть, прощение врага и есть - самая большая сила? Одна единственная фраза, слетевшая с губ Каспбрака, расценивалась им самим же как лучший вариант: - Может быть, ты всё это и заслужил, Ричи, но я хочу,чтобы ты вернулся.***
Когда Ричи открыл глаза в палате никого не было. По крайней мере ощущение пустоты никуда не исчезло. Яркий свет отдался болезненным импульсом в висках, а в области груди рассыпался раскаленный песок. Парень попытался поднять руку, но не вышло даже шевельнуть пальцами. Со временем работа врачей дала первые плоды, и Тозиер смог говорить. Смог двигать конечностями, но память всё еще немного подводила. Он не помнил, как оказался в таком положении и сколько времени должны показывать часы каждый раз, когда просыпался. Всё остальное появлялось яркими пятнами. - Я принесла твои духи. - Беверли тепло улыбается. - Стив разрешил нам навести порядок у тебя дома, и я подумала, что было бы неплохо... Балабол частенько выпадает из реальности, слушая друзей как бы наполовину. Ощущение нехватки какого-то пазла не покидает. Девушка с синей лентой в волосах счастливо улыбается и сжимает ладонь. От ее прикосновения в пальцы проникает тепло и поднимается к предплечью, но что-то внутри подсказывает "не то". В один из вечеров, изнуренный частыми посещениями знакомых, Тозиер просто отключается. Препараты обычно помогают не видеть снов, но не в этот раз. Ему снится Эдди. Ричи резко просыпается, жадно хватая ртом воздух и заходится в кашле. Парень в его сне погибает в автокатастрофе. Машина Каспбрака разбивается о столб, преграждающий путь движению. Ощущение липкого страха не пропадает до утра и весь день проходит будто в тумане. "Он никогда не придет, не обманывай себя." Зато снова приходит Мегги. Неудачники (не в полном составе) очевидно пытаются скрыть свое недовольство присутствием Уоллис, но видя, как сильно она заботится о Ричи, терпят. "Вдруг, это тоже поможет ему быстрее поправиться?". Очередной кошмар возвращает Балабола к реальности. Знакомые и до боли нужные черты лица человека, сидящего возле его койки, кажутся нереальными. Парень на секунду теряет дар речи, смотря на посетителя широко распахнутыми глазами. Он инстинктивно хватается рукой за чужую ладонь, лежащую на простыни, и сжимает пальцами. Эдди молчит. Эдди не отводит взгляд. Эдди не вырывает запястье. - Эдс? - выходит слишком тихо и хрипло. Ты... - Да, это я. Привет. - Что ты здесь... - брюнет запоздало тушуется, прикусив язык, осознавая насколько глупо прозвучал бы сейчас этот вопрос, но пустота в голове не отступает, а слова никак не хотят подбираться. - Хотел убедиться, что ты мучаешься. - прозвучало бы достаточно серьезно, если бы не сорвавшийся в последнюю секунду смешок. Каспбрак переводит взгляд на уцепившуюся за него руку и прикрывает глаза. От былой улыбки не осталось и следа. - Я помню всё. - Ричи смотрит в стену напротив. - Хорошо. - Я не имею понятия, почему ты здесь. Хоть и пытался вернуть. Эдвард убирает руку, заставляя, Тозиера ощутить гнетущую пустоту. Он переводит взгляд на окно, зависая на несколько секунд. - Тогда лучше не спрашивай. Я не смог. - слишком абстрактно, слишком горько, настолько болезненно, что Ричард готов был проклясть себя на том самом месте, но всей душой не хотел, чтобы момент прекращался. - Я не смог ненавидеть тебя до самого конца. Я решил, что ты умер. Я посмертно тебя простил. Слова, прозвучавшие надломленным голосом ударили по сознанию. Если только уверенность в смерти обидчика смогла заставить любимого человека простить - то пусть она наступает снова и снова. - Но я жив. - Я рад. Тозиер закашлялся, Эд, будто парализованный мгновением, тупо смотрел на брюнета, не в силах подать ему стакан воды. Впрочем, Т справился и сам, разливая жидкость на светлую пижаму. - Когда тебя выпишут? - Я пока не знаю. - А что потом? - Вернусь к учебе... Слишком глупый диалог в стремлении заполнить пустоту. - Ричи... Оба парня повернулись ко входу. Рич ощутил тяжелое разочарование, тогда как Эдди - раздражение. - Любимый, как ты? - девушка на высоких каблуках легко впорхнула в палату, устраиваясь на противоположном стуле, с другой стороны койки Тозиера, тут же хватаясь за руку брюнета. - Ну, мне пора. - Каспбрак поднялся, не удостоив Мегги взглядом. На пороге он кинул сухое «Поправляйся» и больше ни разу не посетил палату. Реабилитация проходила на удивление быстро. Тозиер начал чувствовать себя полноценным человеком, хоть всё еще не помнил, что с ним произошло в те дни. Мегги и Неудачники (за исключением Эдди) окружили брюнета заботой и поддержкой. - Ты всего этого не заслужил, я рада, что ты вернулся, Ричи. Эта обычная фраза кольнула в самое сердце. Тозиер ошарашенно смотрел на девушку и думал " Вот оно". Тот самый голос из тумана, который давал надежду на жизнь обрел очертания. То короткое пожелание, которое помогло избежать тьмы, заставившее сердце Балабола биться вопреки любым прогнозам. Призрачное ощущение неправильности не покидало, частично стертые воспоминания заполнились мягкими прикосновениями и теплыми губами. Чистое сострадание, забота, искреннее волнение - все это казалось отличной панацеей. Из больницы Ричард Тозиер вышел за руку с Меган Уоллис, в сопровождении Билла, Бена и Беверли. Оставалось нагнать школьную программу и начать жить заново. И вроде бы всё было хорошо, но что-то, сука, не так. Балабол каждую ночь лежал на кровати, размышляя о том, что горело в груди жарким пламенем. Каждую ночь мысли уходили к одному определенному имени и на нем стихали. Будто бы демоны находили источник успокоения и умолкали.Эдди.
Фраза, что маячила в сознании успокаивала, но внутренности скручивало жгутом. Воспоминания предательски растворялись в сумрачном мареве.