Правильного выбора в реальности не существует — есть только сделанный выбор и его последствия.
(Эльчин Сафарли)
Это был самый обыкновенный летний день. Я сидела на кухне, пила свежезаваренный кофе и любовалась видом из окон, которые выходили в небольшой садик, где начинали распускаться цветы. Эйлин вчера уже приехала домой с экзаменов в Шармбатоне, а ее брат только сдал последний в Хогвартсе. К тому же, в Шармбатоне учатся дольше, зато уезжают позже и возвращаются раньше. И учебу начинают раньше. Эйлин начала учиться с девятилетнего возраста и уже окончила школу, а Эдварду учиться еще один год. Ох, Мерлин… И куда время только летит? Дочь уже почти взрослая, в мыслях уход в магический медицинский колледж (сокращенно магмед), самостоятельная жизнь, а я и горжусь ею, и в то же время так сердце разрывается от тоски и понимания того, что малышка уже выросла… На верхнем этаже послышался шум. И грохот. Ага, Эйлин уже встала. А сколько времени? Часы показывали десять часов утра. Ну, и сонная сова. Хотя, они в Шармбатоне в шесть вставали, чтобы все успеть до начала занятий, так что пусть отсыпается. Она спустилась в кухню. Точно сова. Пижама с совятами, а волосы вылитое совиное гнездышко. Девушка первым делом умыла лицо холодной водой, чтобы взбодриться, а уже затем села за стол, чтобы позавтракать любимыми оладьями. — Доброе утро, мамуль, — зевнула она и взяла кружку с чаем. — Да, доброе, совушка, — чуть усмехнулась я, — Как спалось? — Бред какой-то снился, — призналась она, чуть скривившись, а затем, снова зевнув, прикрыла на несколько секунд глаза. Холодная вода не помогла, — Преподаватели в лиловых пачках танцевали танго, а мадам дирижировала хором в костюме русской матрешки. А мы в это же время сдавали им экзамен по этикету. Я громко рассмеялась. Фантазия у моей девочки что надо. И, по-моему, она переволновалась из-за всех этих выпускных экзаменов. Предметов у них много, по всем сложные контрольные, тесты и зачеты, не говоря уже о самих экзаменах. Учиться она старается хорошо, не отстает от брата. Умнички мои. А я вот в школе, по крайне мере, в первые годы училась не очень, потом уже начала понемногу подтягивать оценки, была где-то лучше, где-то хуже. Особенно нравились Заклинания и ЗОТИ, не любила Зельеварение, хоть и училась неплохо, Слизнорт даже в Клуб Слизней пригласил, а мне заняться нечем было, я и ходила. И вот где я точно была первой, так это Прорицания. И, думаю, вполне ясно, почему. — А почему матрешка? — спросила я, когда отсмеялась. А потом вспомнила и опередила ее в ответе, — А, нет, все в порядке. Прости, забыла, что ты будешь смотрительницей у группы восьмикурсников, когда те в июле поедут в Колдовстворец. — Ага, я же была лучшая в Зельеварении, мне честь и выпала, мадам Максим попросила, — кивнула дочь, — К тому же, в прошлом году я и сама почти выиграла в этом Всемирном Зельеваренческом Соревновании. — Умница, помню, — улыбнулась я. Перед глазами встало воспоминание, как Эйлин в прошлом году вернулась из России, с наградой за третье место, но очень довольная собой. Конечно, обойти почти сотню участников, собравшихся со всего мира! — Спасибо, — Эйлин съела завтрак и отложила посуду в сторону. Осталась просто посидеть и поговорить со мной, — А Эдвард когда приедет? — Сегодня после обеда, вчера сдал экзамен по Трансфигурации. — Ну, он по этому предмету высший балл получит, — фыркнула она, — Профессор же его всего замучила, насколько мне известно, ведь сын подруги должен быть лучшим по ее предмету уж точно. — Минерва такая, — хмыкнула я, — Увидит в ученике предрасположенность к ее предмету, и все, потом не отстанет. — А как твои дела, мамуль? Как мои дела? О, отлично! Меня считают погибшей, Темный Лорд возродился, я должна снова служить ему, метка просто горит на руке из-за Его недавнего воскрешения, придется жить в постоянном риске оказаться раскрытой или попросту убитой на каком-нибудь задании, вас, моя милая, он точно захочет добавить в свои ряды! Просто отличные дела! О, Господи… Конечно, этот вопрос застал меня врасплох. Нет, я думала и до этого, что можно будет ответить на подобный вопрос, но так ничего нормального и убедительного не придумала. Сколько себя помню, всегда старалась говорить только правду, как меня выучил отец, и лишь в крайних случаях врала. И как же это меня, такую честную, в Слизерин когда-то отправили? Без понятия. Ответ на этот вопрос только Распределяющая шляпа знает. Хотя, я догадываюсь… — Работы в саду много, — скажу про сад и ничего больше. К тому же, я не лгу, — Хотела за день все сорняки собрать, ограду у яблони починить, в сарае прибраться. — Помочь? — Если не трудно, — улыбнулась я, — Приберись чуть в кухне и гостиной перед приездом брата, а вечером все вместе приготовим семейный ужин. — Как в старые добрые времена, — девочка тоже улыбнулась, — Кстати, мы не поедем его встречать? — Нет, — покачала головой, — В этом году не получится. — Почему? Я не ответила, молча встав и убрав посуду. Эйлин не стала допрашивать, заметив, как я отреагировала, за что я ей благодарна. Мерлин, она еще не знает, что в магловском мире я «умерла». Как и Эдвард. А я почему-то никак не могу сказать. Вроде бы я просто инсценировала свою смерть, а не умерла по-настоящему, но как-то… Кстати, в местной газете города, где мы жили, уже написали об этом статью, а в волшебном мире об этом ничего неизвестно, но я уверена, что Рита Скитер в поисках новой сенсации обо мне обязательно скоро узнает, что погибла женщина Эмили Джонс. А уж кто скрывался за этим именем, она знает. Тогда и раскроется правда, а пока мне не хватает духа говорить об этом. Эйлин пока решила уйти к себе, чтобы привести себя в порядок, а я стала убирать посуду. Магией я дома почти не пользуюсь, привыкла делать все сама, когда жила в магловском мире. Конечно, только окончив школу и переехав, я сначала постоянно использовала заклинания, но мне тогда еще просто трудно было адаптироваться, да и помоешь ли, например, вручную пол, когда беременна, а в доме никого, кроме тебя? В дверь торопливо застучали. Кто это мог прийти? Соседи? Что у них могло случиться, раз они так нетерпеливы? Может, помощь моя им в чем-то нужна или… Хотя, ладно, не будем гадать. Я подошла к двери и открыла засов. Уже через несколько секунд в прихожую буквально влетел… Эдвард! Мой сын, в школьной форме, даже не переоделся для маскировки, лохматый и чем-то взволнованный, забросил вещи куда-то в угол, а затем резко развернулся ко мне, внимательно оглядывая. — Эдвард, — я была удивлена, — ты рано приехал, поезд же не приезжает на станцию в такое время и… — Мама! И тут сын бросился ко мне, крепко обнимая и введя меня по этой причине в ступор. Он с самого детства рос очень серьезным и ответственным мальчиком, даже будучи ребенком, почти не обнимал и говорил со мной только с обращением «мама», в отличие от сестры, которая любила объятия и всегда говорила «мамуля». Но он также меня любил, просто не проявлял это так открыто, так как считал, что нежности не нужны «серьезным мужчинам», и они прерогатива девочек, как Эйлин. Защитник мой вырос, серьезный и умный парень. И именно из-за объятий сейчас я была крайне удивлена. — Эдвард, что… — Мерлин, я так испугался! — воскликнул он и, отстранившись, еще раз оглядел меня с головы до ног, — Это же ты? Правда? Настоящая, не кто-то под оборотным зельем? Кажется, я понимаю, в чем дело. Он узнал… — Эдвард, я живая и настоящая, — попыталась успокоить его, — И я должна объяснить… — Да, должна! — он забежал в гостиную и, скинув рюкзак со спины на диван, закричал, — Эйлин! Эйлин, иди сюда! Ты только посмотри! — Эдвард, пожалуйста… — Эйлин, Мордред тебя за ногу! — Братик! — девушка спустилась в гостиную, слегка недовольно смотря на него, — Ты чего кричишь и такими словами бросаешься? Это неприлично и неприятно. — Прости, сестра, и рад тебя видеть, все такое… — парень отмахнулся. А затем бросил что-то на журнальный столик, — Ты лучше на это погляди! Я поняла, что это, а потому села в кресло, зажмуриваясь и ожидая любой реакции дочери. А она очень эмоциональная. Вы просто не представляете, насколько… — МАМУЛЬ?! *** Я еле смогла ее успокоить. Она никак не могла поверить, что я сделала такое. А если бы она не видела меня лично еще до этой новости? Да она бы с ума просто сошла! Я смогла угомонить ее и уговорить перестать кричать только тогда, когда уже была готова принести Непреложный обет. — Мамуля, ну, почему ты решила так поступить?.. — слегка дрожащим голосом спросила моя девочка. Я качнула головой. — Прости, милая, но это было необходимо, чтобы меня не искали, — я не скрывала печальных и виноватых нот, — Моя истинная личность под именем Эмили была раскрыта, а мне не нужно этого. Раньше я была без вести пропавшей, сейчас считаюсь погибшей, это лучшая маскировка. — Я понимаю, тогда была Магическая война, у тебя были мы, и ты не хотела участвовать во всем этом, — Эйлин вздохнула, — А сейчас… — А сейчас Темный Лорд воскрес. Минута тишины. Каждый обдумывает произнесенные за это время слова. Я комкаю в руках диванную подушку и смотрю куда угодно, только не на детей. Я вижу, как Эдварда распирает сказать что-то. И я знаю, что… «Экзамен сдан, и Эдвард выходит из кабинета Трансфигурации с облегченным вздохом. Он сдал последний экзамен и хочет скорее забрать вещи, сесть в поезд и вернуться домой, чтобы увидеться с сестрой и матерью. Но все его планы рушатся, когда к нему неожиданно и тихо подходит Гермиона Грейнджер. — Эдвард… — осторожно позвала она его. — Грейнджер? — юноша вопросительно выгнул бровь, — Что ты хочешь? — Мне… родители прислали свежую городскую газету и… — Слушай, давай сразу к делу, — нетерпеливо перебил он девочку, — Я собираюсь домой. — Дело в том, что… дома тебя никто не ждет. Он не успевает что-либо ответить ей, так как она, быстро сунув что-то ему в руку, убегает. Он видит ее горящие от стыда щеки. Чему стыдиться? Ну, не любовную же записку она ему дала. Да и причем тогда тут газета, которую она упоминала? Странная девчонка. Эдвард усмехнулся этой мысли и посмотрел на то, что ему дали в руки. Миг. И руки его затряслись, а по спине прошел холодок. Глаза безотрывно, с ужасом и невероятной болью, смотрели на заголовок газеты и фотографию машины, которую спасатели вытаскивали из местной реки… На первой полосе было напечатано…«Ужасная автомобильная авария на мосту!
В реке утонула молодая женщина в результате падения машины в речной поток. Тело не было обнаружено. Личность установлена — Эмили Джонс, мать двоих детей. Что с ними будет? Их судьба неизвестна, но эксперты в области психологии считают, что в подобных ситуациях следует…»
Дальше он читать уже не мог. Беспрерывная дрожь пробирала его насквозь, глаза начало печь. Его слово прошиб озноб. — М-мама?.. Сжав газетный лист в руке, он помчался к кабинету директора в надежде, что тот отпустит его раньше в виду таких новостей. Но по дороге он столкнулся со своим деканом. Тот после Святочного бала стал худее, а кожа приобрела еще больший болезненный оттенок. Никто не спрашивал, почему так, даже Слизеринцы решили не беспокоить его, так как он отпугивал одним своим видом. — Эдвард? — Снегг приподнял одну бровь, — Экзамен сдан, почему вы не идете собирать вещи? — Я… Эмм… Как раз собирался, — невнятный ответ, кажется, удовлетворил мужчину. Или тот просто сделал вид. — Подождите сначала, — голос его был спокоен, как и обычно, а вот руки сжались в кулаки, — У меня к вам серьезный разговор, касающийся… одной довольно важной темы. — Но я… — заметив взгляд учителя, юноша немного стушевался. И сдался, — Хорошо, надеюсь, что это не долго… — Я не буду сильно задерживать вас. Они направились к кабинету Зельеварения. Парень все еще не мог отойти от шока, поэтому иногда можно было заметить его нервные и отрывистые движения. Глаза слегка слезились, но он держался, как мог. Как они теперь с Эйлин будут?.. Северус Снегг открыл дверь кабинета и подождал, когда его студент зайдет, а после вошел сам, закрыв дверь на ключ. Это удивило Эдварда. Что он делает? Заметив его недоумение, мужчина, уже идущий к своему месту, пояснил. — Чтобы наш разговор никто не прервал, — он указал на стул прямо возле преподавательского стола, — Присаживайся. Эдвард послушно сел на стул. Он поглядывал на профессора сквозь челку отросших черных волос и все с тем же удивлением подмечал, что зельевар явно чем-то взволнован. Прошло несколько минут, но оба молчали. Снегг перебирал документы и свитки, видимо, не собираясь пока начинать разговор, поэтому первым заговорил Слизеринец. — Профессор, для чего вы меня все-таки позвали? — ему было некогда ждать, — Извините, но мне очень нужно к директору, я немного тороплюсь, хотелось бы поскорее. — К директору? — Северус отвлекся от поиска чего-то среди всех бумаг и посмотрел на него, — Что тебе понадобилось у директора? — По личным обстоятельствам мне нужно покинуть школу раньше времени, назначенного на выезд Хогвартс-экспресса, — Эдвард сжал газету в руках сильнее, а затем ослабил хватку, выдыхая, — Мне очень нужно домой. — Домой… — задумчиво протянул преподаватель, а затем стал стучать пальцами по столешнице, нахмурив лоб, — Все, что сказано о твоей матери, правда? Это мисс Квинн? — Да. — Почему она скрывалась? — Она защищала нас от войны. — Только поэтому? — Это все, что она нам говорила, — парень тоже нахмурился, — Почему вы все это спрашиваете? — Потому что я знаю Селину, — черные глаза Снегга странно заблестели, но Эдвард не стал обращать много внимания на это. Он в последнее время вообще странный, так что неудивительно, — Не из книг и газет, а лично. — Знаете маму?.. — голос все же предательски дрогнул. — Мы учились вместе, на одном курсе и факультете, — он вздохнул, — После выпуска мы тоже продолжали общение. До тех пор, пока она не исчезла. Поэтому я спрашивал тебя о причине, почему она все это время скрывалась… и скрывается до сих пор. — Это все, что вы хотели? — он принял холодный вид в попытке скрыть эмоции, — Могли спросить и в коридоре. Извините, я тороплюсь… Юноша, опустив взгляд и слегка склонив голову, встал. Он хотел было уже пойти к выходу из помещения, но его остановил следующий вопрос, произнесенный из уст декана. — В честь кого была названа твоя сестра, Эдвард? Черные глаза мужчины буквально прожигали его. Так пронзительно и внимательно смотрел на него Снегг. И из-за этого Эдвард замер на месте, чуть прижав голову к плечам. Просто так на него всегда смотрели, когда он в чем-то провинился. Он был ошарашен внезапностью такого вопроса. — В честь… — Бабушки? — Да, а… как вы… — Просто догадался. Эдвард резко развернулся к нему. Ему уже начала надоедать вся эта недоговоренность и странный разговор, из-за которого он только теряет драгоценное время! Там его сестра приехала еще день назад, как же она там сейчас одна?! — Профессор, вы можете просто сказать, что хотите от меня? — он вновь подошел к столу, — К чему все эти предисловия, можно сразу к делу? Надоело терпеть, должен признаться! — Дерзишь, мальчишка, — Северус усмехнулся. Мужчина пока мог более или менее сдерживать эмоции, но видно было, что он на самом деле волнуется. Но шестикурсник все не обращал на это внимания. И его не волновало, что о нем сейчас думают. Ну, и все равно, что дерзит! — Профессор! Декан ничего не сказал. Он молча протянул ему белый лист, на котором было что-то написано. Его он все это время искал. Эдвард схватил этот несчастный лист и принялся быстрее читать его, чтобы скорее закончить все это и бежать к Дамблдору. Но не так-то все просто оказалось, как он думал. То, что было написано в той бумаге, заставило его впасть в шоковое состояние. Он медленно осел на стул, продолжая смотреть на записи. — Э-это… результаты теста на отцовство?.. — Да, — Снегг внимательно наблюдал за ним с кривой улыбкой на губах. Такую реакцию примерно и ожидал, — Результаты колдотестов и тестов магловских. — И все они подтвердили, что… — Я твой отец. Как и отец Эйлин. — Вы?.. Правда?.. — Да, Эдвард…» Эйлин тоже увидела это воспоминание. Наш дар переходит от матери к дочери. Им обладала моя бабушка и мать, обладает дочь и будут обладать мои внучки и правнучки. Дочь тоже удивилась, но не так, как ее брат, поскольку не была хорошо знакома с профессором Зельеварения. С которым, кстати, пересекалась всего несколько раз во время ТТВ. Две пары глаз уставились на меня. Эдвард и Эйлин смотрели на меня с ожиданием, что я все поясню, я же переводила взгляд то на одного, то на другого. Вот и все. Пора раскрывать полную правду. Раньше я говорила им, что их отец в волшебном мире и не может навещать нас, что являлось истиной, но не полной. — Мамуля?.. — тихо позвала меня дочка. Сын же не выдержал и, наконец, взорвался. — Мама, что все это значит? — воскликнул он, подскакивая с кресла, на котором сидел все это время, — Снегг мой отец?! — Я… — Нет, даже не так! — замахал мой мальчик руками, — Снегг наш с Эйлин отец? Наш, мама? Правда? — Я… — словно язык проглотила. Ничего не могу сказать, — Дети, я… — Эдвард успокойся, пожалуйста, — Эйлин нервно усмехнулась, — Мамуля все расскажет, когда придет в себя. И Эдварду пришлось смириться и терпеливо ждать, когда я смогу все им объяснить. А я просто не знала, с чего и начинать. Я давно еще поняла, что когда-нибудь день признания наступит, что дети узнают, кто их отец, но была не готова. Да, за столько лет я была не готова! Вряд ли бы вообще кто-то смог хорошо обдумать, как рассказывать о том, что в тот день ты вообще не думал… А ведь прежде чем что-то сделать, нужно подумать о возможных последствиях… «Праздничный бал в честь выпуска из Хогвартса седьмых курсов в самом его разгаре. На сцене поет собственная школьная музыкальная группа, выпускники танцуют и подпевают. Где-то в уголке Минерва Макгонагалл отчитывает двух Гриффиндорцев за то, что те смогли каким-то неведомым образом пронести на праздник алкогольные напитки и споили половину студентов, Дамблдор выпускает волшебные хлопушки, подстрекая на такие же действия всех вокруг, царит шум и сплошное веселье. Селина стоит возле одного из празднично украшенных столов, потягивая из бокала вишнёвый сок, радуясь, что это наконец-то не тыквенный, который она так не любит. Но в том единственная ее радость. Она нарядна и красива, но одинока. Северус никогда не обратит на нее внимания… — После выпуска наши жизненные пути разойдутся, — горестно прошептала она, оставляя бокал в стороне, — И я больше его не увижу… — Обо мне говоришь? — послышалось возле уха. Девушка испуганно вскрикнула и отскочила. За ее спиной был Сириус Блэк. Ну, кто бы сомневался. Нарядный и симпатичный молодой человек, но с настолько противным ей характером, что смотреть на него даже не хочется. Хотя, он уже не так достает ее, как это было раньше. — Блэк, какой же ты… Даже слов подобрать не могу! — воскликнула она, прожигая его взглядом, — А если бы бокал был у меня в руках? Облила бы нас обоих соком! — Ммм… Я бы предложил бы снять мокрые вещи… — Извращенец! — Мерлин, это же просто шутка, — сморщил парень нос, — Конечно, с красными пятнами от напитка неприятно ходить, но и с ними бы твое платье было бы очень красивым. Слизеринка промолчала, обращая взгляд на танцующие в медленном танце пары. Видела Эванс и Поттера. Да, самая яркая парочка, которая приковывает все взгляды… И Северуса в том числе. Селина заметила, как он стоит в неприметном углу, прожигая этих двоих взглядом. — Эй, Селин, — Сириус коснулся ее плеча, — Ты чего такая? Сегодня праздник, нужно веселиться, а ты стоишь здесь и смотришь так, как будто убить всех готова. — Ты можешь уже просто отстать от меня, Блэк?.. — устало вздохнула она, посмотрев на него, — Ну, не добьешься ты моего расположения, сколько ни старайся. Я другого люблю. — Нюниуса? — он как-то странно улыбнулся, и она это заметила. — Блэк, только попробуй что-нибудь сделать, — пригрозила девушка, строго смотря на него, — Пожалеешь еще… — Ты не ответила на мой вопрос. — Тебя не касается, Блэк. — Слушай, тебе не надоело вечно звать меня по фамилии? — все его выражение лица выражало недовольство. Селина хмыкнула. — Нет, Блэк, не надоело, — она стала специально растягивать слова, — Мне нравится называть тебя только так. — Так что насчет Нюниуса? — Он не Нюниус! — А мне нравится называть его только так, — скопировал он ее фразу, — И не уходи от ответа. — Ты меня уже достал!.. — прошипела она, — Уйди по-хорошему… — Ответь! — ДА! А теперь отстань, Блэк!!! Ради Мерлина, не подходи ко мне больше! Резко развернувшись, девушка пошла в противоположную от Гриффиндорца сторону, игнорируя взгляды окружающих. Злость и боль переплелись, выплескиваясь наружу. Она шла очень быстро, сдерживая порывы или все разгромить, или забиться в уголке и заплакать. — Селина! Девушка обернулась и увидела, как к ней идет Римус Люпин. Закатив глаза и тяжко вздохнув, она остановилась. А когда он приблизился, заговорила первой. — Чего тебе? — Селин, не злись на Сириуса, пожалуйста, — слегка виновато улыбнулся он, — Ты же его знаешь, он сначала говорит, а потом думает. Он раскаивается и в качестве примирения предлагает тебе выпить. — Споить меня решил? — ехидно улыбнулась она, приподняв бровь и беря в руки бокал, который дал ей юноша, — Сам подойти боится? — Не знаю, он просто попросил передать тебе напиток, — пожал плечами оборотень, тепло улыбнувшись на прощание. — Ну, ладно… Первым делом она вдохнула запах напитка. И скривилась. Такой резкий запах! И наверняка весьма крепкий вкус. Определенно огневиски из «Трех метел». Не ощутив каких-либо примесей и подумав, она все же решила сделать один маленький глоток на пробу. Может, напиток ее хоть немного сейчас успокоит. Голова ее закружилась, она еле смогла устоять на ногах, но бокал все же выронила из рук, и тот упал. Янтарная жидкость разлилась, но ей было все равно. Она вдруг ощутила тягу. Тягу к одному человеку… — Северус… — она схватилась за голову, — Ох, нет!.. Кажется, из-за резкого запаха Селина не смогла сразу определить, что в огневиски было подмешано любовное зелье…» Я опустила голову. Вот и вся причина. Сириус Блэк решил устроить очередную мстительную шалость, подлив мне и Северусу любовные напитки. А действия зелья прошло лишь на утро, когда мы с моей тайной любовью проснулись в одной постели… — Я должна вам рассказать, — выдавила я наконец-то из себя, — Это правда, и я… — Мамуля… Молчи. Эйлин тоже была подавлена. Ах, да. Семейный дар. Я так задумалась о своем прошлом, что не заметила, как и моя дочь стала видеть воспоминания… Господи, как же стыдно!.. — Я все еще жду ответа, это вы можете мысленно общаться, а я вообще-то нет, — слегка обиженно проговорил мой сын, смотря на нас. Мы с дочерью переглянулись. — Мамуля, ты иди, я сама все брату расскажу, — тихо обратилась ко мне девушка. — Хорошо… Я вышла в сад, решив отвлечь себя от тяжелых мыслей за физическим трудом. Но не помогало. Я все думала о той ночи. Я ее почти совсем и не помню, зато отлично запомнились эмоции поутру… А ведь все это, кстати, очень странно. Есть какая-то необычная закономерность: если ребенок был зачат под действием любовного зелья, он не вырастет хорошим человеком. А мои дети? Они прекрасные люди. Неужели одной моей любви, так сказать, хватило, чтобы преодолеть этакое «проклятье» зелья? Но обычно для этого необходима обоюдная любовь. А хотя… неважно.