Лот номер

Гости вновь встали из-за стола, стали ходить, рассматривая яркие картины на стенах, общаясь друг с другом, от чего гостиную поглотил неразборчивый гул. Граф, как бильярдный шар, слонялся тут и там, стараясь уделить всем хоть грамм своего драгоценного внимания. Он блестел улыбкой во все свое лицо. Абеле то и дело подливал вина гостям, Дэвид бегал среди гостей подносом, на котором лежали закуски. Это у него выходило невероятно ловко. Амаэль сидел на своем месте, вместе со своим женихом. Гости то и дело подходили к ним, интересовались личной жизнью, хвалили внешний вид и, конечно же, поздравляли наследника рода Регенбургов с совершеннолетием. Наконец, когда внимание гостей отпало от них омега с шоколадными кудрями схватил Амаэля за руку и, наклонившись, проговорил: — Пойдём к тебе в комнату, мне надо тебе кое-что рассказать. Альфа удовлетворительно кивнул, вытер губы белоснежный салфеткой и, встав из-за стола, пошёл за омегой. Ноэль сделал несколько неуверенных шагов следом, ему ведь было сказано, что он должен быть рядом, но вскоре он остановился. А вдруг они там будут заниматься чем-то непотребным? Или то что омега хочет сказать, это секрет? Ноэль остановился. На секунду он почувствовал себя невероятно несчастным, одиноким в этом мире. Будто он всего лишь крошечный необитаемый остров в этом океане огромном океане. Стало от чего-то очень страшно. Не понимая, что же ему делать, он начал нервно оглядываться по сторонам, словно ища помощи. — Ноэль, ты идёшь? — Амаэль позвал его, уже поднимаясь по лестнице. — Но… Возможно маркиз… Против… — перепугался омега, совершенно потерявшись. — Ох, нет, куколка, я не против, пошли скорее, — омега, который был во многом больше похож на фарфоровую куклу из магазина игрушек, улыбался, маня слугу за собой. Все ещё ощущая себя одиноким островом, Ноэль пошёл за Амаэлем и его женихом. Они зашли в комнату графа, закрыли дверь и… Фарфоровый омега мгновенно изменился в лице. Упала лживая довольная маска и лицо стало простым, приятным. Как у ребёнка. — Наконец-то мы ушли, — он рухнул в кресло, потирая виски. — Ужасно не люблю эти застолья. Голова даже разболелась. Амаэль, можно открыть окошко? — Да, конечно, — кивнул альфа, приоткрыв окно и сел на диванчик. — Может, тебе воды принести? — Нет-нет, все в порядке, не надо, — улыбнулся омега и повернулся к Ноэлю. — А ты чего стоишь, куколка? Садись куда-нибудь. А то мне как-то неловко, когда я сижу, а кто-то стоит, — он добродушно улыбнулся. Блондин качнул головой и присел на краешек стула, стоявшего у дверей. — Так что ты хотел мне рассказать? — спросил Амаэль. — Не только рассказать, но и показать, — он вдруг начал расстегивать верхние пуговички своей блузки, и Ноэль мгновенно покраснел. Нет, не может быть, что он сейчас разденется! Ведь он маркиз, у него должно быть отменное воспитание. Вопреки всем ожиданиям, омега расстегнул несколько пуговиц и вытащил из-под блузки несколько помятых пергаментных листов: — Мой роман, прочитай. Я правда только начал, но мне он уже нравится, я писал о нем тебе в письмах, — он протянул листы Амаэлю. Альфа, видимо уже давно привыкший к таким выходкам омеги, взял листы, развернул и начал читать, закусив уголок нижней губы, а омега в ожидании вердикта ёрзал в кресле, сложив руки на коленях. Амаэль дочитал, улыбнулся и, оторвавшись от бумаг, посмотрел на друга, который, с горящими глазами, чуть-чуть не задыхаясь и улыбаясь весело спросил: — Ну как? — Неплохо, конечно, но стоит немного подправить некоторые моменты. Если ты хочешь, я могу тебе помочь. Омега немного поежился. Видно, что к своей работе он относился ревностно, но, спустя пару минут раздумий, он кивнул головой в знак согласия. Они ещё долго что-то обсуждали, рассказывали друг другу о том, как провели последние месяцы и Ноэль стал даже завидовать им. Они общались так спокойно, непринуждённо, позже омега узнал, что они были знакомы почти с самых пелёнок. В отличии от других гостей, которые общались с Ноэлем, как и с другими слугами, надменно, и порой делали вид, что и вовсе его не замечают, Дилан говорил с ним, как с равным. Он выпрашивал у Ноэля о его детстве, о жизни в приюте, а под конец вечера вообще попросил подумать и написать ему письмо, что бы он хотел изменить в системе сиротских приютах. Ноэль, боясь опозориться перед новым знакомым и просто хорошим человеком, не признался тому в том, что совершенно не владеет навыками письма, отчего только кивнул в знак согласия. Он был удивлён и одновременно напуган таким предложением. Совсем скоро все гости разъехались, и особняк вновь опустел, затих, словно лес поле сильно шторма. Звенела лишь грязная посуда, которую слуги уносили из гостиной, мыли на кухне и складывали обратно в деревянные ящики. Многие свечи были погашен, стоял приятный полумрак. Тучный граф захрапел в кресле у камина. Его лицо было красное от переизбытка выпитого вина. Абеле заменил пустую бутылку на ещё не откупоренную и поставил рядом два бокала и кувшин с водой. Амаэль уже давно был в своей комнате, он правил роман Дилана, а Ноэль помогал Дэвиду и Арчи. Часы пробили полночь и, задремавший на невысокой табуретке омега вздрогнул, выронив медный котелок, который он старательно натирал песком. — Ты совсем устал, иди спать, — зевнул Дэвид, глаза которого были красные от усталости. — Да я ещё могу помочь… Вы тоже с Арчи уже устали, — зевнул омега, качнув головой в сторону беты, который клевал носом, вытирая чистые бокалы, чтобы на них не осталось капель от воды. — Мы уже привыкли, да и почти все убрали, остальное можно уже сделать завтра, — улыбнулся Дэвид, убирая растрепавшиеся каштановые волосы и оглядывая кухню. Вздохнув, омега согласился, что пойдёт спать, как только закончит с помывкой котла. И вот, когда уже все было готово, Арчи с Дэвидом пошли к себе, а Ноэль направился в сторону комнаты Амаэля. В особняке было очень тихо, скрипел лишь старый деревянный пол под ногами, да громко тикали большие часы в гостиной. В полумраке, прислушиваясь к каждому шороху, Ноэль тихонечко шёл к лестнице. Тишина поглотила это место, было даже как-то жутко. В большое окно заглядывал хитрая луна, бросая свой свет на лестницу. Омега только начал по ней подниматься, как вдруг кто-то схватил его за рубашку. Ноэль так испугался, что взвизгнул, а через секунду свалился в чьи-то медвежьи объятия, почувствовал противный запах и услышал голос старого графа. Он не разбирал, что бормочет альфа, чувствовал лишь то, что его руки по-хозяйски гладят его тело, горячее дыхание обжигает кожу на шее, толстые пальцы расстегивают мелкие пуговички рубашки. От испуга Ноэль растерялся, он не мог закричать, его словно парализовало, лишь сильный тремор бил изнутри, а на глаза навернулись слезы. Он пытался отпихнуть графа, однако его руки словно были набиты ватой, они казалось невероятно слабыми и словно бы не принадлежали Ноэлю. Когда руки графа полезли в штаны омеги, тот попытался вырваться, но споткнулся и с грохотом свалился на ступеньки, потянув за собой и альфу. Услышав это, в коридор выскочил дворецкий. Он стал поднимать графа, приговаривая: — Господин, что вы делаете? Это же вашего сына, господин! Альфа нетвердо встал на ноги, в заплывших глазах горела похоть и злость. Повернувшись к Абеле он со всей силы залепил ему пощёчину: — Не тебе указывать, что мне делать! Он сам виноват, — он указал жирным пальцем на Ноэля, который медленно вставал и вытирал глаза. — Да, конечно, господин… — покорно произнес дворецкий, поклонившись, — но… Вы сами меня просили… Граф лишь оскалился и, поправив пиджак, сказал: — Мало ли что я говорил. Это мои потребности, а ты, раз урод на лицо, не смей завидовать. Принеси мне еще вина. Слова Финнера сильно задели дворецкого. В его глазах сразу мелькнуло отчаяние. А граф, довольный этим, направился в сторону своей комнаты. Абеле же подошел к Ноэлю, подал ему руку и спросил: — Ты себя как чувствуешь? — Я… Н-нормально, — икнул омега. — Ничего не болит? — альфа осторожно ощупал руки омеги. — Нет, ничего, все нормально, — попытался улыбнуться Ноэль. Абеле тоже попытался вызвать улыбку на своём лице, после чего сказал: — Что ж… Тогда пойдём, я тебя провожу до комнаты. Ты прости, я задремал, поэтому не уследил за графом. — Все в порядке, я вижу… Что вы очень устаёте. У вас тяжёлая работа. Дворецкий ничего на это не ответил, лишь пожал плечами и, доведя омегу до дверей комнаты Амаэля, пожелал спокойной ночи, а сам удалился в темноту коридора. Ноэль осторожно зашёл в комнату и забрался на свой диван. Амаэль уже спал, его рука лежала на груди, а под ней была рамка с фотографией. Ноэлю показалось, что это фотокарточка Дилана. Он долго смотрел на эту картину, и что-то съедало его изнутри. Видно, альфа очень сильно любил того кукольного омегу. Любопытство сжигало, он решил взглянуть на него снова, тихонечко подошёл ближе и увидел, что на груди альфы лежал маленький нарисованный портрет. Там был невероятной красоты омега с золотистыми крупными кудрями, сверкающими глазами цвета летнего неба, на щеках навсегда застыл румянец, а на алых губах нежная улыбка. Омега рассматривал его и никак не мог понять, кто он такой. Амаэль во сне повернулся на бок, а испугавшийся того, что он просыпается Ноэль в мгновение ока оказался в постели. Он лёг, закрыл глаза и вновь вспомнил Дилана. Омега был очень красив и добр. И Ноэль понимал, что он ему не ровня. Тот умел и читать, и писать, играл на скрипке, исходя из его рассказов, а Ноэль? Все что он может, так это чистить медную посуду, да переставлять с места на место различные вещи. Так ещё и Дилан жених Амаэля, тут и думать нечего, он никогда не будет для альфы кем-то больше, чем просто помощником, и это сильно расстраивало Ноэля. Кажется, он нашёл своего истинного альфу, но тот принадлежит отнюдь не ему.