Лот номер

Утром, наспех позавтракав, Амаэль уехал в город, к издателю с первой частью романа Дилана. Казалось, это была просто отличная идея, издать роман под псевдонимом, но юный маркиз ещё долго сомневался, зато Амаэль, впечатленный необычным рассказом об альфе, влюблённого в тритона, с нетерпением хотел оказаться в типографии, и утром настрочил коротенькое письмо своему жениху, в котором успокаивал автора и восхвалял роман. Ноэль не успел выйти из особняка, чтобы проводить возлюбленного, и только довел его взглядом до первого поворота, смотря в окно в коридоре. Он закончил мыть полы, спустился вниз, чтобы вылить воду во дворе, и встретился с Дэвидом, который сидел и подшивал голубую ленту к чему-то белому. Заметив омегу, он встал и сказал: - А вот и ты, подойди пожалуйста. Ноэль неспеша подошёл ближе и на его голову тут же надели белый чепец, убрав под него торчащие белые волосы. - Вот, чудесно смотрится, я давно его шил для тебя. - он подвёл омегу к зеркалу. - Мне кажется, он тебе идёт. Ноэль посмотрел на свое отражение, улыбнулся, но тут же опустил глаза. - Что такое? - забеспокоился вдруг Дэвид. - Тебе не нравится? - Не в этом дело, просто... - альбинос тяжело вздохнул. - Я очень переживаю, что мы с господином Амаэлем никогда не будем вместе, ну или хотя бы так же близки, как Коул с господином Диланом. Дэвид мягко улыбнулся, обнял Ноэля и тихо, успокаивающе сказал: - Всё будет хорошо, у вас все будет хорошо, поверь мне, - он присел перед омегой и, держа его руки и смотря в пронзительные розовые глаза, продолжил, - поверь, я знаю, что если альфа твой, и если он любит, он никогда не оставит. Ноэль только вздохнул, он боялся, а чего, сам не понимал, просто было как-то не по себе. С тяжёлыми мыслями он вынес воду, принёс с Томом дрова и помог Дэвиду приготовить на обед ароматный наваристый борщ. После они с Арчи и Абеле спустились в подвал, заканчивались продукты и надо было проверить запасы. Пока Абеле считал, а Арчи записывал что есть, а что заканчивается, Ноэль держал какую-то большую тетрадь, которую ему дал дворецкий, приказав следить, чтобы из неё ничего не выпало. Это было сложно, потому что из старого блокнота тут и там торчали какие-то исписанные, пожелтевшие бумажки. Абеле поднял с земляного пола какой-то ящик и оттуда выскочила огромная крыса, проскочила мимо ног беты и омеги, Арчи успел только вздрогнуть и прижать к груди свои записи, а Ноэль не обратил на животное никакого внимание, он на столько привык к этим грызунам, что даже удивлялся тому, что в особняке ещё ни разу до этого их не видел. - Так, понятно, запиши, что надо ещё купить крысиного яда, - вздохнул дворецкий и бета, кивнув, быстро записал изгрызенном карандашом то, что попросил Абеле. Абеле ещё несколько минут что-то пересчитывал, после чего подошёл к Ноэлю и взял из его рук свой блокнот, раскрыл его и, привязанным изнутри карандашом начал что-то писать. - Я вам ещё нужен? - спросил Ноэль, убрав руки за спину. - Нет, спасибо. Можешь идти, - Абеле даже не посмотрел на омегу, лишь махнул рукой и тот быстро поднялся по скрипучей лестнице. У Дэвида тоже не нашлось никакой работы, омега хотел уже выйти к Тому, но омега сказал, что альфе не стоит мешать, пока он колет дрова. Тогда Ноэль решил, что свободное время он может потратить на себя. Взяв из библиотеки свои пергаментные листы, он спустился в гостиную, чтобы если Дэвид его позовёт, пойти на помощь сразу. Перо в дрожащих руках ещё неумело виляло по листу, буквы падали с тонких строк, тут и там растекались кляксы, но Ноэль старался изо всех сил. Ему казалось, что получается уже намного лучше, и даже немного собой загордился. Конечно, это очень отличались от почерка Амаэля и даже рядом не стояло с витиеватыми буквами Дилана. У младшего Кроуфорда буквы переплетались так, словно были одним целом. Они напоминали необычайно красивую паучью паутинку. Ноэль пока мог только мечтать, чтобы так писать. Он сидел, смотрел на танцующий в камине огонь и улыбался, думая о том, что вечером покажет графу свою писанину, и тот обязательно его похвалить, он же старался. Особенно красивый, как показалось Ноэлю, лист, тот сложил и убрал в карман своего темно-синего передника. Но счастье было не долгим. Вернулся граф Финнер, сегодня много раньше, чем обычно. Мужчина вошёл в гостиную и сначала не заметил слугу за столом, пробежал мимо, но через несколько минут вернулся и тогда увидел, что тот сидит и старательно пишет буквы. Резко выхватив грубый пергамент из-под его рук, альфа пренебрежительно взглянул на кривые и несмелые линии: - И что это? Впервые вижу животное, которое учится писать. Тебе в пору выступать в цирке, - он бросил листы обратно Ноэлю, а тот, наполненный злобой, неожиданно для себя, проговорил: - Я не животное. - Что? - граф повернулся к омеге. - Это тебе Амаэль втолковал? Это он тебя этому учит? - Господин Амаэль просто хочет, чтобы я был полезным, и грамотным, - омега несмело посмотрел на графа, который горел ненавистью. Но только сейчас Ноэль заметил, что альфа стал выглядеть как-то иначе. Его лицо не лоснилось, наоборот, оно стало серым, щеки впали, кажется он даже немного похудел. - И на кой черт ему подстилка, умеющая писать? - со злым смешком выдал граф и как-то особенно зло оскалился, от чего слуга вжал голову в плечи, ожидая удара или чего-то подобного. - Или ты думаешь, что сын действительно тебя полюбит? - Финнер наклонился, упершись руками в стол. Его горящие глаза оказались в ужасающей близости. Омега видел в них свое отражение, ему захотелось зажмуриться, спрятаться, но неведомой страх сковал его, и все что он мог, как каменный смотреть в пугающее лицо. - Этого никогда не будет, запомни это. Ты всего лишь способ снять напряжение и заняться чем-то во время досуга. - он вдруг схватил белые волосы и резко дёрнул их. - У тебя даже его метки нет, а это значит, что ты ему никто. - Граф взял со стола то, что так старательно выводил Ноэль и бросил пергамент в огонь. Оранжевое пламя тут же охватило коричневые листы, заставляя их углы загибаться. Еле сдерживая слезы, Ноэль с неподдельным ужасом смотрел на свои горящие труды. А альфа, стоящий рядом, лишь тихо ликовал. Он смотрел, как омега упал на колени перед камином, смотрел в огонь желая достать хоть маленький кусочек уцелевшего пергамента. - Я и тебя бы с удовольствием сжёг, - прошипел граф, пнув омегу в грудь, отчего тот упал, задыхаясь, скорее от обиды, чем от боли. Альфа уже направился к выходу, но тут ему дорогу преградил Дэвид. Секунда, раздался хлопок и омега согнулся, прижимая ладонь к щеке. - Ты тоже виноват во всем, что происходит, - прошипел граф. - Я всех вас ненавижу. Он оттолкнул слугу от двери и ушёл. Тяжёлые шаги долго доносились откуда-то из глубины здания и затихли после хлопка дубовой двери. Дэвид убрал руку от лица и подошёл к Ноэлю, тихо плачущему на полу. Он положил руку на его плечо. - Зачем он так со мной?.. - Тихо простонал Ноэль, поднявшись и вытирая лицо. - И с вами... Почему он такой ужасный человек?.. Дэвид только тяжело вздохнул, обняв альбиноса. - Он не ужасный, он просто... Разучился любить. А ты не плач, - немного отстранившись от Ноэля, Дэвид вытер остатки слез. - Нам некогда тут сырость разводить, скоро вернётся Амаэль, пойдём, приготовим столовую к ужину. Слуга помог Ноэлю поправить его темно-зелёный костюм и они вдвоём пошли в столовую, где за короткое время приготовили стол к ужину. Совсем скоро вернулся младший Регенбург. Он был в отличном настроении, и Ноэль это понял сразу, как только граф оказался в столовой. Он подхватил стоявшего у двери Ноэля на руки и, поцеловав того в щеку, радостно сообщил: - Всё получилось. У нас все получилось. Сейчас напишу Дилану письмо. - Я рад за вас, - дрожащим голосом произнёс омега. Он никак не ожидал такого поведения любимого графа, но ему невероятно было приятно. К ужину спустился Финнер, и слуги решили не злить его и тихо удалились на кухню, где поужинали вчетвером, а после, убрав всю посуду, разошлись по своим комнатам. Ноэль сидел у себя и зашивал свою рубашку, как вдруг в дверь тихо постучали, она открылась. На пороге стоял, улыбаясь, Амаэль. - Не спишь ещё? - тихо спросил он, прикрыв за собой дверь. Ноэль повертел головой. Он завороженно смотрел на графа и не понимал, почему так боится ему что-то сказать. - Я побуду с тобой? - осторожно спросил граф, проходя и садясь на кровать. Омега лишь продолжал кивать, при этом довольно улыбаясь. Сердце приятно затрепетало в груди, когда граф улыбнулся, руки задрожали от обволакивающего приятного альфьего аромата. - Чем ты сегодня занимался? - Регенбург улыбался, смотря на омегу. Ноэль быстро отложил рубашку и вытащил из кармана, висящего на спинке старого стула передника, единственный оставшийся лист с кривыми буквами. Он протянул его альфе и тяжело вздохнул: - Вот... Но я честно, написал больше, но господин... Все сжёг. - Сжёг? - глаза альфы округлились, он явно не ожидал от своего отца подобных действий. Омега кивнул и испуганно опустил голову. - Чтож, я с ним поговорю. А так, ты большой молодец, - граф просмотрел исписанный плотный лист, на его лице загорелась улыбка. Отложив его он вдруг осторожно обнял омегу, прижавшись щекой к его белым волосам. - Я ужасно скучаю по тебе, Ноэль... Ты вроде так близко, но так далеко, - тихий смешок, и альфа прижался к омеге сильнее. Омега решил ответить взаимностью и тоже прижался к альфе, ему стало спокойно, тепло. Что-то внутри загорелось, затуманилось, Ноэль осторожно поцеловал губы графа, тот перехватил инициативу в свои руки, бережно отвечая на поцелуй. Ему не хотелось напугать или оттолкнуть омегу, он неспеша целовал Ноэля в скулу, щеку, шею, ключицу, хотел опуститься ниже, но заметил, что омега зажмурился, а его сердце готово было выскочить из груди. - Извини, я не хотел тебя пугать, - шепнул он. - Вы не пугаете, господин... Я просто... Люблю вас, господин... - краснея, Ноэль посмотрел в пол. В груди разгорелся самый настоящий пожар, он вспомнил, как ему было хорошо с графом во время течки, и захотелось добиться сейчас того же. Он прижался к графу, нежно касаясь губами его шеи, чувствуя как тот расстегивает его ночную рубашку. Поцелуи Амаэля горели на бледной коже слуги, худое тельце дрожало от накатывающего наслаждения. Альфа смотрел на своего возлюбленного, его грудь беспокойно вздымалась, белые волосы разбросаны на подушке. Его маленький член подрагивал в ожидании продолжения ласки от любимого альфы. Новая порция горячих поцелуев вновь обрушилась на омегу, тот жмурился, тихо постанывая. Альфьи пальцы гладили его между розовых ягодиц, бережно проникая внутрь, заставляя девственный организм выделять густую, тягучую смазку, сладкий запах которой одурманивал сознание Амаэля, все больше пробуждая в нем первобытное желание овладеть своей парой, сделать его своим и только своим. Ноэль зажимался, но старался показать всем своим телом, что не хочет прекращать. Прижав разгоряченное тело любимого, альфа неспеша стал входить в омегу. Тот впился ноготками в широкие плечи, прижавшись к мужчине. Покрываясь испариной, альфа прижимал к себе омегу. Терпеть сладкою пытку омежьим запахом уже было невыносимо, но и сделать больно ему было ужасно страшно. - Не бойся, - шепнул альфа, сильнее прижав омегу и входя в него. Он был узкий, зажатый, но совсем скоро он размяк в объятиях любимого. Комнату наполняли тихие стоны, ароматы альфы и омеги смешались, тени на стене предавались ласкам и тайному соединению. Ноэль чувствовал, что стал во много раз счастливее, когда лежал в объятиях своего графа, закину на него одну ногу. Тот гладил его волосы, накручивал их на палец, что-то говорил. Ноэля убаюкивал этот журчащий голос. Заметив, что омега уснул, Амаэль поцеловал любимого в лоб, сильнее прижал к груди и, не думая о том, что ждёт их, если кто-то узнает об этом, тоже уснул.