Тир-Фради и не только

Буквы плыли перед глазами, не желая складываться в слова и нести хоть какой-то смысл. Толстый белоснежный пергамент с гербовой печатью, вензеля сверху и снизу. Очень дорогой. Хорошо пахнет. Увесистый свиток. Его бы замыть да продать, можно было бы не выходить из корчмы с девками целую неделю. А если без девок, то две. Такие бумаги решают судьбы стран и континентов, а не простых людей, тем более, солдат. Курт держал в руках «официальный запрос» от статс-секретаря приемной Его Величества князя Д’Орсея. - Насмотрелся? Зиглинда теряла терпение. Майор Монетной стражи стояла подбоченясь уже четверть часа пока молодой парень, с которым она прошла огонь, воду и медные трубы на передовой, изучал бумагу. Она знала Курта настолько хорошо, чтобы предложить именно его скромную кандидатуру на вакансию, о которой шла речь в запросе. Талантливый в своем деле, верный, не болтливый. Было еще кое-что, но об этом Зиглинда никогда бы ему не призналась. - На зуб еще попробуй! – она обмакнула перо в чернильницу. – Давай, подписывай формуляр на перевод. - Я… - Курт находился в замешательстве. В документе ясно, черным по белому, было написано «В кратчайшие сроки определить на должность гвардейца Его Высочества принца Константина и его светлейшей кузины…». - Гвардейца, майор! Я должен ходить за княжескими детьми?! - Ты дальше прочитал? Вот тут, - она начала водить пальцем по строчкам. – Вот, «…взять обязанность преподавания военного дела и практические занятия…». Практические занятия, Курт. Ты будешь их учить. - Чему? Они ж тепличные. И ладно бы – однополые, так еще кузина. Я за это не возьмусь! – его щеки стремительно розовели. – Не хочу драться с принцессами! - Отставить, лейтенант, - тон Зиглинды резко изменился. Ей надоели причитания. Если он не хочет по-человечески, то будет как всегда. – Формуляр. Перо. Подписывай. Повисла тишина. За окном от легкого ветра шелестели ветки деревьев, по ним прыгали мелкие пичуги и беззаботно чирикали. Яркие солнечные лучи разделили кабинет майора пополам, где с одной стороны стояла Зиглинда с пером и серым прямоугольником казенной бумаги, а с другой переминался с ноги на ногу растерянный лейтенант Курт со своей решенной судьбой, подписанной рукой главы государства. - Это приказ, солдат, - майор положила формуляр и перо на стол. Оставалось только молча повиноваться. – Подписал? Дай проверю… Так, теперь бегом к интенданту, пусть найдет тебе что-нибудь поновее, только ты переодеваться не спеши. Сначала сходи в бани. Надо выглядеть прилично. Казалось, что мир рушится, а он находится в самом эпицентре. В свои годы он пережил многое, крепко держа меч в руках, выживал в боях, спасал товарищей, убивал врагов. Надеялся дослужиться до приличного жалования и высокого звания, стать героем. Как вдруг «поступила бумага», и все его жизненные планы пошли к собачьим чертям. - Не драматизируй. Я уверена, что ты справишься. Научишь чему – получишь повышение, - Зиглинда опять перешла на «сестринский» тон, который нравился Курту гораздо больше приказов. – Они дети. Ты будешь к ним приходить, гонять по залу и уходить. Еще там будут кормить. - Это унизительно, - проскрежетал сквозь зубы молодой лейтенант. – Учить детей богатеев и получать за это награды. - Не забывай, что богатеи нам платят. Не плюй в руку, которая кормит. Тем более, никто не приказывал тебе с ними сближаться. Курт поднял взгляд от пола и пристально посмотрел на майора. - Служба? Ничего личного? - Ну, наконец-то ты понял! – Зиглинда всплеснула руками. – Работа не бей лежачего: с принцем ты точно общий язык найдешь, только без вольностей, а вот с девочкой другое дело. - Какое? – вяло поинтересовался Курт. - У нее, говорят, какая-то болезнь. Что-то с лицом. Ты на нее не пялься. - Еще и уродина. - Разговорчики! – майор беззлобно нахмурилась. – Иди. Сначала в бани, потом к интенданту. - Разрешите, - Курт встал по стойке «смирно». - Разрешаю, лейтенант, идите, - кивнула она и про себя добавила «еще благодарен будешь, дуралей». Зиглинда точно знала, что бедолагу-Курта надо было спасать. Видеть, как он каждый день надламывается, раскалывается, но не от непомерной нагрузки снаружи, а откуда-то изнутри, было выше ее сил. Военная машина перемалывала его своими жерновами. Цинизм брал верх над честью. Терялось последнее человеческое, что было в нем. Молодой человек забывал, что помимо войны есть нормальная жизнь. Она знала Курта с младых ногтей: талант управлять своим мощным и грациозным телом будущий солдат перенял от родителей, которых никогда не видел. Как подающий большие надежды в военном деле он попал в специальный отряд, прошел несколько кругов ада в тренировочных лагерях, о которых Зиглинда была наслышана, и вот сейчас оказался у черты полной потери себя. Она любила его по-своему и хотела для него лучшего. Это была не жалость. Майор лишь знала, что этому салаге необходимо побыть подальше от смерти, чтобы та не стала его смыслом.