Любовь непослушной леди

Метель усилилась. Ресницы и волосы Америки покрылись инеем. Подруга дрожала от холода, но продолжала идти, не замедляя шаг. До моего дома оставалось совсем чуть-чуть, но этот факт сейчас не согревал, а лишь давал надежду на скорое тепло. Раньше у меня был отличный способ согреться на улице за считанные секунды, правда, от него я с большим трудом, но отучился. Да вот только Аме я бы его всё равно не сказал, предложить травить лёгкие девушке – это просто верх глупости. Ветер стал дуть ещё сильнее и злобно навывать, нагнетая лишний раз. Надеюсь, к вечеру он угомонится, а метель закончится, ибо США ещё до подруги дойти нужно. Мороз несильный, но она явно не привыкла к такой погоде, бедная, вся уже синяя. – Америка, сейчас ветер в лицо дуть начал, иди за мной. – Как за щитом, аха-ха-ха? – Ну что-то в этом роде. Только сильно не отставай. – Думаешь, я потеряюсь? – Всё может быть, просто держись ближе. – На сколько близко, Россия? ~ И вот снова её поведение лисы. Так бы и поймал за хвост, да проучил за такую интонацию. Хотя, вряд ли бы у меня вышло, если позволю себе подобную наглость, то азарт сложно будет подавить, то бишь заиграюсь совсем... Мы наконец-таки дошли. Я быстро достал ключи и открыл дверь, запустил гостью внутрь. Она, будто не понимая, куда попала, стояла как вкопанная и внимательно рассматривала помещение. – Давай раздевайся и проходи. – выводя её из размышлений, сказал я. – Д-да. – ответила и начала разуваться она. – Ты живёшь здесь один? – Раньше с братом, а сейчас да. Иногда Белослава приходит с ночёвой, как-то так. – Уютненько, у тебя очень милый дом. – Спасибо. Ну, чего на пороге стоим, пошли в мою комнату, да и теплее там. – А, да, точно. Мне куртку сюда повесить? – Давай помогу, а то крючок высыковато прикреплён. – Благодарю. Мы заглянули в ванную, помыли руки, потом я привёл её в спальню. Она продолжала осматриваться, удивление не уходило с её лица. Я немного не понимал её реакции, у меня самая обыкновенная обстановка, ничем не блестит, чтобы так интересовать. Я включил свой обогреватель, когда он загорелся, Америка посмотрела на него как на какое-то чудо-техники. – Что это? Какая-то лампа необычная? – Самый обычный обогреватель, ну, древняя модель, сейчас таких не найдёшь, считай, раритет. – Ого, а от него и правда теплом веет. – Аккуратней, обожжешь руку! – я остановил её буквально за считанные секунды до опасного прикосновения. Она быстро проморгалась и отодвинулась. – Извини, я не знала. – на улыбке сказала она. Сама невинность, ну точно ребёнок, за которым нужен присмотр. Слишком забавная особа. – Что будем делать? – с пугающим, чересчур активным восторгом в глазах спросила она. – Ну, давай я покажу, какие игры у меня есть, а там сама выберешь... – Ух ты! Давай. Сколько же радости, даже самому невольно улыбнуться захотелось. Интересно, какого это видеть всё таким разноцветным и ярким? – Ого! Аха-ха-ха. У тебя много штучек, которые я вижу впервые! А что это за мешочек? – Лото. Там бочонки. – Они такие миленькие, маленькие бочечки. А в это сложно играть, научишь? Я быстро объяснил правила, как мог. США подпирала рукой подбородок и иногда понимающе кивала головой. – Бинго! Похоже на эту игру. У нас она популярна, ну в моей стране. Правда... Папа запрещал мне играть в подобное. Азарт и прочее. – её лицо надулось и неловко улыбнулось. – Хочешь сыграть? – Конечно! Ты ведь не расскажешь моему отцу, аха-ха-ха? – Уж постараюсь. – я улыбнулся ей в ответ, отчего она ослепительно засияла. Три раза мы играли, три победы были за мной. Но она упорно настаивала на продолжении. И так у меня вышла четвёртая победа... Моя соперница мучала ситцевый мешочек, устраивая бочонкам лютую тряску. – Почему правило "новичкам везёт" со мной не работает?! – Тебе правда нравится? – всё пытаясь понять мою подругу, спросил я. Рассмотреть что-то за синевой этих глаз сложно, постоянно попадаешься в их васильковое забвение и мысли теряются, остаются в этих бездонных озёрах. Никогда не видел таких холодных по оттенку, но тёплых по настроению глаз, может поэтому и чувствую что-то странное, каждый раз взглянув на них? Или эта девушка просто мне нравится? Объяснил бы кто, ну кроме Кита, конечно же, он нудный в таких вопросах, да и толку от него... – Ну конечно! Я не люблю делать то, что меня не цепляет. А это твоё лото вообще загадка природы. Я вот не понимаю, почему тебе так фартит! Цифр ведь так много в этом мешке, тогда почему твои первые выпадают, а мои на самом дне до конца остаются? – А у тебя какие оценки по математике? – Это тут при чём?! – Если четыре, то неудивительно, что тебе не везёт. – Я в следующем семестре вытяну на пять... Стоп, как это вообще связано? – Ну, вдруг ты не все цифры... – Издеваешься?! Я вообще-то в десятом!!! – Я в одиннадцатом, поэтому и выигрываю, знаний больше. – Аха-ха-ха. Это не так работает! Спустя пять проигрышей Аме мы переключились на другие игры. В домино США была со мной на равных, так же и в шашках. В шахматах она быстро разочаровалась, даже легла на пол, сложив руки на животе, по её словам, это была удачеприманивающая медитация. Так мы и добрались до приставки. – Я такой не играла. А они как работают? – Через провод к компьютеру. – Я так понимаю, это тоже самое, что с обогревателем? Тип, раритет? – Да. Если не ошибаюсь, она одна из первых приставок с цветными играми, имеющими эффект 3D. И вроде как она была очень доступная по цене. Игры в ней интересные, мне очень нравятся. Её брат привёз из нашего бывшего дома. – Вот как. А где вы жили? – Не знаю. Это было в прошлом моём воплощении. Вот в приставке Аме меня уделала, всё-таки с таким прирождённым геймером было ужасно тягаться. Эта девушка быстро освоила даже это древнее устройство и устроила взбучку. Она ещё долго ликовала и восхищённо говорила о плюсах моей приставки. Но вскоре зарядка на нашем развлечение села, точнее мой комп перегрелся и его пришлось выключить. Тогда в ход пошла еда, которую я закупил. Мы не включили даже фильм, а просто сидели и болтали. – Давно ты приехала на остров? – В этом учебному году. Отец захотел для нас самого лучшего образования, – она сделала серьёзное лицо и поправила невидимые очки, наверное, изображая своего папу. – вот и отправил сюда. А ты? – Третий год уже. Меня Казахстан забрал из интерната и привёз сюда. – Ты какое-то время жил без семьи?! – Ну да, девять лет. – Разве страны, тем более родного происхождения, не должны держаться вместе? – Это долгая и невесёлая история, не думаю, что ты захочешь её... – Слушаю! Хочу знать о тебе больше! Она села в ожидающую позу и улыбнулась. – Что ж ладно. Ты же знаешь, что после смерти мы рождаемся в простых человеческих семьях на родной земле? – Да. О нашем появлении говорят властям, а те уже направляют близкую нам по роду страну на воспитание. Но ведь остаться в человеческой семье можно при договорённости и взаимном согласии обеих сторон, тогда как ты оказался отлученным и от родителей и близких стран? Она задумалась, пристально смотря на упаковку чипсов. Я уселся поудобнее и перевёл взгляд на окно, за которым упорно продолжал биться ветер. Мне, по правде, не хотелось бы говорить об этом с кем-либо, я, даже общаясь с братом, не затрагивал подобной темы. Хотя, она ведь мой близкий друг, выслушает и быть может несильно изменит своё мнение обо мне... – Всё верно. Так говорится во всех бумажках, к которым положено прислушиваться. Маленьких стран могут вырастить как обычных детей. Так было и со мной, я сначала не знал, что какой-то особенный. Простой мальчишка, Миша Соловьёв, вот кем я тогда себя считал. У меня был класный старший брат Лёшка, любящая мама Мария и добрый папа Женя. Пять лет моя жизнь была такой простой, лёгкой и радостной... Но потом, когда органы опеки прознали о моём настоящем происхождении, они по ложным аргументам лишили родителей прав на наше с Лёшей воспитание, жизнь резко сменила цвета. Знаешь, я всё ещё помню слёзы мамы и выражение лица утешающего её отца, у которого у самого глаза были на мокром месте. Их лишили двух детей просто так, просто за деньги, что могли бы получить с торга за меня. С братом нас разлучили, я очень надеюсь, что родители всё же вернули его. Меня увезли куда-то далеко в другой город, где я и провел девять лет. – Какой ужас... Это так жестоко! Я ведь правильно поняла, тебя забрали, чтобы продать твоим родственным странам?! Тебя должно быть заперли под замком и... И... Она говорила очень взволнованно, её руки теребили яркую упаковку и, казалось, были готовы разорвать её на куски. Во взгляде читался необычный страх, глубокое переживание. Неужели она так прониклась моим прошлым? – Ты почти права. Я и правда был их визитной картой к большим деньгам, но запирать меня не стали, а быстро подыскали новую подкупную семью, которая должна была просто контролировать и вырастить ребёнка, а затем получить малую долю с прибыли. – Но ты сказал, что Казахстан забрал тебя из интерната, тогда как ты ушёл из той семьи, да и зачем? Любопытная девушка пододвинулась ближе и внимательно смотрела прямо в глаза. Мне было не неловко, а просто как-то не по себе, скорее просто не хотелось её растраивать и видеть такое серьёзное лицо у настоящей сказочной принцессы. Но она лишь задаёт больше наводящих вопросов, пытаясь узнать всё о моей неяркой жизни. Мне от этих воспоминаний ни хуже, ни лучше, но её лицо, это радостное выражение уже слетело с него, стоит ли мне продолжать? Не хочу видеть её грустной... – Прости, наверное, нелегко о таком говорить. Я была слишком навязчива. – ответила на моё молчание Америка. – Мне абсолютно безразлично, никаких чувств от воспоминаний детства у меня нет. Да только это скучный рассказ выходит вот и всё. – Мне интересно. – она опустила взгляд вниз. – Если несложно, мог бы ты ответить на мои предыдущие вопросы? – не поднимая океанический взгляд, продолжила она. – Меня вернули через три месяца из-за ужасного поведения, которое я якобы нарочно стал демонстрировать. Родители просто начали бояться своего "любимого" ребёнка и даже деньги не переубедили их. Когда ещё жил у них, меня кормили два раза в день и выгоняли на улицу, давая белый мелок для развлечения. Он был моей единственной игрушкой и другом, поскольку остальные дети плохо ко мне относились и в основном сначала сторонились. Все знали, что я Россия, что не человек. И спустя недели две началась травля, причём детская. Мальчишки постарше переодически избивали меня, обвиняя в бедноте их семей и вымогая у меня всё, что было, в первую же драку у меня забрали и без того потрепанные кеды, милостливо купленные новыми родителями, а больше и брать с меня было нечего, я просто стал их потехой. Им нравилось втаптывать меня в ребристый асфальт и смотреть, как такой жалкий мальчишка сворачивается от боли, словно дождевой червяк. Пинали и обзывали девчонкой за длинные неухоженные волосы и слёзы, которые не свойственны пацанам вроде них. Я глотал слезы и кровь не в силах сопротивляться, пытался просто встать и доползти до крана с ржвой водой, за что получал большую порцию ударов и едких усмешок. Было больно и обидно, тогда я просто ничего не понимал, молча смотрел на их довольные лица. Потом старался избегать тех ребят, но это вообще не выходило, в меня по-прежнему летел песок, камни и палки, да всё, что было у них под рукой, иногда меня даже заставляли есть подобное... Спустя месяц, правда, уже привык, грусти не возникало, от боли не плакал, отучил себя. Ещё немного погодя стал давать сдачи и оставлять обидчикам фиолетовые и зеленые синяки. Агрессии в мою сторону стало больше, но и я становился сильнее. На третий месяц мои действия начали пугать пацанов. Я безжалостно трепал каждого подходящего ко мне парня, их скулящие крики не останавливали меня, а лишь вынуждали быстрее приподать им урок, чтобы не слышать противные звуки. Делал точно то же, что и они со мной, думая, что мне станет легче и я перестану смотреть на окружающий мир с отвратительным безразличием. Просто надеялся на прежнее своё состояние, но этого не случилось. Так из-за жалоб родителей тех детей и моего ненормального и неживого вида, по мнению родителей, меня и вернули обратно. Тогда я ещё многого не понимал... Всё мне казалось справедливым, били меня – давал сдачи в ответ. Тогда почему взрослые ругаются и кричат, а как переведу на них взгляд шугаются как их дети? Просто, что именно я делал не так? Я перевёл взгляд на Аме, её глаза округлились, губы и подбородок дрожали, а рука судорожно тряслась. Она была похожа на овечку, которая случайно забрёла в логово опасного волка. Однако чем-то этот страх отличался от того, что я видел в детстве. – И... Ч-что было дальше? – робко спросила она. Нашла в себе силы произнести что-то. Вроде и смотрит на меня, как обычно, да только теперь взгляд какой-то пустой. Нет больше радости в нём и лёгкости. Так и знал, что не стоило... – Обычная скучная жизнь. Было презрение большинства в детском доме из-за моего скорого возвращения, что позже сменилось на страх, ведь здесь я не позволял давать себя в обиду, держался на расстоянии от всех, играл один. Хотя, признаться, тогда ещё хотел с кем-нибудь подружиться и всё же пытался подойти к некоторым тихоням. Но всем было либо очень страшно со мной общаться, либо они питали отвращение. Вот я и бросил попытки. Спустя год меня перевели в интернат. Думаю, из-за многочисленных драк и моего плохого влияния на обычных детей, и ещё меня считали глупым, ну знаешь, сила есть – ума не надо, вот и решили отдать туда, где немного легче учиться. Позже я беспощадно дрался в школе-интернате, получая уже даже удовольствие от ударов в свой адрес. Боль – единственное, что я мог чувствовать и принимать, поэтому она и стала моим маленьким спасением. Но укоренившись на месте самого жуткого парня, я перестал получать её от других и давать посторонним, но был ужасно зависим и... Что-то заговорился я. Блин, идиот. Она ведь догада... Плачет? С её глаз редко начали бежать слёзы, не успевая оставлять даже след, но взгляд... Он загорелся так же тепло, как и всегда, хотя нет, ещё теплее. Дрожь прошла, а её руки потянулись к моим и вскоре сжали их, наверняка так крепко, как только могли. – И ты стал причинять её себе сам... – пробегая взглядом от моего запястья до логтя, сказала она. – Настолько привык к боли... Брат вывел тебя из этого состояния, когда привёз сюда? – не отпуская руки, продолжила Америка. – Да, этому ещё поспособствовали упрямая Украина, кроха Белослава и немного навязчивая Финляндия. – я стал потихоньку убирать свои руки из её крепкой хватки. – Что было, то было, сейчас со мной всё хорошо, так что переживать не стоит. – я погладил её по голове, как младшую сестру, чтобы успокоить. Она слишком эмоциональная для таких рассказов. Принцесса из другого мира, наверняка не знающая множества подобных мне судеб. Она резко отстранила голову и обняла меня, причём очень плавно и медленно прижимаясь, словно слетающий в безветренную погоду листик. – Ты чего так распе... – Никогда больше не причиняй себе боль. – уткнувшись в моё плечо головой, проговорила она. – Говорю же, что было, то было... – отвечая на её слегка дрожащие объятия, уверил я. – Я рада, что сейчас с тобой всё хорошо. – с радостной интонацией сказала она, прижимаясь ещё сильнее. – Я уж прослежу, чтобы у тебя всё было хорошо, не отвертишься. – она подняла голову и широко улыбнулась. Почему-то приятно слышать подобное, пусть сначала её слова и звучали упрекающе, но от них больше чувствовалось понимание, чем поучение. Не сбежала от меня, узнав моё отвратительное прошлое, а, кажется, наоборот стала ближе... Что ж, признаю, этот факт меня даже как-то по-настоящему радует. Но почему? – Раз уж ты мне так много рассказал о себе. То и я своим детством поделюсь. – сказала она, отодвигаясь от меня, полностью красная и заплаканная. Я протянул этому ребёнку салфетки, Америка, покрасневшая ещё сильнее, приняла их, не смотря в глаза и слегка отвернувшись. Она быстро привела себя в порядок, попила водички и начала говорить. – Меня с братом вырастил отец. Заботы и любви со стороны прислуги было очень много, нам ни в чём не оказывали, потакали всем нашим капризам. Друзей было море, игрушек было больше, чем у всех детей на свете, вкусностей всяких до отвала. Сплошная радость, счастье и веселье. В общем детство у меня было самое хорошее, ведь в нём было всё, ну почти всё... Я никогда не видела свою маму, да что там, отец никогда не говорил мне, кем она являлась, просил считать Францию за настоящую и не упоминать при ней свою кровную. Думаю, если бы рядом была любящая мама, то жизнь вообще сказочной была, ведь любовь от посторонних это всё равно не то, уверенна, ты понимаешь. Ты уж точно... Она сказала всё на улыбке, правда начала искренней и весёлой, продолжила натянутой, закончила лёгкой и еле скользящий по губам. – Не было родительского тепла, понимаю... – я утешающе улыбнулся ей в ответ. – Хочешь покажу всю свою семью? – Давай. – она посмотрела заинтересованно и достаточно радостно. Я встал и подошёл к своему небольшому книжному шкафу. Выдвинул скрытую небольшую полочку, где лежали мои блокноты и черновики с рисунками, достал цветную фотографию. Вновь подсел поближе к Америке и показал своё маленькое сокровище. – Как вас много... Цветная фотография, значит не очень старая? – Брат восстановил цвет. – Понятненько... Ой, а самый большой это ваш отец? – Да, это СССР. Справа стою я. – Удивительное сходство у вас с отцом. Ты будто его отражение, теперь понимаю слова Германии. – сказала она с восхищением. — А это должно быть Беларусь? – Тогда ещё Белоруссия, да... С хвостиками Украина, Казахстан в фуражке, вот эти двойняшки Латвия, Литва, тут дурачатся Армения и Азербайджан, эта хмурая девушка –Грузия, в ярких платьях Киргизия и Молдавия, держат щенят Эстония и Туркмения, а вот эти кривляки Таджикистан и Узбекистан. – я невольно улыбнулся, перечисляя их, будто зная каждого лично, хотя это совсем не так... – А кто эта невероятно красивая девушка? – Югославия... Она не была для нас родной, но мы считали её своей мамой. Так мне сказал Казахстан. – И я уничтожила её... – серьёзность с сожалением вновь появились на лице Америки. – Скорее всего я и отца твоего убила, тогда это всё объясняет слова Германии, узнав всю правду, ты точно возненавидешь меня и захочешь убить. – строго и монотонно проговорила США. – Чему быть, того не миновать, но уверен, что моё мнение о тебе сейчас гораздо точнее воспоминаний. Если ты другая Америка, значит и впечатление о себе оставишь другое, твои действия будут другими... – попытался разбавить обстановку я. – Да и прошлое не переписать... – Думаю, ты прав, чего сейчас загадывать... Ну-с, хватит тут о серьёзностях говорить, мы всё-таки устроили дружеские посиделки! – Угу. – Так, у меня ещё где-то час... Чем займёмся? – Карты есть и эрудит. – О-о-отлично. Давай же начнём побыстрее, чтобы всё успеть! – Угу. Примерно полчаса мы играли в карты и столько же в эрудита. Америка ловко хитрила, но мою внимательность всё же не смогла победить, но даже в честной схватке мы шли на равных, и так вышло две моих победы, две её и одна ничья. Решающая игра, самая напрягающая, вывела ничью и мы остановились на этом. С вопросами на все темы в мире Америка сначала неплохо справлялась, но вот на географических и биологических темах она пролетала. История изобретений тоже подводила, зато физико-математические, культурные и логические вопросы прибавляли ей очки. Я в эту игру редко играл, а вопросы, которые раньше мне попадались, в этот раз не выпали, так что я играл достаточно честно и почти не допускал ошибок. Думаю, всё дело в интуиции и логическим шаблонах, подкрепленными неплохими знаниями почти во всех сферах. – Я слежу за тобой крайне внимательно, как ты можешь всё знать? – подползая ближе, говорила она. – Про зверушек ладно, но точную дату создания микроскопа и первой вакцины... Признавайся! – она почти полностью залезла на спокойно сидящего меня и уперлась своим лбом в мой. Ну ей-богу ребёнок, ну кто в таком возрасте бодается? – Интуиция, фортуна... На тестах всегда легко угадать. – Ты ещё скажи золотые кошки с машущими лапками помогают. – она показала на полку над телевизором. – Как ты догадалась... – Аха-ха-ха, какой ты чудной. – она отодвинулась и начала заливаться смехом. Почему-то мне захотелось ответить на эту усмешку, прям очень сильно и достаточно колко. Может, потому что она смеётся надо мной? – Думаю, дело твоих проигрышей не во мне. – я закрыл глаза и невзначай поправил волосы. – Аха-ха-ха, стоп. Что ты только что сказал?! Намёки на мою тупость! – Пошли чай со сладеньким попьём, для сообразительности полезно. Глядишь, и тебе поможет. – Что-то ты вообще задерзил. – ярко ухмыляясь, сказала Америка, подходя ко мне. – В своём доме и стены помогают, то бишь дают больше вольности. – Вот оно что... Аха-ха-ха, так ты дома наглее, что ли? – она, поддразнивая, задела кончик моего носа. Я личность крайне спокойная, но на открытую провокацию иногда хочется ответить. – А что не похоже? – я закружил Америку и слегка прижал к стене. Покрасневшая удивленная лиса, быстро проморгавшись, шире ухмыльнулась. – Каким же ты бываешь настойчивым, мой дорогой, любимый друг. Сейчас непохож на себя в школе, дом тебя явно портит. Или ты так своё гостеприимство показываешь? – она подмигнула и начала спокойно отходить от стены. Я не мог так просто дать ей ускользнуть, вот и решил ещё немного проучить. Вновь прижал её к стене, наклонился и тихо прошептал на ухо: "Добро пожаловать, чувствуйте себя как дома." Ну а потом отошёл и направился в кухню. Скорее всего у США опять случился тормозной эффект, ибо она так и застыла около стены. И когда я уже был около холодильника, она всё ещё стояла там. Я выглянул в коридор, где находилась гостья. – Вольно! – громко и серьёзно скомандывал я, на что получил хмурое и красное выражение лица, ну и недоброжелательный, весьма ожидаемый, жест. Однако же с громким топотом Аме всё же подошла ко мне, дала мягкий и заслуженный подзатыльник, уселась за стол, продолжая сверлить меня смущённым и недовольным взглядом. – Какой чай и с чем будешь? – невинно улыбаясь, спросил я. – Каркаде. Так, а к нему что-нибудь солёненькое. – выставив необычные условия, ответила она. Я подумал. Солёное и каркаде в голове не укладывалось. Ну это такой себе микс, ей плохо не будет? Хотя, может это загадка, и она имеет в виду... – Калмыцкий чай хочешь? – Что? – Ну солёный чай с маслом, бараньим жиром... Не знал, что тебе такое нравится... – Фу-фу-фу. Пить такое... Ой... Мне уже плохо, сразу представляю плавующий кусок жирного мяса. Бр-р... У неё такое забавное отвращение на лице, прямо как у Белки, когда она перцы фаршированные ест через силу. – Ха-ха-ха-ха. – я не сдержался. – Прекрати издеваться надо мной! – вновь став красной ягодой, жалобно возмутилась она. – Прости-прости, ха-ха-кхм, так чего ты там, ха-ха-ха-км, хотела? – Да прекрати ты уже!!! Дурак, дурак-дурак! – стуча и злясь, при этом всём ещё даже посмеиваясь непонятно от чего, ворчала она. – Секунду, мисс, сгоняю сейчас на плантацию к дяде Грише, гопников за сотку найму и соберу вам красных листьев для чая. Посыплю его заморскими солями и подам через пару минут! – Тебя уже кроет! Аха-ха-ха, а из-за тебя и меня. – Я вполне в адеквате. Ага, а у самого приступ "смеюсь над обоями в собственном доме и над магнитиком Пятигорск", который всё же прошёл где-то через десять минут. За это время я кое-как достал сковородку и булочки. Успокоившись, начал жарить котлеты. – Ты и готовить умеешь? – давно позабыв об обиде, спросила США. – Ну на жарку котлет и пельменей моих навыков хватает. – Пельмени, красивое слово, а что оно значит? Еда богов это значит. – Блин, точно, у вас это по другому называется... Языковой барьер... Давай ты в следующий раз придёшь и я тебя ими угощу? – Хорошо. – она опять засияла. Всё, что касается еды, её так сильно радует, даже забавно. Я помыл зелень, сложил её на булку, потом котлетку аккуратно сверху разместил, так и сделал бургер, соусом которому послужила смесь кетчупа и майонеза. Пока сооружал слоёное блюдо, чайник нагрелся, на тарелке подал свое творение и горячий чай. – Приятного аппетита. – Спасибо, и тебе тоже, Россия. – Угу. – А ты чего себе не сделал? – Не хочется, о точно, я же купил... – Я быстренько подошёл к пакету и вытащил из него банку любимой сладости и не менее любимые глазированные сырки. Перенёс всё на стол и начал вскрывать варёнку. – Будешь? – А что это? – Сгущёнка и твороженные сырки. – Она по цвету больше на карамель похожа, обычная же кремового цвета. А эти штучки я вообще впервые вижу. – Варёная сгущёнка просто. – Выглядит интересно. Я намазал маленький кусочек на пробу для Аме и наблюдал за её реакцией. Удивление на её лице было очень... чёткое: её брови поднялись, она сразу улыбнулась и прикрыла глаза, подпирая рукой щеку. – Вкусно. Очень сладко, но, чёрт, это так офигенно. – Угу. – И эти штучки тоже могу попробовать? – Конечно. Сначала она повертела пёструю упаковку в руках, потом начала её раскрывать. Откусила маленький кусочек сырка и остановилась. Её взгляд затупился, брови слегка нахмурились, лицо слегка побледнело. После небольшой паузы продолжила и доела до конца с задумчивый выражением лица. – Странный вкус. Честно, не могу понять, нравится ли он мне. Он вроде как мягкий такой и приятный, несильно сладкий, но как-то упругий, ломкий. Сладкое мне в принципе сложно оценивать, так как я его не очень люблю, солёненькое и мясное больше радует. – она переключилась на самодельный бургер. – Вот это – исключительно вкусная вещь, клёво ты её приготовил. Точно тебе говорю. – Ясненько, кушай на здоровье. – А ты сладкоежка. Пирожки в столовой с ягодной начинкой берёшь, сгущёнку любишь и как их там... Сырочки, верно? – Угу. Мы попили душистый зелёный чай, потом Америка начала собираться уходить, но возникла небольшая проблема... – Минус двадцать?! – выйдя на улицу, запищала США. – Давай я тебе свой свитер одолжу? – А-апчхи! – Не хворай, пошли в дом. – Чёрт! Посмотри сколько снега навалило, ещё бы чуть-чуть и дверь бы не открылась! – Да, надо бы расчистить. Ты иди пока в дом, вызови своего шофера, а я тут приберу снежок. – Давай помогу? А-апчхи. – Будь здорова и не стой на морозе, зайди в тепло. – Снова прогоняешь. – она недовольно тыкнула меня в плечо. – Всёго лишь переживаю. – я накинул на неё капюшон поверх шапки и поправил шарф. – Тогда ладно. – ещё сильнее покраснев от мороза, ответила она. Америка всё же послушалась и ушла. А я достал лопату и принялся за расчистку дорожки, ведущей к двери. Снега и вправду было очень много, у меня вышли очень большие стеночки у расчищенного коридорчика. Однако долго я не возился, с работой справился реально быстро. Вскоре спокойно убрал лопату и зашёл к Аме. Застал её малость ошарашенную и очень задумчивую, она даже не заметила, как я зашёл. – Ну, когда тебя заберут? – А?! А, ты уже пришёл. Тут такая штука... Мой водитель ногу сегодня сломал. Хотела такси вызвать, но у них все машины пока заняты, сказали ожидать от них звонок примерно через час. Остров-то небольшой, всего две компании обеспечивают такой транспорт. Остановки до дома Лидии далеко, боюсь мне дойти будет сложно, да и эта метель... Я могу ещё немного побыть у тебя? – Конечно, не выставлю же я тебя за порог. Мы уселись на диван и включили фильм "Веном". Его выбрала Америка и сказала, что он прикольный и мне должен зайти. Она была права, мне он правда понравился, интересный весьма. Досмотрел мы его в сумерках, после Америка вновь попыталась вызвать такси, но в этот раз были сплошные бесконечные гудки. – Да бли-и-ин. Метель усилилась и спрос вырос на машины. Эх-х-х. Но не ночевать же мне у тебя. Я, наверное, домой пойду, мой ближе, чем Лидин. Хотя там прислуги нет, всех распусила ведь... – Не дойдёшь. Уже минус двадцать пять. – Ужа-а-ас. Что ж попробую ещё раз дозвониться тогда. Прошло ещё пара минут, на её звонок всё же ответили и сказали, что машина сможет приехать к десяти. В принципе, нужно было подождать всего лишь два часа. Мы решили посмотреть ещё один фильм за это время. В этот раз выбрал я, случайно щелкая каналы, выпал "Дивергент". Где-то на середине нашего просмотра у Америки зазвонил телефон. Она вышла поговорить, а я отправился на кухню за вкусняшками, которых захотелось США ещё в начале, но ей было как-то лень, да и мне тоже, а тут вроде как и повод. Я вернулся раньше, свободно уселся и стал ждать Америку. Минут через пять и она подоспела. – Да что за день сегодня! Сплошные сюрпризы!!! – она резко бухнулась рядом. – Опять такси? – Да если бы. К Лидии неожиданно приехали родственнички, причём даже не сообщившие о своей недельной остановочке. Придётся Канаду просить домой вернуться... – Зачем? – Дома никого нет, а я одна ну никак не могу. Это, вроде как, страх с детства. – она приобняла себя двумя руками. – Можешь оставаться у меня, если хочешь. – предложил я смотревшей в окно подруге. – Н-нет! Не хочу приносить тебе неудобств. – её руки зарылись в волосах, кажется, пытаясь чем-то себя унять. – Я просто лягу на кухне, а ты здесь, считай, что недалеко друг от друга, устроит? – Д-д-да, прости за неудобства. – Говорю же, всё нормально. У меня так и Белослава ночует, так что никаких проблем. Тем более всё необходимое для ночёвки у тебя с собой, учебники тоже? – Д-да, спасибо большое. – Угу. Такси отбивай и давай дальше смотреть. Часиков до двенадцати мы не спали, потому что и этого фильма нам не хватило. Думаю, если бы не школа, наш вечер бы закончился утром следующего дня. Я отправил Америку в ванную, а сам занялся приготовлением её кровати, то бишь своего дивана. Взял чистую гостевую постель, переодел наволочку с подушки, постелил всё как полагается. Управился ровно к приходу Америки. От её вида я чуть громко не засмеялся, на ней была пижама с зайчиками, очень детская и забавная. – Управление температурой у тебя конечно отличное... Ты уже привык, что холодная – это горячая, а горячая – холодная? – Блин, забыл предупредить. – Да ничего, ну так уже спать будем? – Угу. Ну сейчас я в душ и на боковую. – Зайдёшь ко мне? Я пожелаю доброй ночи. – улеглась и шутливо сказала Америка. – Так сейчас скажи и всё. – Нет-нет-нет. Так не пойдёт! – важно прикрыв глаза и надув щеки, возмутилась королева зайчиков. – Ладно-ладно. Я по привычке быстро освежился кипяточком, закончив с купанием, накинул майку, старые короткие шорты и пошлёпал в комнату. Америка стояла у окна и задумчиво смотрела в него. – Нравится вид? – спросил я, пытаясь разбудить США от её сонных мыслей. – Очень. За твоим низеньким заборчиком видно море, что перетекает в небо. – Угу. Я тоже залипал по вечерам у окна, когда только приехал. – О чём думал, смотря на море? – Насколько оно большое и сильное, раз частенько размывает пляж до самой железной дороги. Насколько оно холодное и глубокое, раз зимой в нём не купаются даже местные смельчаки. И... – И? – Какое море вечное. Это не озерцо, которое может зазеленеть и стать мутным болотом, а затем и вовсе превратиться в основу для какого-нибудь городишка. Это не речушка, что может омелеть и покрыться золотистыми песчаными косами или густыми камышами, а после полностью иссохнуть или стать звенящим ручейком. Море оно другое... Оно живёт веками. Кажется, что лишь море способно и готово быть со мной рядом всегда. Каждый вечер каждого года, каждый рассвет каждого месяца. – Ты много лет был один и мечтал о том, чтобы кто-то был рядом, да? – она слегка улыбнулась и вновь перевела взгляд на окно. – Кто-то, подобный этому морю. – Да. Много раньше хотелось. А сейчас считай почти всё исполнилось. Представляешь, я ведь и настоящего отца нашёл, получается, что даже самая нереальная мечта сбылась. – На фотографии... – Нет, здесь. – я положил руку на сердце. – Я нашёл его здесь, когда получил его шапку, оставленную мне, когда прочёл письма для себя в будущем, когда по щекам пробежали слезы, что появились при виде его могилы, огороженной скромным заборчиком. Сейчас у меня есть всё. Семья, которая теперь меня уж точно не бросит. Тёплый дом, старые отцовские книжки и фотографии. И такой замечательный друг, как ты. О чём теперь-то мечтать. – я взял Америку за руку, заметив на её глазах слезы. – Прости... – Тебе не за что извиняться. Давай ещё немного посмотрим и ляжем спать. Всё-таки завтра в школу. – Да... Уж не знаю сколько прошло времени с нашего разговора, кажется, мы ещё долго молча смотрели на лунные блики смоляного моря, держась за руки. Когда голова США медленно опустилась на моё плечо, я понял, что она уже засыпает. Потихоньку, стараясь не согнать сон этой энергичной девушки, довёл её до дивана, Америка шагала уже неосознанно, медленно, слегка покачиваясь. Я уложил её и укрыл толстым тёплым одеялом. – Доброй ночи. – сонно прошептала США. – Спокойной ночи. – погладив по голове, сказал я в ответ, затем ушёл на кухню. Попил воды на ночь, улёгся. Потом вспомнил про ту штуку, что кинула мне напоследок Германия. Я тихонько добрался до куртки и вытащил маленькую коробчку. Вновь лёг и решил её раскрыть. В ней были две белые, кажется атласные, ленты, по краям которых красовался золотой узор. Стоило мне к ним прикоснуться, как тут же затрещала голова и всё вокруг начало расплываться. Однако этот резкий эффект прошёл так же быстро, как и возник. Наверное, спать пора, а то уже мозг отключается и сбои даёт. * – Приветствую, и хватило же Вам смелости явится лично ко мне, сударь... – сказал не совсем своим голосом я, входящему нежданному гостю. – Полно Вам, отбросим формальности. Впрочем, давно не виделись. – А вы не меняетесь. – ответил на усмешке, которая ему так не нравится. – Что привело Вас в столь поздний час ко мне? – Пришёл поздравить с победой. – Вы прекрасно знаете, что она не моя, дорогой друг. И даже не моего сыночка. Однако же благодарю за возвращение земель. – Опять паясничаете. – подпирая свою думающую голову рукой, подметил колкость собеседник. – Удивлён, что Вы моё поражение не упомянули. Позвольте спросить отчего же? – Это было бы очень жёстко по отношению к Вам, уважаемый. А как мнительность вашу заметил, так вовсе заосторожничать захотелось. Война на вашем лице всё ещё гуляет, неужели вину предо мной чувствуете? – Вы, всё так же внимательны. Да, чувствую. – заглянув в светлое окно, всё также резко ответил он, ослепленный вечерним солнцем. – Так извинитесь, дорогой друг. – Сами понимаете, гордость не даёт. – Право, слишком хорошо Вас знаю. Тогда зачем же всё-таки пожаловали? – Подарок Вам примирительный принёс. – Как чудно и необычно с вашей стороны. На моём столе оказался золотой ларец, украшенный драгоценными камнями. Мой переменчивый друг невзначай поставил его и отшёл в другой угол комнаты. Я отворил его и увидел жемчужные ленты с аккуратным узором по оба её края из золотых нитей. – Весьма необычно. Перед заходом своего солнца решили оставить мне напоминание? – Надумываете, всё Вы надумываете... – прикрывая усталые веки и болезненно улыбаясь, произнёс он. – Слышал, дочка у Вас появилась, вот и решил вашему первому цветку сделать небольшой подарок. Увы сейчас у меня финансовые проблемы, поэтому сыновей ваших порадовать не смог. – Ценю Ваш подарок. Однако боюсь доченька ларец не примет, не любит дорогие подарки, обычно назад отсылает подобное. – Не понравиться – себе оставьте. – всё также спокойно улыбаясь, сказал друг. – И сколько Вам осталось? – закрыв ларец и сняв фальшь с лица, обратился я. – Чуть меньше года, больше, думаю, не дозволено. – И всё-таки решили меня проведать на всякий случай, неужели обо мне слухи дошли? – Да, о царской семье. И я, признаться, испугался, что и с Вами уже управились. – Ха-ха-ха, друг мой, никогда таких сладких искренних речей от Вас не слышал. – В последнюю встречу захотелось Вас порадовать. – с довольным выражением лица слегка смущённо ответил он. – Давайте выпьем, а потом надобно уже откланяться. – Что ж, давайте. Я достал из ящика одно из любимых вин и наполнил наши блестящие бокалы вишнево-рубиновым напитком, дурманящим рассудок. – Был рад с вами сотрудничать, горд воевать. До конца не верю в приговор, поэтому надеюсь на встречи с Вами. А ежели последний раз видимся, не помните обо мне плохого. – мой уверенный друг смело поднял бокал. – Что ж, скажу тогда и я парочку лестностей. Приятная Вы, хоть и весьма нахальная, личность. Скучать по Вам придётся. Так что и Вы не поминайте лихом! – также громко ответил я. – За Ваше здоровье, Российская Империя! – За Ваше здоровье, Германская Империя! – Auf uns! (за нас!) – сказали напоследок по привычке мы. * Я вскочил и начал задыхаться. Еле дополз до раковины. Открыл холодную воду и судорожно начал глотать. Голова ужасно трещала. Я глянул на стол с лентами, рядом мелькнул ларец из странного ведения. – Да что б вас... Только я выключил воду, как тут же глаза стали вновь закрываться. Я рухнул на пол и начал засыпать. * – Пожалуйста, проснись! Проснись, РСФСР! Россиюшка, родненький, открой глаза! Услышал я плаксивый тоненький голосок и тут же очнулся в объятьях девушки, глаза которой были поразительно похожи на Белославины. – Жив! Живой!!! Как рада, как я рада! – Конечно же жив, отчего мне таковым не быть. Где мы? – В плену. Ты молодец, всех успел предупредить, не переживай, братья с отцом. Мы с тобой чуть-чуть поздновато в лес побежали и попались. – У фашистов значит... Надо бежать. Ай, что с ногой? – Дай посмотрю, о нет... Тебя ранили! – Нормально, ходить могу, значит и бежать тоже. – Hier sind sie! (они здесь!) Послышались немецкие голоса. Зашли двое солдат в серой одежде и один в угольной. – Nur zwei? (всего двое?) – Ja. (да) – Geh raus!!! (пошли вон!) – Ja-a. С нами остался один мужчина, он стукнул по столу и что-то буркнул. А потом перевёл на нас взгляд и ядовито улыбнулся. От одного его вида было тошно, а с таким выражением на лице вовсе мерзко. – Мне нужно знать ваши имена, детишки. – Пошёл ты! – Как грубо, отец плохо вас воспитал... – он приблизился к нам. – Ну ничего, я вас приучу к манерам. Ты, мальчишка, будешь первым. Он схватил меня за воротник и притянул к себе. – Назови свое имя. Я плюнул ему в лицо и постарался ударить, но он перехватил мою руку. – Щенок. – сказал мужчина и отбросил меня. Затем подошёл, поднял и дал пощёчину. – Смерти не боишься? – От твоих рук бояться мерзко. – Хе-хе-хе-хе. Забавно-забавно. Смелый, да? – я получил очередной удар. – О-о, знаю, как заставить тебя заговорить. – он перевёл свои ядовитые зловещие глаза на мою сестру. – От солдат слышал, что вы, русские, по-прежнему способны убить себя, но не друг друга. Он отпустил меня и пошёл за Белоруссией. Я схватил его за руку и попытался сломать, но он ловко вывернул её и вновь откинул меня. Я ударился о железный ящик головой, но пытался встать как можно быстрее. Увы этот гад раньше добрался до сестры и подставил к её горлу нож. – Мальчишка, мне нужно знать твоё и её имя. – Молчи! – сквозь слезы пропищала Белоруссия. – Узнаю, что наврал – сожгу заживо обоих. А не скажешь – на третьем счёте прольётся кровь. – Пожалуйста молчи! – умоляюще вскрикнула сестра. – Eins, zwei, drei-i. – Я Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика, сестра Белорусская Советская Социалистическая Республика. – Так значит мои солдаты не сорвали! – он отпустил Белоруссию, она подбежала ко мне. – Как же этим бестолочам повезло схватить самые ценные трофеи... Отлично! Значит с рассветом уходим. – мужчина ещё раз зыркнул на нас и загляделся на сестру. – Какие у тебя красивые косы... Это в них ленты? Мы молчали и лишь, не отводя взглядя, смотрели в его кровавые глаза. – Какие роскошные, вижу золотые нити. – он приблизился. – Дашь посмотреть? Белоруссия дрожала, но продолжала не говорить. – Что ж, а мальчишка-то посговорчивее. – он вновь достал нож и схватил сестру за одну косу. – Расплетай или это сделаю я. Я резко перехватил его нож и направил на мужчину, встав перед сестрой. Он лишь шире ухмыльнулся. – Так ты тот самый сын, которым СССР так гордится... А ведь смышлен и ловок, точь в точь, как он сам. И взгляд такой же пепельный и горящий... Однако что ты, раненый и потрепанный, можешь сделать против окружающих тебя полностью вооруженных солдат? – Больше, чем ты думаешь. – Храбрый малец, но пока ещё недостаточно сильный. – он сжал мою руку и вытащил нож. – Ты мог бы стать мне отличным помощником, но я вашу русскую преданность знаю, так что увы этому не бывать. – его руки в перчатках, цвета тополиного пуха, открыли клетку и слегка толкнул меня туда, а затем защёлкнули замок. – Девчонка, мне нужно донести твоему папе достаточно ясное предупреждение. Не дергайся, и я не задену ничего лишнего. – Нет-нет, отойди. Братец! – она протянула руку сквозь металлические прутья, за которыми я находился. Схватился за железки и пытался их сломать, чтобы только спасти сестру от этого психа. Но увы этот проворный мужчина достал платок и прижал его к носу Белоруссии. Пару секунд она сопротивлялась, а потом потеряла сознание у меня на глаза. – Что ты сделал с ней! Что ты сделал с ней, грязный фашист?! – Она просто спит, веди себя спокойнее, иначе я не буду так мягок. Я замолчал и с ужасом наблюдал, как прекрасные длинные косы с облачными лентами слетели с её головы. – Она слишком слабенькая, поэтому я её верну, а ты останешься на полке трофеев с этими косами. – Недолго тебе радоваться осталось... – Это мы ещё посмотрим. – он присел и пододвинулся почти вплотную к моей клетке. – Знаешь, в твоих глазах больше ненависти, чем в его. – он отвёл взгляд вниз. – СССР продолжает смотреть на меня с жалостью, отвратительно. – он продолжал улыбаться, но как-то странно. Уже не так довольно что ли. – Наивный дурак... – он встал и начал уходить с моей сестрёнкой на руках. – Ладно, посмотрим, на сколько я смогу тебя здесь удержать... До скорой встречи, щенок. * – А-а-а! – залился глухим криком я. Начал вставать с холодного пола, голова всё так же болела, а вокруг всё плыло. Решил дойти до ванной умыться и заодно на часы глянуть. Пошатываясь и держась за каждую стенку, я всё же добрался до ванной. На часах было четыре утра. Посмотрел в зеркало, выглядел я ужасно перепуганно, лицо было очень бедным, зрачки слегка дрожали. Включил ледяную воду и тут же засунул под остужающую струю свою тяжёлую голову. Закрыл кран и вновь взглянул на себя, малость испугался своих глюканов и чуть отскочил в сторону. У меня с головы стекала кровь, а во лбу была рана, как будто от выстрела пистолета. Через пару секунд вся моя одежда была в красных пятнах. Но когда моё отражение стало само по себе двигаться и заговорило, тут я уже конкретно так шуганулся...