Враг мой преданный, друг неразлучный

Наступила зима и все было покрыто белым снегом. Со времени их вынужденного визита на корабль улей прошло уже полгода. За это время Эрик починил хижину, сделал новую мебель, так что если бы не баночки с разными мазями и настоями, да пучки сушенных трав под потолком, старую хижину можно было и не узнать. Отношения с деревенскими улучшились, хотя они все еще побаивались рейфа. Эрик и Мара жили душа в душу. За эти полгода они ни разу не было серьезных ссор, да и мелкие стычки случались довольно редко. Теперь, когда между ними не осталось секретов, они вместе ходили охотится. Не смотря на то, что рейф сам не ел, он, как ни странно, очень вкусно готовил. По вечерам они обычно сидели на лавке перед домом и смотрели на ночное небо, иногда тихо переговариваясь. Приближалось празднование нового года. Люди украшали свои жилища и в воздухе витало праздничное настроение. Куда ни глянь везде были смеющиеся парочки. Но у бывшего офицера было совсем не праздничное настроение. Уже три дня подряд его женщина куда-то уходила и возвращалась только под вечер, а когда он спрашивал, куда она постоянно уходит, травница переводила разговор в другое русло и всячески уклонялась от ответа. За эти три дня она словно отгородилась стеной от рейфа. И в его разум закрались очень нехорошие подозрения. Сегодня девушка сново собиралась уходить и Эрик решил проследить за ней. Выйдя из дома, он долго следовал за девушкой и когда он уже был готов решить, что его женщина просто уходила на прогулку и он зря волновался, заметил впереди небольшой, но аккуратный деревянный дом. И именно к этому дому и шла Мара. Спрятавшись за одним из деревьев, которое было ближе всего расположено к хижине, Эрик стал наблюдать за происходящим. Мара тихонько постучалась и дверь тут же отворилась. Сердце рейфа пропустило удар. На пороге дома стоял Рейгел. — Здравствуй, Мара. Я тебя ждал. — девушка улыбнулась и прошла во внутрь, закрыв за собой дверь. Эрик чувствовал себя так, словно получил удар под дых. Он назвал ее по имени. Не тринадцать шестьсот шестьдесят шесть, не полукровкой, а по имени. Рейф решил подобраться поближе и попытаться услышать то, о чем они будут говорить. Он все еще надеялся, что все неправильно понял, но услышанное разбило его надежды в пух и прах. — Ты уже поговорила с Эриком? — Еще нет. Если честно, я боюсь. Не знаю как он отреагирует. — Ты должна все рассказать ему о происходящем сегодня же или это сделаю я. — тон ученого был мягким, но в то же время непреклонным. — Он мой друг и я не собираюсь его больше обманывать. Нужно было рассказать ему сразу как только все случилось. Если боишься сама, то я могу пойти с тобой. — Нет. Так делать точно не стоит. Ты прав. Я сегодня же все расскажу Эрику. — Хорошо. Дорога была долгой. Приляг пока, а я сделаю тебе чай. — перед глазами у бывшего офицера все поплыло. Сомнений не осталось. Больше всего на свете он хотел сейчас перегрызть глотку Рейгелу собственными зубами, но вместо этого просто отправился домой. Он мог бы убить ученого, но это бы причинило боль Маре. А Эрик не смотря ни на что не хотел причинять боль своей женщине, хотя вряд ли теперь он имел право ее так называть. Теперь она принадлежала не ему. Придя домой он просто сел на лавку пытаясь собраться с мыслями. Он сам не знал сколько времени просидел так, бесцельно шаря глазами по дому. Его взгляд наткнулся на постель. Она была слишком велика для одного. Теперь, когда он все знает, он должен просто уйти. И в тот момент когда Эрик уже хотел встать и начать собирать вещи, дверь отворилась и в дом вошла травница. Привычным движением она отряхнувшись от снега и сняла шубу. Мужчина посмотрел на травницу. В его глазах она была все так же прекрасна, но теперь он больше не мог прикоснуться к ней. Тем временем девушка немного нервно улыбнулась рейфу. — Эрик, боюсь нам надо поговорить. — бывший офицер усмехнулся. — Конечно. О чем? — к сожалению он уже знал ответ, но даже не догадывался насколько ошибался. — За последние три дня кое-что произошло и боюсь, что теперь многое придется изменить. — Остановись. — резко прервал ее Эрик. — Я все знаю. — Знаешь? — Мара начала нервно потирать запястья. Она всегда так делала, когда волновалась. — Да. Последние три дня ты вела себя странно и ничего не объясняла. Сегодня я проследил за тобой и слышал ваш с Рейгелом разговор. — девушка виновато опустила глаза. — И что ты думаешь? — Здесь я бессилен. Как бы мне не хотелось изменить происходящее, боюсь я бессилен. Сегодня же я соберу вещи и покину этот дом. — Мара крепче сжала запястье. — Значит ты против… — после такого Эрик больше не мог сдерживаться и взорвался. — А ты сомневалась?! Или ты думала, что я буду прыгать от счастья из-за того, что ты спишь с Рейгелом?! — Мара резко подняла взгляд и ее брови удивленно поползли вверх. А уже через секунду она расхохоталась. Рейф еще сильнее разозлился. — Тебе кажется это смешным?! — немного отдышавшись и вытерев выступившие от смеха слезы, девушка улыбнулась. — Конечно. Я ведь не сплю с Рейгелом. Последнюю неделю я плохо себя чувствовала и три дня назад решила обратится к нему за помощью. — А что же он тогда так не хотел скрывать от друга? И зачем ты ходила к нему каждый день? — травница покачала головой и нежно улыбнулась Эрику. — У нас будут дети. Сын и дочь. Близнецы. — от услышанного мужчина впал в ступор. — Так как я не чистокровная рейфийка я боялась, что могут быть осложнения, поэтому Рейгел наблюдал за мной. — Почему ты мне сразу не расказала? — девушка замялась. — Мы ведь никогда не говорили о подобном. Я не знала как ты отреагируешь. — сорвавшись с места, Эрик подхватил возлюбленную на руки и поцеловал ее. — Больше никогда меня так не пугай. — травница улыбнулась и обняла своего любимого. — Так ты рад? — Я самый счастливый рейф во всей вселенной! У меня будут дети от женщины, которую я люблю больше жизни. — Мара рассмеялась, а Эрик просто стоял держа ее на руках и наслаждался звуком ее смеха. — Ой! Сегодня ведь праздник! Какой бы ты хотел подарок? — рейф рассмеялся низким грудным смехом, от которого у девушки всегда мурашки по спине начинали бегать. — Любовь моя, ты уже преподнесла мне самый дорогой подарок и нет ничего, что бы могло с ним сравниться.