Никогда больше

— Как — не сяо Цзю?! На Юэ Цинъюаня было страшно смотреть. Бледность заливала его лицо пепельной волной, он выглядел еще хуже, чем тогда, когда Сюаньсу едва не сожрал саму его жизнь. Шэнь Юань знал, что будет скверно, готовился, даже попросил у Му Цинфана снадобье, укрепляющее дух, — и все равно едва справлялся с желанием отвести глаза (сбежать, провалиться сквозь землю, стать разрозненными битами и байтами в недрах Системы). Вокруг столпились другие хозяева пиков, но их недоумение и возмущение сейчас почти не ощущалось: Шэнь Юань видел и слышал одного Юэ Цинъюаня. — А… где тогда… — Я не знаю, — ответил Шэнь Юань как мог четко. — Для меня этот мир долгое время был… просто ожившей книгой. И я не думал о том, что здесь все намного сложнее, чем в книге, пока Повелитель снов не ознакомил меня с памятью, сохранившейся в теле Шэнь Цинцю. Это было накануне Смешения миров. ...а дальше было сражение с демоническими полчищами, пещеры хребта Майгу, сходящий с ума Ло Бинхэ и признание Юэ Цинъюаня на пороге гибели. Это не нужно было озвучивать вслух. Собственно, именно это признание в конечном итоге и заставило Шэнь Юаня сознаться. И еще — визит оригинального Ло Бинхэ. Раз существует — не в пространстве снов, а вполне реально — Ло Бинхэ из «Пути гордого бессмертного демона», значит, возможно, где-то еще существует и изгнанный из этого мира Шэнь Цинцю. Шэнь Цзю. И, значит, у Юэ Цинъюаня есть — пусть крохотный — шанс все-таки прийти и спасти младшего брата, как он некогда обещал. Лгать дальше и тем самым обрекать главу ордена, который, пусть в неведении, неизменно защищал и оберегал Шэнь Цинцю как только мог, на окончательное и бесповоротное клятвопреступление, — это было что-то такое, чего совесть Шэнь Юаня стерпеть не смогла, как он ее ни уговаривал. Поэтому он сказал Ло Бинхэ, что должен на несколько дней вернуться на гору Цанцюн. Бинхэ не возражал: казалось, после схватки с оригиналом и всего, что за этим последовало, его слегка отпустила неизменная тревога, что учитель снова его оставит. Вероятнее всего, если б Шэнь Юань рассказал Бинхэ, для чего ему нужно на гору, остаток своей очень длинной жизни он провел бы в какой-нибудь ультракомфортабельной, но наглухо изолированной от обоих миров пещере. Проверять не хотелось. Да, он обещал Бинхэ, что больше его не бросит, и он хотел бы выполнить обещание, но… в конце концов, он занимал чужое тело, и этот долг все равно не дал бы ему спать спокойно. И потом, может, все как-нибудь обойдется. Еще какое-нибудь волшебное семечко, скажем. Или зачарованная статуя, или… да мало ли чудесной ерунды придумал братец Самолет-рвущийся-в-небо для своего опуса... Прямо сейчас, стоя среди бурлящей дискуссии хозяев пиков, Шэнь Юань подозревал себя в излишнем оптимизме. — ...ну и что? — завопила у него над ухом Ци Цинци, и Шэнь Юань шарахнулся от неожиданности, угодив прямо в объятия Лю Цингэ. Тот аккуратно поставил собрата прямо. — Разве кто-то распознал в нем самозванца? Разве что-то было не в порядке? Он такой, каким должен быть хозяин пика! — То-то уважаемая сестра все время бранила Шэнь Цинцю почем зря… — заметил кто-то из дальних знакомцев. — Да! — приосанилась та. — За безрассудство! И дальше бранить буду! Но то, что пять лет по нему весь орден плакал, о чем-то небось да говорит?! Шэнь Юань тихо вздохнул. Он так и не смог уложить в голове этот факт. Что он сделал такого, чем заслужил — ладно еще симпатию своих учеников, но благоволение мастеров?! Так странно. Так непонятно. Он огляделся. Юэ Цинъюань стоял, неподвижный и все еще очень бледный, но, кажется, оправившийся от первого шока. Сейчас он выглядел скорее очень задумчивым, чем потрясенным. Ци Цинци на повышенных тонах выговаривала соратникам с дальних пиков, — Шэнь Юань не был уверен, что правильно помнит их имена, так редко они виделись. Лю Цингэ тоже оставался недвижим, и никакого гнева от него не исходило — это было довольно странно, но сейчас обдумывать подобные странности Шэнь Юань не собирался. Мелькнуло лицо Шан Цинхуа с капельками испарины на лбу. Ах, братец Самолет, наверное, опасается, что заодно с собой братец Огурец потянет и его? Хозяева пиков, может, и простят того, кого неизвестно чьей волей занесло в чужое тело, но вот как насчет того, кто придумал им имена и судьбы, все те неприятности, через которые им пришлось пройти, и все потери, которые довелось испытать? Да уж, вздумай Шэнь Юань отомстить, и брат Самолет легко не отделается. Вэй Цинвэй, притворяясь, что слушает Ци Цинци, о чем-то шептался с Му Цинфаном. Целитель кивал, хмурился, косился на главу Юэ. — Я согласен с сестрой Ци, — неожиданно произнес Лю Цингэ. Шэнь чуть не подпрыгнул, настолько это было внезапно. Ци Цинци развернулась: — А? Стало тихо. — Я согласен, — повторил Лю Цингэ таким тоном, словно ожидал, что с ним начнут спорить. — Этот Шэнь Цинцю — правильный. Повисла пауза. — И?.. — уточнила Ци Цинци, хмурясь. Точеное лицо Лю Цингэ исказила гримаса, как будто у него разболелся зуб. — Но тот Шэнь Цинцю — часть ордена. Наследник прежнего хозяина пика. Он… принадлежит горе Цанцюн. Его следует отыскать. Если возможно. Краем глаза Шэнь Юань увидел, как мгновенная, почти мучительная радость озарила лицо Юэ Цинъюаня — и тут же угасла. “Если возможно”. Насколько было известно самому Шэнь Юаню, этот мир просто не знал поисковых техник подобного рода… — Попробовать можно, — неохотно произнес Вэй Цинвэй. Все взоры обратились на него, и он развел руками: — Мечи. Есть и такие, которые умеют вести по следу. Есть описания ритуалов. Можно пробовать. — Почтенный брат забыл одну вещь, — не выдержал Му Цинфан. — Если удастся отыскать прежнего Шэнь Цинцю, что станет с нынешним?! Что если у них все еще одно тело на двоих? Хозяин пика Ваньцзянь моргнул и отвел взгляд. — Иными словами, — отчеканила Ци Цинци, — есть вероятность, что, возвращая прежнего Шэнь Цинцю, мы убьем нынешнего? Если так, я против! Со всем уважением к главе ордена. — Со всем уважением, — эхом повторил Му Цинфан, кланяясь в сторону Юэ Цинъюаня, — я также не пойду на это. Шэнь Юань поднял руку. — Почтенные братья и сестра… если мне еще позволено так обращаться к вам. Не забывайте, я занимаю это тело не по праву. Мне совсем не хотелось бы погибнуть, но если есть способ обрести другое… вместилище для души, — он глянул на Шан Цинхуа, и тот поморщился, но кивнул в ответ, — я готов им воспользоваться и освободить тело для прежнего владельца. — Дурацкая идея, — еле слышно пробормотал Лю Цингэ. И добавил зло и безнадежно: — С чего только тебе в голову пришло сознаваться! Хозяин пика Цзуйсянь, в чьем имени Шэнь Юань так и не был до конца уверен, осведомился скандальным тоном: — Так что же, в этом случае мы получим обратно хозяина пика Цинцзин — такого, каким он был до… того самого «искажения ци»?! Да зачем нам это надо? Если Небеса послали ордену лучший во всех отношениях вариант, чего ради от него отказываться? И ко всему прочему, есть еще этот Ло Бинхэ. Если он опять затеет осаду, требуя, чтобы ему вернули его учителя, что станем делать? Ох. Вот об этом Шэнь Юань как-то не подумал. Нет, он готов был вернуться к Бинхэ, но если придется отдать тело… кто знает, каким будет следующее! На миг ему представился Бинхэ, спящий со следами слез на лице, безутешно обнимая большой, мягко светящийся зеленым хрустальный фиал — новое «вместилище» души учителя. Жестоко. Слишком жестоко. Каждый из хозяев пиков в этот миг подумал, видно, о своем — и неприятном. Заметно было, как омрачились лица. — Младший брат Вэй, — негромко произнес Юэ Цинъюань. — Прошу тебя, предоставь мне путеводный меч и описание ритуала. Кто-то — возможно, Шан Цинхуа — сдавленно охнул. Глава Юэ шагнул к Шэнь Юаню. — Они все правы, младший брат Шэнь, — сказал он и склонил голову. — Ты в самом деле тот хозяин пика, который нужен ордену. Я не желаю тебе никакого зла и сделаю все, чтобы его не причинить… Но я должен отыскать сяо Цзю. Ты знаешь почему. — Я знаю почему, — ответил Шэнь Юань. — С позволения главы ордена, я готов помочь в проведении ритуала. Юэ Цинъюань поклонился. Остальные ошарашенно молчали, а Шан Цинхуа из-за спин собратьев беззвучно артикулировал: «Братец Огурец, ты идиот!» — Я с вами, — сказал Лю Цингэ, скрестил руки на груди и нахмурился, всем видом заявляя, что возражения не принимаются. Вот так и вышло, что через несколько дней Юэ Цинъюань, Шэнь Цинцю и Лю Цингэ шагнули в проход, открытый для них в ткани мироздания ярко светящимся мечом. Слабое подобие Синьмо, этот меч умел только прокладывать путь к определенному, заданному ритуалом объекту. Комната, куда они попали, была большой, но полутемной: окна загораживали плотные шторы. Только голубоватое свечение монитора подрагивало, обрамляя контур человеческой головы над спинкой компьютерного кресла. Не веря глазам, Шэнь Юань шагнул вперед и немедленно споткнулся о массивную тумбу акустической системы. Сестра всегда ругалась, налетая на колонку, а он твердил, что ему так удобно и на кресле передвигаться не мешает… Человек в кресле развернулся на шум. У Шэнь Юаня закружилась голова. В зеркале это лицо казалось ему… другим. Но все-таки это было его лицо, только перекошенное не на ту сторону. Правильно, это же не зеркальное отражение, это… Заклинатели видят отлично даже в более густых сумерках, а вот человек в кресле сощурился, пытаясь рассмотреть незваных гостей и — Шэнь Юань знал это наверняка — видя лишь размытые тени. У него всегда была “куриная слепота”. — Сяо Цзю, — позвал Юэ Цинъюань неузнаваемым, сиплым и сдавленным голосом. — Сяо Цзю… В два шага он пересек комнату и упал на колени рядом с креслом, впитывая напряженным взглядом все то, что Шэнь Юаню не нужно было даже рассматривать: тонкие и неуклюжие, как переломленные палки, ноги, хорошо видные под легкими домашними штанами, скособоченное тело, левую руку, устроенную в специальном держателе на подлокотнике, чтобы не болталась плетью — она не действовала практически совсем. Только правая была на что-то годна. Он печатать ею выучился с такой скоростью, как не у всех получалось и говорить. Говорить он тоже мог с трудом. Спинальная амиотрофия какого-то редкого подтипа. Ничего не болит. Ничего не работает. Кроме мозгов. Бедняга Шэнь Цзю, при всем дрянном характере — разве он этого заслуживал. Но Юэ Цинъюань смотрел на него так, как будто он был светом и смыслом всей его жизни, и под этим сияющим, непомерно счастливым взглядом даже безвольное, как помнил его Шэнь Юань, тело словно бы чуть-чуть выпрямилось. — Наконец я нашел тебя, сяо Цзю. Голова Шэнь Цзю перекатилась по спинке кресла слева направо. Дернулся кадык, дрогнула щека, и наконец губы выпустили хриплое и невнятное: — Ци… гэ. Шэнь Юаню стало неловко смотреть, и он перевел взгляд на экран. Странно… для него прошло уже столько лет, в родном мире за это время техника должна была измениться до неузнаваемости, однако даже меню браузера выглядело знакомо. Да и, собственно, это тело не должно было прожить так долго. Разве что время здесь… Он вчитался — впервые подумав, сколь же многое доступно телу заклинателя, вот рассмотреть мелкие буквы с большого расстояния, например, — и чуть не ахнул в голос. Шэнь Цзю читал «Путь гордого бессмертного демона». В том виде, который роман принял после вмешательства Системы — и его, Шэнь Юаня. А судя по дате в нижнем углу экрана, здесь и года не прошло. Рядом шевельнулся Лю Цингэ, и Шэнь Юань, не думая, придержал его за руку: не нужно было мешать этим двоим. Совсем не нужно было. Следовало удалиться… Он знал, куда. Ведомый Шэнь Юанем, Лю Цингэ дошел до кухни и встал как вкопанный на пороге. — Что это все такое?.. — поинтересовался он, даже не пытаясь скрывать растерянность. — Кухня. Очаг. Ледник. Садись, брат Лю, я тебя угощу местным чаем, нам, полагаю, придется подождать некоторое время… Шэнь Юань налил в чайник воды, включил его, достал из шкафчика коробку с чайными пакетиками — приходилось наклоняться, здесь все было подлажено под человека, не встающего с кресла, — и наконец ощутил тяжелый взгляд Лю Цингэ. — Что?.. — Ты. Ты из этого мира родом, верно? Шэнь Юань глубоко вздохнул. — Это мой дом, брат Лю. Лю Цингэ смотрел на него с каменным лицом. — И мое тело. Да. Нас просто поменяло местами. Он отвернулся, намереваясь залить пакетики кипятком, и тут щеки коснулось движение воздуха, мелькнуло белое — Лю Цингэ обнял его. Даже не обнял, а словно оградил — рукавами, руками, собственным телом, не прижимаясь, но заслоняя от вечернего Пекина, горевшего пестрыми огнями за шторой. — Я не позволю вернуть тебя в этот… огрызок человека. Ни за что. — Брат Лю… — Хочешь — живи со своим Бинхэ, хочешь — возвращайся на пик, мне плевать. Но останься таким, как ты сейчас. Пускай этот… живет как он есть, ему подходит. А тебе — нет. Никогда. Никогда больше. Шэнь Юань молчал, оцепенев. Лю Цингэ сказал сейчас слов больше, чем от него, бывало, можно было услышать за целый день, и какие это были слова! Внутри что-то предательски сжималось, и узор на кафельной стене стал нечетким. — Но, брат Лю, так ведь нечестно. — Что нечестного в том, чтобы внешность соответствовала содержанию?! Шэнь Юань глубоко вздохнул и неловко прижал запястье к щеке, промокая дурацкие слезы. Он не считал, что внешность должна соответствовать содержанию: в конце концов, он родился с этой болезнью, засевшей в хромосомах, а личность, как говорят, отрастает уже потом… Но страстная убежденность Лю Цингэ в том, что он заслуживает прекрасного, здорового, безупречного тела, походила на то, как если отрывать корочку с полузажившей ссадины: и страшно, и больно, и сладко. В детстве он еще чувствовал такое… — Давай я все-таки сделаю чай, — попросил он, и Лю Цингэ отступил, сел, сложив на коленях руки и опустив голову, словно устыдившись своего порыва. Чай они пили молча: какой-то черный с лепестками того и сего, с ароматизаторами — вкусовые рецепторы не знали, изумляться или падать в обморок. А затем на пороге появился Юэ Цинъюань. — Мы возвращаемся домой, — распорядился он. Шэнь Юань кивнул, по привычке ополоснул чашки под струей воды, составил у раковины кверху донцем — под изумленными взглядами собратьев по ордену. Он знал, что мыть лишние чашки — дополнительное напряжение для инвалида, в чьем теле обитал теперь Шэнь Цзю. Полотно мироздания разошлось сверкающей щелью в темном коридоре, и заклинатели один за другим ступили на неправдоподобно зеленую и ароматную траву возле тренировочных площадок пика Цюндин. — И что теперь? — первым спросил Лю Цингэ. На Шэнь Юаня он старательно не смотрел. — Ничего больше, — ответил ему Юэ Цинъюань и бережно вложил путеводный меч в ножны. А потом улыбнулся Шэнь Юаню, и тот не смог не улыбнуться в ответ, видя, как горестные тени покинули взгляд главы ордена. — Сяо Цзю пожелал остаться там. Ему интересен этот мир, эти… информационные сети, возможность не встречать людей, но в то же время говорить с ними. Он показал мне кое-что… это и вправду чудеса, недоступные нам. — Но его тело, — неуверенно напомнил Шэнь Юань. — Оно в не очень хорошем состоянии и не протянет долго. — Было в не очень хорошем состоянии, это правда, — согласился глава Юэ и вдруг просиял улыбкой почти что озорной. — Но эту помощь сяо Цзю согласился от меня принять. Не нужно быть целителем, чтобы подправить такую проблему. Он будет здоров самое большее через год. — Согласился… — повторил Шэнь Юань. — Потому что его брат все-таки пришел за ним? Юэ Цинъюань кивнул. Он даже, казалось, ростом стал выше, будто прежде нечто незримое пригибало его к земле — и вдруг перестало. — Да. Потому что все-таки сумел… найти его вовремя. — Он помедлил, а затем легко поклонился: — Лучше младшего брата Шэня нет и не может быть хозяина у пика Цинцзин. — И не будет, — буркнул Лю Цингэ, отворачиваясь — впрочем, недостаточно быстро, чтобы Шэнь Юань не успел заметить густой румянец, расцветший на его скулах. — И не будет, — повторил за ним глава Юэ, и странным образом это тоже прозвучало как обещание. — В таком случае братья простят мне, если я их оставлю? Я посулил Ло Бинхэ не задерживаться надолго. — Ты свой пик-то не бросай, имей совесть, — упрекнул Лю Цингэ, но без должного негодования в голосе. — О, я непременно вернусь, — ответил Шэнь Юань — Шэнь Цинцю — и, поклонившись, бросил в воздух Сюя. Скользя над радужным мостом, отрогами горы Цанцюн и рекой, которая вела его к их с Бинхэ хижине, он впервые позволил себе согласиться: возможно, он и вправду чем-то заслужил, чтобы его ждали, ценили и даже — подумать только! — любили.