Страто

Вместо того чтобы делать то, что нужно — знать бы, что именно нужно, — Люк сбегает на мостик и помогает разобраться с навороченной системой управления. Встречает «Проныр» в ангаре. Перепроверяет траекторию гиперпрыжка вместе со специалистами. Если где ошибка, джедай наверняка почует, считают десантники. Хорошо бы, вот только Люк не уверен, что сейчас способен почувствовать хоть что-то вообще. Он себя-то чувствует с трудом. Они прыгают — и, в результате, не туда, куда нужно: гипердрайв корабля-тюрьмы посреди траектории начинает вести себя подозрительно, и командир командует немедленный выход из гипера. Их выносит на окраину системы красного сверхгиганта. Очень красиво. И очень далеко от Базы-1. И вовремя — гипердрайв перестает отвечать диагностике, а датчики отсека фиксируют взрыв. — Ну мы попали, — констатирует командир десанта. — Точно же какая-то из систем безопасности сработала. Джедай, ну ты мог бы и сказать! Люк пожимает плечами. Ему бы кто сказал. — Сила, наверное, решила, что мы и сами управимся. — Сейчас Базу вызовем… — говорит командующий, но связист громко хмыкает. — Это что значит? — Это значит, добро пожаловать в аномалию. Сигнал не проходит. Гигант мешает, не иначе. — Да и связываться отсюда… мало ли кто сигнал перехватит-то. Может, он дублируется куда. — Мне кажется, — говорит Ведж, — одному из моих стоит слетать на базу, доложиться как положено, описать все тут. И привести спецов. И медиков. Что-то же надо с людьми в тюрьме делать, как их эвакуировать-то? Смотрит он при этом на Люка, но Люк молчит. Да, он — самая логичная кандидатура в курьеры, он летает быстро, он найдет, как описать то, что здесь творится, ему поверят, он же джедай… Но он молчит. Ему нельзя улетать. Нельзя. — Прости, командир, самоотвод — говорит Люк наконец. — Я тут, кажется, буду нужен. В первый раз врет своим. Во рту горчит. Но он уверен, что так — правильно. Вернее, нет, он уверен, что иначе не может. Разные вещи. — Что-то случится? — командир десанта пронзает его взглядом. Люк вздыхает. — Да если б Сила со мной говорила понятно… Не знаю. Просто мне надо тут быть, и все. Может, мне просто на Базе быть не надо, кто знает. — Ладно, — легко соглашается Ведж, — тогда я сам смотаюсь. Покажи мне тогда, что тут творится, чтоб я описал нормально. Люк кивает. Описать «нормально» то, что творится в тюрьме, кажется невозможным. Он возвращается туда с мыслью, что во второй раз увидит что-то иное, что раньше это был шок, а сейчас он поймет лучше, но… Ничего подобного. Люк ведет Веджа по светлому коридору, вдоль палат с неподвижными телами, и лицо Веджа становится все отрешеннее. — Это кошмар какой-то, — говорит Ведж в конце коридора. — Что здесь вообще происходило? Зачем это все? — Документация вся стерта. Протоколы безопасности, наверное… — Погано. Люк останавливается у двери отца. Нужно не подавать вида. Нужно открыть, как и остальные. Но… В результате, Ведж открывает дверь сам. И немедленно извиняется. — Меня не предупредили, что вы в сознании. — Да ничего, — говорит отец. — Здесь все равно скучно. Люк входит вслед за Веджем. Отец не замечает его совсем — значит ли это, что он забыл как Люк выглядит в Силе? Или же… Куда более логично то, что сейчас он не может чувствовать Силу вовсе. Иначе бы никакая тюрьма, даже такая, Дарта Вейдера не удержала бы долго. Это правда, даже если слухи о его способностях наполовину вранье. Половины хватит с лихвой. …Это значит, он здесь один, слепой и без Силы с того ранения или покушения, или что это такое было? То есть — два месяца? «Скучно»… Люк закусывает губу. — Вы знаете, что это за место? — спрашивает Ведж. — А на что это, по-вашему, похоже? — На лабораторию. — В цель с первого раза. Здесь, как мне сказали, изучают реакции на медикаменты, обезболивающие и прочее. Я не биолог. — Но почему такая секретность?.. — Вот тут я вам не помогу, — говорит отец. И Люк понимает это как «не скажу», а Ведж, наверняка, так, как и задумывалось — как отсутствие информации. Действительно, странно предполагать, что узник в курсе всех деталей. Вот только Люк уверен, что уж кто-кто, а Дарт Вейдер-то точно их знает… — Вы здесь единственный в сознании, — произносит Ведж. — Тут люди вообще появлялись? Врачи, ученые? — Я их не слышал, — отвечает отец. — Эксперименты проводят дроиды. — За что вас сюда? Вы из Сопротивления? — Вот еще, — хмыкает отец. — А за что… За мятеж, за что же еще. За… мятеж? Дарт Вейдер? Олицетворение Империи? …Нет, думает Люк. Это какая-то сложная игра. Сложная политика, в которую они сейчас вляпались по чьей-то мутной наводке, и наверняка и эта наводка тоже — часть сложной игры. Слишком все странно. Вот только лорд Вейдер на Беспине звал Люка с собой. И обещал — власть. А это значит, если только он тогда не врал, что он правда замышлял мятеж. И — его осуществил? Неудачно? И Палпатин пощадил его, не убил сразу? Даже если вот это все — наказание, то любая тюрьма — это же риск, все равно риск, что твой враг сбежит и таки доберется до тебя?.. Поэтому повстанцы убьют лорда Вейдера сразу, как только узнают, кто он такой. Никто не станет рисковать. Никто. Люк переводит дыхание и едва не забывает выйти следом за Веджем. Ведж останавливает его у лифта , смотрит внимательно. — Люк, ты в порядке? — Не очень, — признается Люк. — Мне кажется, я все никак проснуться не могу. От кошмара. — Да уж… — Ведж поворачивается и оглядывает коридор. — Мутно это все. Эксперименты… Ну ладно, эксперименты. Ладно, на разумных. Но зачем такая навороченная секретность-то? — Особые эксперименты. — Не, — Ведж хмыкает, — если бы здесь чуму разводили, я бы понял. Но не похоже ведь? — Не похоже, — соглашается Люк. Они входят в лифт — и ощущение Силы отца пропадает. А ведь фон ее, и фон страдания других подопытных он чувствовал через весь коридор… И тут Люка осеняет. Потому что защиту такого типа имело смысл встраивать в переборки только в одном случае. — Одаренные, — произносит он ошарашенно. И вслух, хотя вообще-то не планировал. Ну, не сейчас. — Что, если здесь экспериментируют над одаренными? — Ты хочешь сказать… над бывшими джедаями? — Или ренегатами из Иквизитория. — Да, наш собеседник на джедая не очень походил… — усмехается Ведж. — Себе на уме мужик. Очень непрост. Не то слово, как ты прав, приятель… — Я Мадину скажу, — кивает Ведж, когда они входят в ангар. — Пусть сам прилетает. Допросит этого мужика. Ну и мало ли, может медики кого откачают еще. Люк кивает. А сам думает, что времени на принятие любого решения совсем не осталось. Ну и ведь очевидно, каким оно должно быть, верно? Ведь верно?

***

После ужина пайком, вместо того чтобы улечься спать в рубке, как остальная вторая вахта, Люк идет в лабораторию-тюрьму. Официально — чтобы попытаться разбудить хоть кого-то. Хоть почувствовать, осталось ли там кого будить. А неофициально… ну, понятно. Он не мог удержаться. Никак. …Отец выглядит плохо. Куда хуже, чем в прошлый раз — совсем ведь недавно. Или просто Люк плохо его тогда разглядел, потому что боялся смотреть в покореженное лицо и слепые глаза? Как он вообще может быть слеп? Не может же быть, что на Беспине… — Я не картина, чтобы мной молча любоваться, — говорит отец, и Люк вздрагивает. — Простите, — произносит он автоматически и сжимается. Ведь верно, отец узнает голос?.. Но нет. Наверное, через маску голоса слышатся иначе… — Я просто… За что они вас?.. — За что они меня что именно? — в голосе отца слышится раздражение. — Ослепили, — выпаливает Люк, и с изумлением слышит, как отец смеется. — Больше двадцати лет уже так хожу, не наговаривайте на мирных ученых. Здесь никого не калечат просто так. Только ради науки. …Значит, на Беспине — тоже. Тоже. Сила великая. «Отец даже не знает, как я выгляжу, — осеняет вдруг Люка, как обычно, чрезвычайно вовремя. — Он никогда меня не видел». Люк сглатывает. — Вам что-то нужно? — спрашивает отец. Люка явно не рады видеть. Слышать. Сила… — Я… Вам больно? — наконец-то доходит до Люка. — Я вам могу помочь? На вас ведь тоже идет эксперимент, да? — Идет, — отец хмыкает. Эксперимент, если он есть, не таков, как для остальных. Ну так кто бы сомневался. — Но на меня не действуют обезболивающие. — Вообще? — ужасается Люк. — Большая часть. Те, что сюда заправлены, — культя руки указывает на приборы, от которых к шее и груди отца тянутся трубки, — точно. Ничего. Еще трое суток без сна и меня вырубит автоматически. Это он утешает глупого идеалистического повстанца, или пытается сманипулировать глупым идеалистичным повстанцем? Собственно, одно другого не исключает… Сила молчит. Зла Люку не хотят, это точно. И лжи в словах отца нет. Точно нет. Он и правда… Люк хочет было спросить, сколько отец вот так, без сна, но вовремя останавливается. Во-первых, откуда тому знать, во-вторых, а какая разница? Сколько бы ни было. Он все-таки и вправду глупый и идеалистичный повстанец. Люк подходит ближе. Отец поворачивает к нему голову. И он прекрасно держит лицо. Вот только Люк чувствует, не может уже не чувствовать, раз поняв, как ему больно. Сила, как хочется… коснуться. Обнять. Будто перед ним и правда только его родной человек, которому чудовищно плохо, а не… все остальное. — Что на вас подействует? — спрашивает Люк. — И где это взять, если оно тут вообще есть? — Должно быть, — говорит Вейдер и озвучивает название. — В основном зале, рядом с операционной, должно быть помещение с консолью с инвентарными списками. — Вам рассказывали, как здесь все устроено? — напрягается Люк, хотя чему удивляться-то… — Так организован стандартный имперский медблок. Я сильно удивлюсь, если здесь все иначе. — Хорошо, — говорит Люк. — Я сейчас посмотрю. Он выходит из палаты, трет лицо ладонями. Во что-то он ввязывается. Непонятное. Он подчиняется Дарту Вейдеру, и ничего хорошего из этого выйти никак не может, но… Но, действительно. Но. Дурак ты, Люк Скайуокер, наивный и сентиментальный. И не лечишься. Все, что угодно, только бы не принять то решение, какое следует, да? Люк действительно находит указанную консоль именно там, где сказано. И нужное лекарство действительно есть в списке. И это действительно обезболивающее, очень сильное. Противопоказания занимают половину экрана, Люк пролистывает описание до конца, пытаясь вчитаться. Нет, ничего особенно там нет. Лекарство аннулирует действие каких-то других, вроде бы тоже обезболивающих, каких-то кроветворных… Ничего, что бросалось бы в глаза. Люк забирает цилиндр с лекарством из автоматического шкафа и спешит назад. Сила спокойна. Сила одобряет. Люк надеется, что она не ошибается — ну и что представление Силы о хорошем исходе хоть как-то коррелирует с его собственным. — Вернулся, — констатирует отец. С удивлением? Ага. Похоже. — Я же обещал. Куда вставлять эту штуку? Отец называет номер, больше всего похожий на координаты. Оказывается, все пазы системы обеспечения помечены цифробуквенным кодом, и он стандартизирован. Надо же… Люк осматривает все шкафы, пока наконец не находит нужный, и не вставляет цилиндр туда, куда следует, перепроверив код два раза. — Ну вот, — говорит он. — Спокойной вам тогда ночи. Отец молчит. И только подойдя к двери Люк слышит: — Спасибо. Я этого не забуду. Люк сглатывает и почти выбегает за дверь.