Run с Бантан

У Хосока есть дурацкая привычка хватать Юнги за руки. Обхватывать цепко запястья и тянуть за собой, как сейчас, будто Юнги года четыре, и они вот-вот опоздают в детский сад. Юнги, к сожалению, двадцать четыре, а то закатил бы истерику прямо посреди улицы — просто чтобы потрепать Хосоку нервы. Но приходится быстрее перебирать ногами, чтобы поспеть за долговязым приятелем и не выглядеть совсем уж нелепо, волочась на буксире. Юнги бубнит нецензурно себе под нос. Про шило в кое-чьей заднице и жирафьи длинные ноги, про то, что Хосок оторвёт сейчас ему руку, и что его ядерно-синяя шапка-гандонка маячит впереди бельмом на глазу. Бесит. Хосок оборачивается, ослепляет улыбкой, как фотовспышкой, летит дальше. Юнги смаргивает оптических мошек, да ещё панама, как назло, сползает на глаза, оставляя в поле зрения соединённые руки да вязаную цветастую микросумку Хосока, которая от быстрого шага хлопает того по бедру. Моросящий мелко дождь, судя по мрачняку на небе, с минуты на минуту разразится ливнем, подгоняя прохожих. И без того хаотичное движение на центральной улице в час-пик обретает напор горной реки, норовя унести течением. Они лавируют в толпе — и тут спасибо Хосоку, ледоколом прокладывающему им путь. Мимо шелестят шинами автомобили, пищит светофор, люди гудят разговорами друг с другом и с телефонами, музыка доносится из ресторанов и кафе. На периферии раздаётся раскат грома. А Юнги смотрит на своё запястье в хватке Хосока и не замечает толком больше ничего. Только конфетным маятником болтается на фоне сумка. Их руки так похожи: длинные пальцы в понтовых кольцах, выпирающие костяшки и вены — только кожа Юнги полупрозрачно-бледная, а Хосока — ощутимо тронутая загаром. Хосок хватает его за руки постоянно — привлекая внимание, смеясь, пугаясь. В этом нет и никогда не было ничего… такого. Но сейчас прикосновение вдруг кажется слишком интимным, почти неприличным. Будто они не держатся за руки — да ведь они и не держатся! — а целуются посреди толпы. Юнги отчётливо чувствует биение собственного пульса под чужими пальцами, прямо в упругие подушечки, и это слишком откровенно. Словно отвечая на непрошенную мысль, хватка оживает: кольцо пальцев размыкается, и большой мимолётно поглаживает внутреннюю сторону запястья Юнги. Тот едва не шипит от неожиданности и готов спорить, что Хосок смотрит на него. Но чёртова съехавшая панама и оттягивающая другую руку сумка не позволяют удостовериться. Может, и к лучшему — Юнги не уверен в том, что там транслируется у него на лице. Хосок останавливается, Юнги в один шаг догоняет его и становится, наконец, рядом. Можно расцепить руки, поднять-таки край грёбаной панамы, встретиться взглядами. Юнги не делает ничего. Писк светофора оповещает его о причине остановки, отсчитывает секунды да нового начала движения. Пульс частит. Чужой палец снова проходится вверх-вниз по запястью Юнги, сообщая: Хосок подслушивает, чувствует. Юнги выкручивается из захвата. Не поднимая головы, он перехватывает руку Хосока, переплетает пальцы с его. Сжимает крепко, давая понять, что не позволит разорвать контакт. Хосок не делает попытки вырваться. Его сердце сильно бьётся Юнги в ладонь. На «зебру» Юнги шагает первым.