Run с Бантан

Поначалу Юнги кажется, что сосед сверху завёл кота. Какого-нибудь мейн-куна или другого крупногабаритного питомца. Который начинает носиться по комнате, ритмично топая, аккурат к полуночи. Судя по звукам, которым внимает Юнги, пялясь в потолок от невозможности уснуть, кот реально крупный, но при этом ловкий. Если бы Юнги вздумалось так погарцевать по своей квартире, одним топотом дело бы не обошлось. Юнги устаёт, даже только представив себя настолько активным, и широко зевает. Прикидывает гипотетический урон, если бы он свалил всё, что плохо лежит, трёт гипотетически отбитую об угол кровати лодыжку, даёт себе слово никогда не бегать по комнате и переставить стойку с дисками к окну. От греха подальше. Вздохнув, нашаривает на прикроватной тумбочке капельки наушников, смахивает в плейлист несколько треков поспокойнее и пытается закопаться глубже под одеяло, для верности прикрыв голову подушкой. Приглушённый его стараниями топот сверху странным образом попадает в ритм «Winter flower». У соседского кота обнаруживается расписание. Спустя несколько недель Юнги привыкает по средам и субботам укладываться раньше, чтобы уснуть до начала «скачек». Зато понедельники и пятницы полностью в его распоряжении. Кажется, в эти дни хозяин топотливого зверя не ночует дома, а в его отсутствие кот, по-видимому, ходит на цыпочках. Или спит, кто его знает. В остальные вечера — как повезёт. На прикроватной тумбочке поселяется коробочка с берушами, но Юнги редко в неё заглядывает. Засыпать под ритмичные звуки прыжков бывает даже приятно. Кошачьи лапы отталкиваются от пола сильно и упруго, гулко, почти музыкально. Да, с чувством ритма у кота всё отлично. Однажды вместо того, чтобы погрузиться в раздражение, Юнги зарывается в память телефона, чтобы подобрать гарцующему поганцу подходящий саундтрек. На удивление, Shape of my heart из «Профессионала» подходит идеально. С тех пор Юнги специально приглушает телевизор, когда меховой (наверняка же он мохнатый, поди половина немаленького веса приходится на шерсть) сосед устраивает забег по комнате внеурочно. Нет, Юнги не считает странным своё новое хобби — подбирать треки для кота. Соседского. Гипотетического. Тем более что их музыкальные вкусы, похоже, совпадают. Иногда кот злится. Юнги взглядом следует за ним по потолку, барабанит пальцами свисающей с дивана руки по ковру. «Ну сколько можно, Тэхён?!» — доносится вдруг возмущённый возглас, а потом что-то падает на пол. «Телефон», — думает Юнги. Ответного шипения или мява не слышно, зато металлический стук резко захлопнутой входной двери неприятно громкий. Так сосед сверху обзаводится голосом и вспыльчивым характером, его питомец — именем, а Юнги — алиби на случай, когда вытащить себя на встречу с Намджуном выше его человеческих сил. Оброненное в порыве нежелания врать «я договорился провести вечер с моим новым соседом Тэхёном» раз от разу производит на Намджуна неизгладимое впечатление, отбивая все лишние вопросы. Однажды неудобный вопрос задаёт сам Юнги. Если мейн-куна воображение успело ему нарисовать (не без помощи поискового запроса в интернете) от кисточек-кончиков ушей до мощных лап и хвоста-опахала, то о том, как выглядит его хозяин, Юнги не задумывался. Пока его квартиру не затопило. Чимин — так зовут соседа — оказался ни при чём, он мирно проспал потоп в собственной ванной, так что не устаёт рассыпаться в благодарностях Юнги. Пока они поднимаются на этаж выше, а потом ещё выше, выявляя виновников наводнения, тот самый неловкий вопрос крутится в голове. Насколько неуместно спросить впервые встреченного человека, как поживает его кот? — Тэхён? — удивляется Чимин. — А что с Тэхёном? Вы знакомы? О, Юнги мог бы сказать, что провёл в компании чужого кота уйму времени и наверняка изучил его лучше, чем сам хозяин. Даже если между ними были потолок и пол. У Юнги никогда не было кошек, но в том, что с этим животным они бы поладили, он не сомневается. Следующие несколько минут диалог между ними напоминает разговор глухого с немым, ответы явно не имеют отношения к вопросам и ставят обоих в тупик. — Кот? Но у меня нет кота, — окончательно теряется Чимин. — А топает тогда кто? — терпение Юнги, разболтанное работой на удалёнке, истончается. Чимин смотрит круглыми глазами, затем прячет лицо в растянутых рукавах толстовки. Звуки, которые он издаёт, похожи на смех и задушенные рыдания одновременно. Юнги всегда ужасно неловко рядом с эмоциональными людьми. Тем более что понятнее ничего не стало. — Я, видимо, топаю, — признаётся Чимин, поглядывая на Юнги сквозь прижатые к лицу растопыренные пальцы. — Когда танцую. Лицо Юнги физиологически не приспособлено выражать неловкость. Чимин безуспешно пытается спрятаться за рукавами. Вдвоём они спускаются на этаж Чимина и останавливаются напротив двери в его квартиру. — Мне так неловко, кошмар просто… — бубнит Чимин сквозь рукав. Юнги прекрасно его понимает. Он только что лишился воображаемого кота-друга, алиби для друга реального и, наверное, выглядит странноватым. — Я постараюсь топать тише. — Нет, мне нравится, — говорит кто-то голосом Юнги, пока тот погружён в прощание с иллюзиями. — Нравится, как ты топаешь. Звучит музыкально. Чимин перестаёт ковырять носком кроссовка коврик, пытаясь провалиться сквозь пол. Юнги не прочь завершить миссию вместо него, но терять уже нечего. — Я составил плейлист. Если хочешь, можем сравнить. — Юнги чётко понимает, какой бред покидает его рот. Чимин, судя по его слегка отвисшей челюсти, тоже понимает. Донельзя растянутый рукав его толстовки сползает с плеча. Но понимает Чимин, кажется, правильно. Наверное, поэтому кивает, соглашаясь.