Run с Бантан

Намджуну не спится. Он ворочается в смутном беспокойстве, хотя в голове пусто. То погружается в неглубокий сон на несколько минут, то вываливается из него в сбитую хаотичной вознёй постель. Когда подушка становится невыносимо плоской и тёплой, простынь скручивается в тугой узел, а Намджуну так и не удаётся найти удобного положения, он спускает ноги с кровати. Комната тиха, Намджун в ней — единственное движение и звук. Вторая половина кровати пустует. Но покрывало сбито к изножью, а подушка на полу, значит, Тэхён всё же появлялся в номере и остался незамеченным для Намджуна, хотя тот был уверен, что не проспал подряд дольше десяти минут. А потом что-то выгнало Тэхёна из комнаты. В свете единственной включённой прикроватной лампы Намджун облачается в безразмерный гостиничный халат, нашаривает у кровати тапки, щёлкает пультом кондиционера, выставляя минимально возможную температуру, а затем выходит тоже — на поиски, а может, за водой или проветриться. Он бездумно бредёт через гостиную к мини-бару. Достаёт ледяную бутылочку апельсинового сока из холодильника, пьёт, прикладывает ко лбу и щекам в надежде охладиться и решает в пользу прохладного душа. Он соображает, что в ванной кто-то есть, только уже повернув ручку и врезавшись во взгляд Тэхёна из отражения в зеркале — тяжёлый и непроницаемый, — как в бетонную стену. Тэхён снова стоит, оперевшись руками о тумбу с раковиной, его лопатки почти сходятся под майкой. Снова смотрит из-за плеча в упор. Как в один из вечеров, когда жажда обладать им крыла Намджуна беспросветно, так что даже отпустить его в душ оказывалось невыполнимой задачей. Губы Тэхёна тогда мучительно кривились; если бы не рваные стоны, не взгляд, который держал мёртвой хваткой, впору было решить, что ему чертовски больно. «Я дам знать, если что не так», — пообещал Тэхён в их первую ночь. Намджун каждый раз, будь то в работе или сексе, выбирал ему верить. Тогда же хотелось не просто верить, но не выпускать из рук. Тэхён ладонью стёр с запотевшего зеркала капли собственной спермы, после чего всё-таки полез в душ. Намджун не нашёл повода к нему не присоединиться. В тот раз они добрались до кровати, только чтобы вырубиться до утра. От такого жаркого воспоминания Намджуну бы встрепенуться. Но он, напротив, обмораживается изнутри. Потому что взгляд Тэхёна стотонный, а в позе его нет больше ни самолюбования, ни соблазна. Тэхён не ждал его, не для того он здесь. Ни один мускул не движется в нём во время этой паузы, только губы нехотя размыкаются, выпуская вопрос-предложение: — Уйди, хён? Намджун молчит ещё с минуту, но мысленно привычно перебирает свои социальные маски в поисках той, что способна как-то помочь разрулить… то, что здесь происходит. Какая из принятого набора ролей уместна, когда ты ночью в ванной с парнем, с которым вы те самые colleagues with benefits, а он смотрит на тебя в упор, и на его скулах горячие бороздки слёз? Тэхён вряд ли будет рад сейчас беседе со своим непосредственным начальством. А кто ему Намджун кроме этого? Хён? Друг? Любовник выходного дня? Он останавливается на наиболее уместном сейчас «хёне» (Тэхён обычно охотно прислушивался к нему, как к старшему), делает короткий шаг вперёд. — Поговорим? — тон ровный, модус «мы справимся». Если, конечно, удастся абстрагироваться от того, что с огромной долей вероятности сам Намджун — причина чужого раздрая. В этом номере просто не было места другим людям, делам или мыслям о них. Выкупленное время и пространство на двоих. Тэхён пялится на него пару секунд, потом фыркает, выходя, наконец, из статики. Вдыхает глубоко носом и прикрывает глаза. Можно спорить: их жжёт под веками, как бывает, когда с непривычки даёшь волю слезам. — Ты хоть знаешь, о чём? — уголок подвижного рта Тэхёна дёргается в карикатуре на улыбку. — Подскажешь? Намджун прячет руки в глубоких карманах безразмерного халата. Он пиздецки не готов ко всему этому. Он привык решать сложные вопросы в более адекватное время суток, будучи упакован в костюм с галстуком, и, желательно, чтобы между ним и оппонентом находился как минимум переговорный стол, а «дело» он знал на память в мельчайших деталях. Но они в ванной комнате облюбованного для встреч отеля, на Намджуне нетуго завязанный, мягкий, если не сказать пушистый халат, а с Тэхёном их разделяют несчастные пара метров воздуха и кафельной плитки. Судя по тому, что Тэхён поворачивается к нему лицом, он не собирается усложнять или затягивать процесс, и сейчас Намджуну прилетит некой информацией, с размаху да по заспанной физиономии. В том, что простыми вопросами сложный ум Тэхёна не озабочен, можно не сомневаться. — Как было у тебя, хён? Твои первые серьёзные отношения? — не разочаровывает он. А Намджун внимательно следит за новой влажной дорожкой, прочертившей его висок. Первые? Намджун потирает лоб, вспоминая. Буйство гормонов в подростковом возрасте обошло его стороной, да и в общем секс никогда не был для него чем-то сверх значимым. Намджун уж точно не из тех, кто меряет свою самооценку количеством любовных похождений. Есть вещи более занятные. Поэтому и первый секс приходится буквально выковыривать откуда-то из памяти. И при этом быть начеку, потому что связь между происходящим и вопросом Тэхёна нелинейна, а пытаться предугадывать его реакцию Намджун давно перестал. — К чему ты спрашиваешь? — тянет время он. — И всё же? — с интересующей темы Тэхёна, конечно, не сдвинуть. Припомнив нужный момент, Намджун формулирует предельно сжато: — Ответственно, неловко и до соплей романтично, — и добавляет осознанно, — с девушкой. Тэхён кивает, будто бы именно это ожидал услышать. Молчит долго, будто пытается переварить простой, по сути, ответ. Намджун хмурится, ещё раз мысленно сопоставляя вопрос, ответ и наэлектризованность Тэхёна. Что он упустил? Разговор слишком короткий, чтобы делать выводы, но Тэхён их очевидно делает. На какой незаданный вопрос Намджун ненароком ответил? Какую догадку подтвердил? Намджун начинает раздражаться, та его часть, которая «не надо припирать меня к стенке», поднимает голову. Если это был вопрос из разряда «мне идёт это платье?», на который правильный ответ «да, я собираюсь на тебе жениться», то они с Тэхёном вроде бы из другой дорамы! Намджун усилием воли давит раздражение в корне, как неуместную и неконструктивную эмоцию. Если он не хочет прямо сейчас потерять и ассистента, и любовника разом, нужно договариваться. Он подходит к Тэхёну чуть ближе, становится так, чтобы не загораживать собой выход. — Тэхён, я бесконечно ценю твой креативный ум и считаю его безумно сексуальным, ты знаешь. Но сейчас ты играешь против нас. Против меня. Я уже в дураках, видишь? — он разводит руками. — Я ничего не понимаю. Ты что-то решаешь сейчас, причём за нас обоих. А так не делается. Я имею право быть в курсе, ведь мы в одной лодке, согласен? Что происходит, Тэтэ? Когда на кон поставлено многое (особенно если Намджун вынужден ставить вслепую), все средства хороши, включая дружеское прозвище Тэхёна, которым Намджун его ни разу не называл. Совесть его не беспокоит. Быть профи — значит быть профи всегда, в любой ситуации. Тэхён же слишком погружён в себя, чтобы заметить, что попался в элементарную ловушку. Он ведётся на манипуляцию и открывается. Делает над собой усилие, мимикрирует, осознанно или нет копирует позу Намджуна. Словно расслаивается и собирается заново: чуть более понятным, синхронизированным. Намджуна на секунду привычно шпарит по нейронам сочетанием восторга и ужаса от чужой многогранности. А потом ещё раз — уже совершенно незнакомым колючим инсайтом, суть которого он не успевает уловить. Однако голос Тэхёна цепляет ускользнувшую мысль, вытаскивая добычу, которая чуть было не ушла на глубину. — Хён, ведь я не про секс спросил. С парнем или с девушкой, с серьёзными намерениями или «так получилось» — по-разному бывает. Люди, знаешь, просто чувствуют себя в отношениях или нет. Я не рискну спрашивать тебя, что между нами. Не хочу. Это и не важно, наверное, на самом-то деле. Но вот я с тобой в отношениях, ты со мной — нет. И я так больше не смогу. Понимаешь? На языке у Намджуна вертится возмущённый упрёк, что его только что исключили из класса людей. Можно ещё съязвить, с чего это Тэхён подался в адепты культуры догадок и домыслов. Да что тот вообще вкладывает в это размытое «чувствование себя в отношениях»? Но Намджун вдруг понимает. Он провожает взглядом ещё пару взмахов слипшихся иголочками ресниц и мечтает провалиться сквозь кафель. Тэхён вдруг решительно приближается к нему на пару шагов, заставляя инстинктивно оглянуться, чтобы убедиться: дверь не заперта. Намджун крепче физически, он не раз укладывал Тэхёна на лопатки. Но под ними тогда была сбитая комом постель, а сражение оказывалось частью прелюдии. На что способен Тэхён, когда ему не до шуток, не хочется проверять на собственной шкуре. Бетонная плита Тэхёнова взгляда припирает Намджуна к стене, и пора бы, чёрт возьми, вспомнить, что вести сложные переговоры — его профессия. За это он получает свои немалые деньги. Проблема в том, что он вдруг действительно отчётливо понимает: это всё не про любые другие отношения, равно как и не про секс. Не про роман с коллегой в антураже полупрозрачных офисных перегородок, под аккомпанемент телефонных переговоров и дружеские подначки команды, единодушно сосватавшей их с Тэхёном друг другу. Тэхён в этой грёбанной ванной, в безликом гостиничном номере — не про это. Сколько раз на стол Намджуна ложились папки таких дел: доведённых до суда невысказанных претензий, в основе которых в абсолютном большинстве случаев — домыслы. Намджун в практике девять лет, но так и не уяснил, почему люди начинают основательно договариваться, лишь обзаведясь адвокатами. Когда неоправдавшиеся ожидания и накопленные обиды уже сделали из них непримиримых врагов. И вот он сам — по уши в том же дерьме. Добро пожаловать в команду. Вместо того, чтобы предаться философским изысканиям или проклинать собственную слепоту, он оттесняет Тэхёна обратно к зеркалу, не встречая сопротивления. Смачивает лежащее на краю тумбочки маленькое полотенце и передаёт тёплый комок Тэхёну. Тот расправляет махровую ткань и наконец-то отпускает Намджуна с прицела своего взгляда, пряча лицо в ладонях. Намджун-лидер отказывается иметь дело с эмоциями, Намджун-любовник хотел бы прижать его к себе, Намджун-хён же лишь мягко давит на плечи, усаживая его на бортик ванны, и садится рядом, плечом к плечу. В команде не раз поражались какой-то нереальной телепатической связи между Намджуном и его ассистентом. Намджун обычно отшучивался, что Тэхён, в отличие от остальных, действительно читал Конституцию, все необходимые кодексы и вдобавок шарит в теории маркетинга. Но сейчас мотивы чужих действий наглядны, как грамотно проведённая линия защиты. Намджун понимает его, и от этого нихрена не легче. Словно подтверждая конспиративную теорию коллег, Тэхён вдруг говорит чётко, как если бы зачитывал протокол: — Моим подзащитным не двигало желание острых ощущений, не подталкивало в спину свойственное его натуре любопытство. То есть не только оно. Тэхён-ши увидел в своём начальнике то, что в том попросту не было заложено природой. Выдав желаемое за действительное, Тэхён-ши стал инициатором этих отношений. И пропал, — Тэхён сделал паузу, затем вздохнул. — Мой подзащитный не имеет претензий к своему начальнику и полностью берёт на себя ответственность за последствия своих действий. Он готов поклясться на Конституции, что не будет преследовать или каким-либо образом мстить. Он даёт слово не разглашать информацию личного характера о Ким Намджуне. И всё же он хотел бы сохранить работу. Знать что-то неприглядное о себе — это одно, слышать же от другого о своём личностном проёбе — совсем другое. А на Намджуне всё ещё нет его пуленепробиваемого представительного костюма. Гостиничный халат ему — несопоставимая замена. Но сейчас время фактов, которые превалируют над эмоциями. И пусть до «берега» уже далеко, а их лодка-ванна дала течь, стороны, наконец, ведут нормальные переговоры. — Мой подзащитный, — отзывается Намджун, — признаёт, что превысил полномочия как начальника, так и хёна. Мой подзащитный по праву гордится своим высоким IQ, а вот данных об уровне его эмоционального интеллекта у нас нет. Возможно, потому, что на этом поприще похвастаться ему будет нечем. Так что в заблуждение Тэхёна-ши он ввёл непреднамеренно. Со своей стороны он полностью согласен разделить меру ответственности с оппонентом. И не примет заявление об увольнении. По рукам? — По рукам, — Тэхён поднимает ладонь, и Намджун отбивает её, скрепляя соглашение. Никто не торопится уйти. Они словно ждут чего-то — что не позволит им выйти из этой ванной просто коллегами. Что, пожалуй, не имеет шансов произойти в обычной реальности. Стороны пришли к соглашению, дело закрыто. Но они продолжают сидеть на неудобном бортике ванны, будто придавленные одной на двоих бетонной плитой. Намджуну снова кажется, что они в лодке посреди большой воды. Не в деревянном корыте из сказок, конечно, нет. У них вполне современная, компактная и прилично стоившая яхта, но мотор заглох, а берега… — Я вижу берег, — говорят одновременно два Тэхёна — нафантазированный и реальный. Сидящий рядом налегает грудью на плечо Намджуна, тыкая пальцем в тёмный проём приоткрытой двери. Его щека так близко. Намджун может быть ему кем угодно — заботливым хёном, терпеливым наставником, классным любовником, вдохновляющим тим-лидером, тайным фанатом — но никак не… Это уже какое-то время назад понял Тэхён. Это только что дошло до Намджуна. — Прости, мне, правда, очень жаль, — только и может сказать он. Слова кажутся плоскими и колкими, выражающими не больше, чем механическое «ваш звонок очень важен для нас». Интересно, тому, кто придумал записать эту фразу, было так же тоскливо оттого, что мысль, изречённая и поставленная на повтор, стала раздражающей ложью? Все знания и практические навыки, вложенные в голову Намджуна тремя высшими образованиями, многочисленными тренингами, книгами, приписанные ролями и масками, а так же составленные в беспроигрышные комбинации им самим, — не могут оформиться во что-то менее безликое. Нельзя дать другому то, чего у тебя нет. Даже если очень захочешь. Тэхён, бурчащий что-то про «спать» и новую жизнь, перешагивает через вытянутые Намджуновы ноги, чтобы выйти из ванной. Намджун останавливает его, крепко берёт за плечи, заглядывая в опущенные к полу глаза. Если есть между ним и Тэхёном та самая грёбаная телепатическая связь, то лучше бы ей сработать прямо сейчас! И, кажется, она срабатывает. Секундное удивление пропадает из покрасневших глаз Тэхёна, сменяясь предельным вниманием. Намджун позволяет дешифровать всё, что сейчас мечется в его глазах, и чувствует себя за тысячу километров от собственной зоны комфорта. Так далеко, как авторам этого термина в кошмарах не снилось. Но это всё, что Намджун сейчас может. Тэхён медлит, вникая в одному ему доступное знание, а потом прижимается губами к губам Намджуна и замирает. Они стоят так множество томительных коротких секунд, в которые Намджун позволяет себе просто быть в этом не-действии и закрыть глаза. Открыв их снова, когда недопоцелуй заканчивается, он видит, как губы Тэхёна опускаются уголками вниз, печальным опрокинутым полумесяцем. Он всё-таки отодвигает Намджуна со своего пути и шагает за приоткрытую дверью. Намджун совершает второй за ночь вояж к мини-бару и много позже, опрокинув в себя приличный объём чего-то горьковато-алкогольного, засыпает на диване.

***

Внешне между ними ничего не меняется. Намджун с удивлением замечает, что остальная команда пропустила их «служебный роман», что приводит в недоумение. То есть все шутки и подначки были просто шутками, этакие inside jokes, сигнализирующие о здоровом климате в коллективе? Ну и ладно. Меньше знают — крепче и здоровее будет их сон. Иногда Намджуну и самому кажется, что всё было то ли сном, то ли правдоподобной такой галлюцинацией. О том, что их с Тэхёном… роман случился с ними по-настоящему, напоминает разве что их достигшая новых пределов телепатическая связь. Их диалоги на собраниях по обсуждению стратегий ведения дел начинают больше походить на чтение по ролям. В связи с чем коллеги начинают всерьёз подозревать их в романе. Почти смешно, на самом деле. Ещё Намджун обнаруживает у себя атипичный тактильный голод. Оборванные на середине движения некрасиво торчат под каждой из его масок. Намджун-хёна так и тянет потрепать Тэхёна по волосам; тим-лидер-Намджун был бы не прочь потолкаться с тем локтями у заевшего секретарского принтера. Намджуну, который привык к привилегиям, откровенно не нравится засыпать дома и одному, особенно по выходным. Однажды он даже гуглит что-то вроде «как понять, что ты в отношениях», но ничего толкового не находит. Как человек, умудрённый девятью годами юридической практики, он знает, что всё проходит. Остаётся ждать, когда и это пройдёт. Сколько там нужно организму, чтобы справиться с несложным сезонным заболеванием, на которое так похожа эта странная ломка? Неделя-две обычно. Пока же он старательно берёт пример с Тэхёна, который не выдаёт себя буквально ничем. Тэхён играет свою новую-старую роль незаменимого ассистента так правдоподобно, что иногда Намджуна подмывает припереть его к стене, прямо в офисе, на глазах у всех сотрудников. Чтобы всего лишь спросить: Как оно? Как ты? Ты ведь всё помнишь? Но маски лидера, хёна, друга и неплохого по сути человека говорят ему молчать, не бередить, не трогать. Тэхён постоянно рядом: пытливый, полный идей, но будто бы чуть повзрослевший, поумеривший пыл. А может быть, Намджуну просто хочется видеть, что не его одного так лихо зацепило. Но Тэхён надёжно упрятан от него за тонкую, прозрачную, пуленепробиваемую стену. Этакий уникальный экспонат, на который теперь можно только смотреть. Намджун ждёт, когда всё вернётся на круги своя. И, пока ждёт, — смотрит.