Run с Бантан

Хосок всегда улыбается. Друзьям, родителям, команде, фанатам, под прицелом камер и без их давления. Готов в любой момент рассмеяться чужой шутке или отколоть свою. Смех живёт в нём априори, течёт по телу вместе с кровью, наверняка даже нейроны в его мозгу смешливо и разноцветно перемигиваются, активируясь в разных зонах. На каком-нибудь современном томографе это было бы отчётливо видно. Юнги не сомневается. Не смешно Хосоку бывает, только когда страшно. Этого тоже много в нём, слишком легко он заваливается из нервного хихиканья в тихую, полуобморочную панику. Любые игры с участием зомби, американских горок или просто резких световых и звуковых эффектов вышибают у него пробки коротким замыканием. Одному только Богу известно, чего стоит Хосоку не удариться в истерику в моменте, взять себя в руки за считанные минуты, пока всё те же вездесущие камеры хищно охотятся на кого-то другого, и какими изощрёнными способами Хосок воскрешает потом свой внутренний свет. Впрочем, нет, Юнги тоже знает. Тонкие, острые, сверкающие иглы защиты Хосока порой не выдерживают и хрустко ломаются под нескончаемым напором критики. Она бьёт по ним всем, конечно, но только Хосок, кажется, так и не научился по-настоящему защищаться. Рассыпаясь на кусочки, он продолжает сиять. Это выглядит мучительно красиво, как агония света. Но Юнги ни на миг не сомневается, что Хосок сможет восстановить себя заново, как живучий природный фрактал. Лицо Хосока, пережившего то ли последствия жестокой качки, то ли отравление, кажется пористо-серым, неестественным. Как и его тело, обычно заряженное каким-то нечеловеческим уровнем энергии, а сейчас безвольное, будто лишённое мышц. Легко понять остальных ребят и съёмочную группу, ретировавшихся подальше под предлогом поджимающего тайминга съёмок. Это бледное подобие не их Хосок. Юнги сидит рядом, напряжённый бездействием. Он упирается согнутым коленом Хосоку в плечо и ждёт, сам себе напоминая мемы с котами, которые тревожно и настырно жмутся к заболевшим хозяевам. Хосок поворачивает голову во сне, и Юнги становится первым, кого и что тот видит, открыв глаза. Слабая улыбка полудохлой рыбкой всплывает на губах Хосока, и Юнги раздражённо дёргает несуществующим хвостом. — Ты можешь не улыбаться хотя бы сейчас, правда. Я смогу это пережить. — Правда? — замедленно удивляется ещё толком не очухавшийся Хосок. — И не оставишь меня, хён? — удивление множится, когда до него доходит суть собственного вопроса. Он шевелится в вялой попытке сесть. Юнги мстительно наблюдает несколько секунд, затем, придерживая, помогает справиться с бутылкой воды и укладывает его обратно головой на сложенную куртку. — Ты идиот, да? — всё же уточняет Юнги. Снова вспоминаются мемы про котов, которые смотрят на своих хозяев, откровенно подозревая их в недалёкости. — Чт?.. А, забей, хён, ладно? — Нет, — отвечает Юнги сразу на оба вопроса. — Правда? — повторяется Хосок, который, кажется, это понимает. — Спи, — Юнги не любит повторяться. Вместо этого он кладёт свою вечно прохладную ладонь на лоб Хосока. Тот в ответ тихо и благодарно стонет, а чуть позже сдвигает чужую руку себе на глаза, закрываясь от солнца. Для Хосока естественно быть ярким, открыто смеющимся и неугомонным. Это не только отведённая роль, но и часть его натуры. Как и всех, порой его не минуют спады, когда по-детски хочется с головой под одеяло — или под чей-то надёжный бок. Бывают моменты, когда безжалостная критика снаружи прорастает безжалостной критикой внутри, от которой хоть из кожи вон лезь — и то не поможет. «Другим отдавая надежду, себе не оставлю её», — написали как-то в комментах под его видео, кажется, это была цитата откуда-то. Порой Хосок готов подписаться, отдавая себя до последней своей солнечной искорки, выгорая дотла, не зная, сможет ли подняться. Чего это стоит ему, знает, наверное, один только Бог. Хотя, если подумать, не только: звонок от близких, поддержка ребят и фанатов буквально возрождают его из пепла, дарят надежду ему самому. Как сейчас, когда прохлада чужой ладони делает тошноту чуть менее невыносимой, пока Хосок, слой за слоем, восстанавливается. Вопреки своей закоренелой неуверенности Хосок уверен, что Юнги способен просидеть вот так рядом, подпирая его плечо коленом, хоть весь день, наплевав на любой поехавший график и сиплым шипением отваживая несогласных. Хосок под его надёжной защитой — он не может сдержать медленно прорастающую изнутри него наружу искреннюю улыбку, — как в тех самых мемах с суровыми, верными котами.