Последние тайны прошлого

— Таким образом, Чанакья признался, что Мура — сестра Васанты, а, значит, моя тётя, — с тяжёлым выдохом закончил свой рассказ Чандрагупта. Они с Дхана Нандом находились в покоях аматьи, куда последний вызвал их, чтобы зачитать очередное послание от Селевка, однако беседа приняла неожиданный оборот, и Чандрагупта поведал всё, что произошло в доме Даймы. Юноша промолчал лишь о признании Чанакьи в греховных чувствах, поскольку подозревал, что Дхана Нанду неприятно будет услышать об этом. Из уважения к бывшему учителю, пусть и предавшему его, ни слова он также не сказал о довольно жестоком наказании ачарьи, которому стал невольным свидетелем. — Самрадж, я прошу разрешить Муре однажды снова переселиться во дворец. Разумеется, если она оставит мысли о мести, — добавил Чандра. — А она никогда их не оставит! — грозно рыкнул Ракшас со своего места, бешено сверкнув глазами. — Кем бы тебе ни приходилась эта безумная, пусть даже родной матерью, я против её возвращения. Мы снова пригреем змею на груди, причём ту же самую. Глупец, ты ещё за Чанакью попроси в надежде, что и он опомнится и начнёт почитать императора! — Советник, я прошу быть сдержаннее и вести себя уважительно по отношению к наследному принцу, — лицо Дхана Нанда нахмурилось. Он всё ещё был недоволен тем, что Ракшас оказывает яростное противодействие любому предложению Чандрагупты, чего бы оно ни касалось. — Когда Мура излечится, вне сомнений, ей будет позволено вернуться. А я попрошу Дайму, чтобы она заставила своего супруга довести лечение до конца. Если Чанакья знает средство, пусть даёт его царице ежедневно до её полного выздоровления. — Хоть для предателя послаблений сделано не будет? — Ракшас смотрел на царя с отчаянием. — Самрадж, умоляю, не совершайте фатальную ошибку, впустив сюда и Чанакью. Вы сами знаете, какие будут последствия! — Знаю, — скрипнув зубами, отозвался Дхана Нанд. — Потому и не впущу. Ему суждено всю жизнь прожить с Даймой. Если же я узнаю, что он причинил ей хоть малейший вред — его смерть неминуема. — Ну, хоть в этом вы согласны со мной, — с облегчением выдохнул министр, потом развернул пергамент, лежавший на столе. — А теперь послание от Селевка, — объявил он с ноткой отвращения в голосе. — Я пропущу бессмысленную ерунду про уверения в дружбе, перейдём к главному. «Наместник Македонии Селевк Никатор предлагает в знак укрепления союза между Таксилой и Магадхой руку своей дочери Елены самраджу Дхана Нанду. Если император Магадхи обратится в ближайшие дни со свадебным предложением, оно будет удовлетворено». — Отказываюсь, — даже не задумавшись, отрезал царь. — Селевк мне не союзник и не друг. Однажды он навсегда покинет Бхарату. Думаю, это случится уже скоро. В одном я согласен с Чанакьей — иноземцам здесь не место. Надо выбрать удачный момент и проводить их вон с почестями. — Величайший! — Ракшас отбросил пергамент, вскакивая с места. — Вы можете планировать нападение на Селевка, однако отказываться от свадебного предложения — это неверное решение, и вы будете о нём крепко сожалеть! Вам нужна супруга и наследник. И если хорошо подумать, на данный момент кто лучше царевны Елены подходит на эту роль? Или вы передумали и желаете породниться с другими царями? — Ни то, ни другое. Кроме того, у меня уже есть наследник, — и Дхана Нанд ласково посмотрел на сидящего рядом Чандрагупту. — Племянники будут оспаривать ваше решение. Пока они молчат, но, я уверен, с годами, набравшись сил, восстанут. Чандрагупта не связан с Нандами. Он стал ювраджем лишь по вашей воле. И если вы желали сделать его своим наследником, не послушав даже моего мнения, тогда вам следовало женить его на принцессе Дурдхаре сразу после того, как выяснилось, что он вам не брат. — Возможно, это ещё не поздно сделать? — задумчиво предположил Дхана Нанд. — Я против! — возмущённо воскликнул Чандрагупта. — И я тоже, — внезапно раздался чистый, звонкий голос от дверей, и все трое, обернувшись, увидели Дурдхару, вошедшую решительным шагом в покои аматьи. — Я отказываюсь выходить замуж за невежу и грубияна, который за столько дней не нашёл времени, чтобы сказать мне хоть одно ласковое слово. Как я ошибалась, думая, будто влюблена! К счастью, моё заблуждение развеялось. Чандра во все глаза смотрел на капризную принцессу, чьи предпочтения менялись так же часто, как погода. — Да, — злорадно сообщила Дурдхара, глядя в упор на Чандру, — мои чувства прошли, и я этому очень рада. Брат, — она обернулась к Дхана Нанду и очаровательно улыбнулась ему, — ты дашь своё благословение на мой брак с главнокомандующим Бхадрасалом? Ракшас, вытаращив глаза от изумления, наблюдал за тем, как Дхана Нанд мягко привлёк к себе сестру, погладив её по волосам. — Конечно, — пообещал он, совершенно не удивившись такому предложению. — Пусть приходит и просит твоей руки. — Он явится завтра в сабху на рассвете. — Договорились. Поцеловав брата в щёку, Дурдхара украдкой показала ошеломлённому Чандрагупте язык и выбежала за дверь так же молниеносно, как и появилась. — Самрадж, — Ракшас только руками развёл, — зачем? Куда разумнее было выдать царевну Дурдхару за Селевка, а взамен взять в супруги принцессу Елену. Простите, но в последнее время вы принимаете не лучшие решения. — Это верное решение, — ничуть не смутился Дхана Нанд. — Однако, — тут он повернулся к Чандрагупте, — есть возможность поговорить с Селевком и убедить его выдать Елену за тебя, ибо твоя главная задача — побеспокоиться о продолжении рода. — Нет, — отчаянно замотал головой Чандра, — никогда! — Тебе нужен сын, который взойдёт на престол. Это разумно, — мягко втолковывал Дхана Нанд. — Нет, Дхана! — краем глаза он заметил, как перекосило от гнева аматью Ракшаса, услышавшего столь фамильярное обращение к царю. — Что я буду делать с этой девушкой без любви? — Можно подумать, хоть один царь женился по любви! — снова разбушевался Ракшас. — Тебя, внука обнищавшего кшатрия, называвшего себя царём киратов, сделали наследником трона Магадхи, а ты пытаешься диктовать свои правила? Простите, самрадж, я не могу терпеть неуважения к вам, от кого бы оно ни исходило, — торопливо добавил он, складывая руки у груди. И добавил, метнув на Чандру убийственный взгляд. — Тебе придётся жениться. Пребывая в ужасе от открывшихся перед ним перспектив, Чандра загнанно глядел на императора. — Хорошо, — сдался Дхана Нанд, — я полностью согласен с Ракшасом: наследник нужен. Теперь, скажи, Чандра, есть ли хоть одна девушка, которая тебе наименее неприятна среди прочих особ женского пола? Чандра задумался. Потом лицо его просияло. — Субхада, моя подруга детства! Ракшас презрительно фыркнул. — Ещё одна шудра во дворце… Проще сходить в лес и собрать сюда всё отребье с окраин, как и хотел Чанакья. Долой царей, пусть толпа правит страной… — Аматья! — вспыхнул Дхана Нанд. — Держите себя в руках. Если вы ещё не забыли, я сам не могу похвастать благородным происхождением. Своими словами вы оскорбляете и меня. — Как можно сравнивать вас и какую-то девчонку? Вы кшатрий по духу, а эти, — он смерил уничтожающим взглядом Чандрагупту, — только опозорят страну. — Я так не думаю, — сухо ответил Дхана Нанд. — Я уверен, Чандрагупта станет достойным правителем, и из Субхады вполне можно будет воспитать царицу. Подруга его детства не может опозорить трон. — Ваш отец не одобрил бы ни одного из решений, принятых вами сегодня, — заметил Ракшас. На лице его было написано нескрываемое страдание. — Я не обязан всю жизнь оглядываться на авторитет отца. — Как пожелаете, — буркнул аматья и прибавил вполголоса. — И зачем было назначать меня первым министром, если моих советов всё равно не слушают? Дхана Нанд, разобрав его последнюю реплику, с улыбкой потрепал Ракшаса по плечу. — Ты мой самый верный друг, Картикея, и ты всегда судишь обо всём непредвзято, но, поверь, Магадха не пострадает от принятых сегодня решений. — Надеюсь, Величайший, — немного смягчившись, Ракшас преданно посмотрел на своего царя, будто невзначай коснувшись в ответ его руки. *** Чандра сам не знал, как ему удалось дотерпеть до сумерек. — О, юврадж! Император вас заждался, — многозначительным тоном произнёс Киран, встречая его у входа в опочивальню. — Я бы сказал: сгорает от нетерпения. Днём охранникам было позволено спать, но ночью они неизменно оказывались на своём посту. Асим улыбнулся и молча поприветствовал Чандру жестом намастэ. «Вот так и начнёшь чувствовать свою греховность прямо с порога, ещё не дойдя до ложа», — смущённо подумал Чандра, входя в покои Дхана Нанда. Там царила темнота, и он, растерявшись, не сразу понял, куда надо идти. Внезапно его схватили в охапку и зажали рот рукой. Он собирался вскрикнуть, но быстро узнал знакомый запах базилика и сандала с ноткой камфары. Тело Дхана Нанда трепетало в предвкушении. — Думал, не дождусь тебя сегодня. Давай прямо здесь, — шепнул он Чандре на ухо, толкая того вперёд и прижимая вплотную к статуе дэви Сарасвати. Чандра помнил, как выглядела при свете дня эта огромная статуя, расположенная рядом с качелями, на которых любила отдыхать со своей вышивкой Дурдхара. Скрестив ноги, золотая богиня играла на изящной вине. Меж её колен имелось достаточно пространства, чтобы… Чандра покраснел, представив, что можно делать, устроившись там. — Ляг лицом вниз, — услышал Чандрагупта за своей спиной. — Но что ты… — начал он. — Доверься мне. Чандра сложил руки перед собой и улёгся, опираясь верхней частью тела о колени статуи, тут же осознав, в какую соблазнительную позу его только что поставили. Его дхоти быстро оказались сброшены на пол, ему оставили лишь пояс и накидку. От ощущения скользящей по коже ткани, от звука возбуждённого дыхания позади себя, Чандра почувствовал, как быстро вспыхнуло желание. — Расставь ноги пошире, иначе мне к тебе не подобраться, — мягко попросил Дхана Нанд, и Чандра охотно выполнил требуемое. Он ничего не мог видеть в кромешной тьме опочивальни, ему оставили только его воображение, и оно разыгралось, ловя каждый шорох. Он услышал, как пальцы царя влажно окунулись в то самое снадобье, и уже не так робко, как в прошлый раз, а весьма решительно и властно дотронулись до его ягодиц. Ощущение растяжения стало сильнее, и он глухо вскрикнул, но его тут же приласкали заботливые руки, обхватив восставший, отяжелевший лингам. — Немного потерпи. Внутри тебя сегодня двое гостей, — шутливо заметил царь. — И ты был так любезен, что впустил их без сопротивления. Они желают доставить тебе наслаждение, но быстрой разрядки не позволят. У меня много планов на нынешнюю ночь. От его слов и от мягких, неторопливых движений внутри Чандра полыхнул мгновенно, как лесной пожар вспыхивает от малейшей искры. — Прошу, Дхана… Дай мне всего себя! — вырвалось у него. — Слишком рано, — пальцы немного ускорили свой темп, и Чандра начал слабо постанывать, невольно подаваясь навстречу ласкающей его руке. — Вот так мне уже нравится больше, — тихо засмеялся Дхана Нанд. — Но ещё не время… Погоди. Я знаю, твоё тело способно на большее. Неожиданно он убрал руку, и Чандра невнятно возмутился и жалобно пробормотал что-то, ощутив внезапную пустоту. — Будь терпеливым. Я попробую нечто, о чём мне лишь говорили… Но мне так хочется совершить это с тобой! Судя по раздавшемуся характерному шороху, царь опустился на колени за его спиной. Следующим, что ощутил Чандра, было горячее, сбившееся дыхание, а потом его ягодиц коснулся влажный язык. Внутреннюю часть бёдер покусывали и вылизывали, а потом умащённое снадобьем тело впустило нового гостя. И гость этот был умел, нежен и, казалось, не испытывал ни малейшего смущения или неудобства от происходящего. — О Махадэв, — от одной мысли о том, где сейчас находится язык царя, Чандра стонал, кусая губы, вжимаясь всё теснее в золотые колени богини, слёзы сами собой бежали по его лицу, — Дхана, это так хорошо… Это… божественно… Я хочу, чтобы это продолжалось всегда, чтобы не заканчивалось… Он хотел коснуться себя сам, но царь быстро поймал его за руку, поднимаясь с пола. — Опять рано, — сказал он. — Не расстраивай мои планы на эту ночь. Вспыхнула одна из лампад, и Чандра увидел прямо перед своим лицом те самые лингамы, предназначенные не для поклонения. — Какой выберешь? Советую взять агатовый с золотыми насечками. Я приласкал тебя очень хорошо. Твоё тело сейчас послушно и податливо, оно примет в себя то, что доставит тебе куда большее наслаждение, чем моя рука или язык. — Но я хочу только тебя, — умоляюще промолвил Чандра, приподняв голову. — Если выдержишь агат, сандал и оникс, тогда следующим буду я. — Хорошо, сделай это, — потребовал Чандра, не имея сил терпеть. — Давай. Агатовый лингам скользнул внутрь, проникая намного глубже, чем пальцы, и цепляя крохотными насечками ту самую точку внутри, о существовании которой юноша узнал в прошлый раз. Несколько быстрых, глубоких движений — и пламя лампады, казалось, превратилось в костёр, колени богини ожили, став мягкими, а Чандра громко закричал, обильно изливаясь. — Обманщик, — с тихой обидой заговорил он, отдышавшись, пока Дхана Нанд с улыбкой вытирал его живот, перевернув на спину и уложив на ковёр у подножия статуи. — Ты снова дал мне всё, не позволив себе ничего. Почему? Царь уселся на пол и усадил Чандрагупту к себе на колени. — Хочу сам понять, насколько опасны наши с тобой любовные игры. Асим и Киран сказали, что если мы будем чередовать проникновения, если каждый будет словно Ардханаришвар — не женщина и не мужчина — тогда наши тела не ослабеют. Но кто знает? Я всё ещё боюсь последствий. Позволь понять, какой урон в действительности способна нанести обратная кундалини, если она существует. — Ни одному из нас не будет нанесено вреда! — Чандра поймал его руку и поднёс к губам, нежно целуя. — Ты напрасно беспокоишься. — Но я хочу узнать, станет ли моё тело слабее, если ты на протяжении нескольких недель будешь владеть мною. Я же за эти дни не спеша подготовлю тебя вот этими изящными… предметами. Сегодня ты испытал на себе лишь один из самых небольших! Я хочу добиться того, чтобы ты принял меня без боли и страданий, только с чистым наслаждением, Чандра. А для этого тебе придётся научиться постепенно принимать каждый из семи, ибо мой природный… сам видишь, каков. — В соревновании между нами, случись такое, ты бы выиграл, — с неожиданной завистью, заставившей Дхана Нанда рассмеяться, вымолвил Чандра. — Хотя… Он ведь отчасти мой! Я же попросил его в дар в ту ночь, когда ты вытащил меня из ашрама «любезного ачарьи», и ты согласился. — Правильно мыслишь, — весело отозвался царь. — Этот третий гость, жаждущий заставить нас обоих докричаться до обители Чандрадэва, однажды станет в полной мере твоим. Потерпи. Разве не хорошо тебе было сегодня? — Очень, — выдохнул Чандра, ложась щекой на грудь Дхана Нанда. — То-то же. Внезапно бедро юноши нащупало заветную крепость, о покорении которой он сегодня ещё не побеспокоился. — Прости, я думал… — Я не успел. Без лишних слов Чандра сполз вниз, слизывая языком стекающую солоноватую каплю. — Как ты хочешь, чтобы я это сделал? — Взяв меня как можно глубже, преврати своими ласками в благодатный дождь, извергшийся из тучи, или в стрелу, поразившую цель, — весьма красочно расписал свои желания царь, — и не выпускай на свободу до самого финала. Чандра кивнул. — Я сделаю это, Дхана, — его губы обхватили источник сладостной влаги, вбирая его до основания. Он чувствовал, как с непривычки напрягается гортань, как слёзы готовы брызнуть из глаз, а дыхание прерывается, но желание доставить радость любимому было сильнее. «Каждая твоя часть дорога мне, — думал он, ощущая, как сердце заполняется теплом и счастьем, — я готов делать что угодно, лишь бы снова видеть, как твои глаза, где сплавились вместе серебро и изумруды, туманятся от неутолённого желания, загораются страстью и отражают незримые небеса в миг экстаза. Я хочу снова чувствовать твой запах и вкус, быть источником твоей радости и отдавать тебе свою нежность. Ты — мой, Дхана. Навсегда». — Чандра, — услышал он задыхающийся от блаженства, испуганный голос над собой. Дхана Нанд приподнялся и обхватил его голову обеими руками, стараясь отстранить от себя, — Чандра, ты не должен… Мои слова были не всерьёз… Остановись… Отпусти! Мне будет достаточно твоей руки. Разве можно остановиться? Нет, не теперь. Тело содрогнулось в спазме высочайшего удовольствия. То, как царь смотрел на него, повторяя его имя, как исступлённо, с благодарностью гладил его волосы и глубоко, жадно целовал потом, словно стремясь стереть с любимых губ все следы своей несдержанности, Чандра запомнил на всю жизнь. Это была лишь одна из многих ночей, проведённых ими вместе. Однако лишь тогда Чандра услышал от Дхана Нанда слова, на долгие годы запечатлевшиеся в его душе: — Мне безразлично мнение других. Даже если я буду стоять у позорного столба, презираемый всеми — братьями, Дурдхарой, Даймой, аматьей, своим народом, родителями, глядящими с небес — я не откажусь от тебя. Даже если ты предашь меня, возьмёшь меч и придёшь убивать, ни от тебя, ни от того, что связало нас, я не отрекусь. В груди стало тесно. Чандра не понимал, откуда берутся слёзы, почему он плачет в такой сладкий миг. Наверное, всё дело было в том, что он отлично понимал, как близок к истине его любимый. Ведь он почти предал, едва не уничтожив безрассудно того, кто стал для него теперь самым дорогим на свете. Хуже того, казалось, что где-то в далёком мире всё случилось именно так. Перед внутренним взором мелькнуло видение бедной хижины, где оба они — один, умирая от яда, второй, истекая кровью — стремились то ли спасти, то ли уничтожить друг друга, не понимая, чего в сердцах больше: ненависти или любви. Видение пропало, унося с собой горечь и страх от увиденного. — Не говори такое никогда! — Чандра крепко вжался лицом в его грудь, слыша, как бьётся сердце царя. — Пригвозди меня к позорному столбу, если однажды я обезумею настолько, чтобы предать. Порази меня насмерть! Я всегда буду рядом — и в мирной жизни, и на войне. Везде — только с тобой. И если мне не удастся принять славную смерть на поле битвы, если вдруг останусь один, без тебя, тогда я уйду в лес совершать аскезы и присоединюсь к тебе очень скоро. Ты недолго будешь скучать в Дэвалоке, Дхана… Они перебрались на ложе. Чандрагупта долго слушал ровное, глубокое дыхание засыпающего царя, а потом его потрепали по волосам так мягко и нежно, что он опять едва не позволил себе постыдные слёзы. — Нет, Чандра, когда я уйду — ты живи, — только и услышал он над собой, — просто живи… А я дождусь тебя — в Дэвалоке или в Патале — куда бы ни забросила меня судьба. *** Ночь сомкнула свои объятия над Паталипутрой. Где-то среди прочих, похожих, как близнецы, миров, рождался новый непривычный мир, где восхождение на трон победоносного императора Чандрагупты Маурьи не окрасилось в багряные цвета крови и не оставило на страницах истории вкуса предательства. 28.03.2019г.