His Dance with Dragons

— Как Ваше самочувствие, принцесса? — Надеюсь, что не хуже Вашего, Дунадан. Ведь так Вас зовут, как оказалось? Я слышала, Гимли обращался так к Вам. — Одно из моих имен. Это правда. — Говорите так, словно у Вас их сотни. — Чуть меньше десятка. — Вот как! И каждое из них что-то значит, я полагаю? — Каждое, — всегда уверенный голос с каплей, с довольно большой такой каплей высокомерия. — Дунадан в переводе с эльфийского — «человек с запада», потомок нуменорцев. — Спасибо, Леголас. Арагорн уже слишком сильно привык к тому, что его старый друг оканчивает за него фразы, а иногда и слова не дает ему сказать, чтобы выразить свою мысль. Не всегда в нужное время, следует отметить, но все же Странник слишком уж привык, чтобы негодовать. — А что означает Ваше имя, аранен? — в своей обычной манере ведения разговоров спросила Дейенерис, без теплоты и каких-либо изменений в голосе, словом, без всего, чего от нее ожидал будущий муж. — Значит… — начал уж принц, но его «любезно» прервал Арагорн. Во имя дружеской мести и возобновления справедливости. — Значит оно «зелёные листья» на языке лесных эльфов, — подхватил, улыбаясь, Странник. — Как хорошо, что я просто Перегрин Тук. Пиппин и всё. Без сотни прозвищ и без сотни значений, — вмешался юный хоббит по своей традиции. В руке у него было немного сухих дров и он с облегчением кинул их на землю, словно груз действительно был тяжелым. — Зачем же дрова, мистер Перегрин? — вопросительно посмотрел на него Арагорн, пуская кольца дыма куда-то ввысь. Ответ Странника выбил веселого до сей минуты хоббита из колеи. Он хотел было что-то сказать. Что-то крикнуть. Уже открыл рот… Но укоризненный взгляд Мерри заставил его остепениться. Все же вопрос был слишком болезненным для хоббита, чтобы оставлять его при себе. — Завтрак? — с надеждой в голосе поинтересовался он. — Мы в пути, а не в процессе подготовки к великому пиршеству, — строгий ответ Арагорна был похож на голос отца-наставника, который учит чему-то нерадивого сына, — у Перегрина Тука из Шира еще будет возможность показать свои кулинарные таланты. Но не здесь и не сейчас. Так несколько членов Братства вели дружеский разговор, пока остальные их товарищи по второму кругу осматривали окрестности. Что-то тревожило их души. Незримое зло сеяло сомнение и страх среди путников. И каждый чувствовал это. Арагорн понимал, что Леголас с его эльфийским чутьем понимает это больше других и чувствует это намного глубже. Но, на его удивление, эльфийский аранен не пошел осматривать местность вместе с товарищами, а остался вместе с ним, Арагорном, Пиппином, Мерри и принцессой на месте их ночного привала. — Ничего нет, — оповестил бравый гондорец. — Ничего. За все то время, что мы оглядывали озеро и пещеры, я не встретил ни одного животного. — Я не слышу пения птиц, — дополнил Леголас. — Это нехороший, очень нехороший знак, — вскрикнул, запыхавшийся от быстрой ходьбы Гимли, приближаясь к месту, где еще вчера так приятно горел костер. Гном начал хаотично осматриваться вокруг себя. — Где Ваш дракон, миледи? — спросил гном немного покраснев. — Дракон не мой. Он мне не принадлежит. А Вы что, мой друг, соскучились? — Нет, принцесса. Нет, — улыбаясь отвечал Гимли, — мне просто комфортно, когда он здесь, перед моими глазами. Знаете, у нас, у гномов, очень… особые отношения с драконами. — Не волнуйтесь, скорее всего он где-то завтракает. — Где-то чем-то лакомиться. Хорошо, что не нами… хорошо, что не нами, — пробормотал еле слышно себе под нос немного испуганный Гимли. Арагорн быстро собрал всех в путь, и за считанные минуты Братство уже отправлялось к берегам Андуина. Как и обещала Владычица Галадриэль, за одним из холмов их ожидали три эльфийские лодки. Боромир взял на себя ответственность за двоих из хоббитов, Мерри и Пиппина, и попробовал роль гребца. Арагорн спускался по величественных водах древней реки в лодке вместе с Фродо и Сэмом. Дейенерис же стала спутницей эльфийского принца и гнома, дружба которых еще только зарождалась, а потому разговоры их были наполнены спорами из-за малейших глупостей. Перед товарищами возникали виды на прекрасные берега, тонущие в зелени. Древние, окутанные временем, статуи правителей, имена которых забыты, а о былом величии говорят лишь эти одинокие постаменты. Пару часов путешествия по реке открыли великолепный пейзаж лилового неба, в котором можно было узреть все цвета радуги. Нежный шум воды ласкал ухо и успокаивал. На миг идиллию тишины и гармонии нарушил рев приближающегося дракона. Взмахи его крыльев были слышны еще до того, как сам их божественный владелец появился на горизонте. Дейенерис устремила взгляд на любимого друга и лицо ее просияло, стало более уверенным и строгим, теряя черты детской любопытства и какого-то необъяснимого страха. Она немного привстала в лодке и хотела что-то закричать ему, но слова, казалось, застыли на губах. Столь величественным и прекрасным он ей казался в лучах тающего солнца. Принцесса хотела закричать его имя, да. Но в тот миг Бурерожденной казалось греховным осквернять небесное создание столь недостойным его именем, столь приземленным. Дейенерис считала, что не существует имени, которое было бы подобающим ему, что нету достойного правителя, который бы смог повелевать им. Дракон парил над лодками Братства и, пролетев вперед, почти окунувшись в серебре холодного Андуина, чиркнул крыльями воду. Так плавно, будто играя с рекой, танцуя с ней. Дрогон снова поднялся над водами и его силуэт стал еле виден на фоне тускнеющего неба. Дейенерис продолжила смотреть на дракона, как это делал и Фродо, она не отводила взгляд от той точки в небе, то приближающейся, то отдаляющейся, до самого прибытия Братства к Рэросу. За всем этим Дени не обращала внимания на те взгляды, которыми ее одарил эльфийский принц на протяжении всего их путешествия. То грустные и тоскливые, то полны надежды и теплоты. И те, и те остались незамеченными на большое удивление принца. Стоит ли говорить, что, после проведенной вместе ночи, он ожидал чего-то... ожидал чего-то. Проявления каких-то чувств. Его неудовлетворение поведением принцессы исчезало каждый раз, когда их взгляды пересекались. Этот теплый лиловый оттенок заставлял его забыть о всем на свете, кроме чувств стремительно развивающихся в его сердце. Дейенерис же решила для себя, что их ответственная миссия — не место для любовных воздыханий и выяснения отношений. Решила, как говорится, подумать об этом завтра. Сейчас ее сердце переполняла тревога за Дрогона. Принцесса не лукавила, когда утверждала, что дракон ей не принадлежит и волен делать то, что ему хочется. Но та душевная близость, которая была у нее со своим дивным другом на землях Драконьего Камня, казалось, куда-то испарялась. Она вспоминала, как часами парила с Дрогоном в небесных просторах, как защищала вместе с ним родные границы. Не так уж давно они были одним целым, а сейчас Дени чувствовала, что ее друг отдаляется, потому она и в душе, и в памяти пыталась отыскать этому объяснение. Обряд, совершенный Лесной Владычицей? Связь с эльфийским принцем? Ее решение рискнуть жизнью дракона ради спасения земель чужестранцев? Среди всех вариантов, перебираемых в голове Дени, не нашлось того, самого прозаичного и материального, а потому, — правильного. Ноша, висевшая на шее хранителя, сводила с ума не только его самого и членов Братства. Желание, тайное и мерзкое, овладеть Прелестью ощущал каждый из спутников, но никто не чувствовал это так сильно, как Дрогон. Драконы с незапамятных времен были влюблены в золото. Драгоценные камни, серебро, мифрил и золото. Золото. Дрогон ощущал власть Кольца над своей волей, слышал в себе голос Темного Властелина, взывающий завладеть символом Всевластия. И боялся этого. Он любил свою королеву, был предан ей слишком сильно, чтобы не быть рядом с ней и не оберегать ее. Дракон был не в праве оставить свою владычицу, но с каждой минутой, проведенной рядом с ношей Фродо, он терял кусочек здравого смысла, ибо Единое Кольцо могло помутнить разум сильнейших из существ. Дрогон решил держаться на расстоянии от Братства и тем самым сдерживать себя от искушения. По этой причине в эту роковую для товарищей ночь защитника не было рядом. — Вы избегаете меня? — при первой же возможности поинтересовался Леголас. — Вовсе нет, — ответила Дени, явно его избегая. Девушка старалась быть полезной и с первыми шагами на суше заходилась искать дрова, что, к счастью, было идеальным вариантом, как увильнуть от разговора с араненом. — Мне кажется, Ваш друг меня ненавидит, — попытался перевести тему принц и зашагал вслед за девушкой. — Когда мы… когда мы вернулись, я попытался уснуть на часок. Но его взгляд. Вернее его глаз. Один. Чуть приоткрытый... смотрел на меня с такой укоризной и злобой… Словом, уснуть было тяжело. — Раз Вы сейчас здесь, а не в его желудке, значит, повода для волнения нет. Дени шутливо посмотрела на своего будущего избранника и улыбнулась. Он выглядел озадаченным и взволнованным. Будто бы его вырвали из вековечной гармонии и спокойствия. А так оно и было. Дейенерис не заметила как все куда-то разбрелись и возле лодок осталась лишь она и Гимли. Некоторые события, которые произошли с Братством в ту ночь, так и остались для нее тайной. Девушка осталась сидеть на берегу, погруженная глубоко в свои мысли о доме, о матери и Дрогоне. Местность казалась такой спокойной, такой тихой, что ничего не предвещало беды. Казалось, даже непрерывная болтовня гнома не властна нарушить ее гармонию. Послышался крик. Резкий и неожиданный он вырвал Дени из паутины раздумий. Гном затих. — Что это было? Кто это был? — инстинктивно тихо спросила Дейенерис. — Не могу знать. Но сейчас выясню. Если причиной этому какой-то несносный Перегрин Тук, то пусть бережется же моего гнева, принцесса! — Это было похоже на крик Фродо. Я пойду с Вами, дорогой гном. — Вам безопаснее остаться здесь, на берегу. Гимли указал взглядом на лодки, как на орудие побега, и слова были излишни. — Такое предчувствие, что помощь Вашего чудесного дракона будет как никак кстати. — Если бы я знала, где он… — последовавший ответ был столь тихим, что расслышать его было невозможно, во всяком случае, невозможно для гнома. Дейенерис верила, что и без помощи Дрогона она сможет постоять за себя и защититься по необходимости. Между тем, гном был прав, очень плохое предчувствие. Принцесса достала кинжалы из ножен и стала спиной к реке, будучи готовой к нападению со стороны Амон Хэна. И долго ждать не пришлось. Сначала были крики. Пронзительные, звериные крики, которые Дени уже приходилось слышать. Они напоминали какое-то неведомое девушке наречие, темное наречие. Только от этого кровь стыла в жилах. Принцесса держалась с присущей ей гордостью. Сжав кинжалы в обеих руках, она была готова к бою. Откуда-то донеслись пронзительные крики Пиппина и Мерри, девушка поспешила на помощь хоббитам, но путь ее перекрыли несколько боевых урук-хаев. Отмеченные белой дланью Белого Колдуна, они представляли собой чистое зло, тупое и беспощадное. И их количество неумолимо увеличивалось. Бурерожденная вонзила кинжал в шею первого нападавшего, но, несмотря на кровь, которая заливала его тело, больше ничего не выдавало в противнике поражения. Кинжал принцессы представлял собой угрозу не больше, чем заноза. Второй кинжал вонзился в голову урук-хаю Сарумана и сразил его. — Женщина! Убейте ее! Убейте ее! Нужны только хоббиты! — раздался где-то в лесной глуши голос, по всей видимости, командира отряда. После приказа монстры начали наступать еще яростнее. Дейенерис смогла бы справиться с ними, если бы те подступали по одному, но ее навыки воина были не столь хороши, чтобы расправиться с десятком урук-хаев. Сильнее и ловчее орков Мордора они мастерски управлялись с оружием. Дени удалось пронзить еще одного вражеского воина оружием его павшего собрата перед тем как по ее шее пришелся удар рукоятки урук-хайского меча. Но Драконья королева не упала и не утратила свой боевой дух. На ее бледных губах выступила кровь, но Бурерожденная продолжила сражаться. — ДРОГОН! ДРОГОООН! — взвыла она, обращая лицо к небу. Но ее мольба осталась неуслышанной. Она ощутила, как один из нападавших замахнулся на нее своим подобием меча, но, на ее удивление, рука его не успела нанести удар, будучи пораженной эльфийской стрелой. Леголас разделался с помощью стрел еще с двумя чудищами, а когда они кинулись на него с еще большей яростью и злобой, пустил в дело кинжалы. Аранен искусно владел тактикой ближнего боя благодаря своей ловкости и быстроте, что стало очень кстати в этот тяжелый момент. Дейенерис тем временем пыталась расправиться с одним особо живучим орком. В нем она оставила оба свои кинжалы, но тот никак не хотел умирать. Принцесса снова подняла оружие павшего врага и попыталась отрубить урук-хаю голову, но тот не собирался уступать победу и испускать последний вздох. Вопреки его желаниям, Дени все же удалось снести его голову со второго удара. Этот выпад, казалось, был выше ее собственных сил, и девушка повалилась наземь. Битва была в разгаре, когда раздался звук орочьего рога, и силы врага начали отступать в лес. Их призвали. — Тебя ранили?! По первой возможности Леголас подлетел к лежащей на земле Дени. Убирая непослушные кудри, он поспешил обследовать ее тело на наличность ран, но ничего не обнаружил. — Нет. Все в порядке, — ее губы еле шевелились. — Хватит облапывать меня. Даже из самых благородных побуждений. Это очень быстрый путь к тому, чтобы стать ужином. Девушка одарила принца нежнейшей улыбкой и сжала его руку в своей. — У тебя кровь. Она провела кончиками пальцев по лицу принца. — Это не моя. Меня не коснулось оружие врага. А меж тем кровь действительно была. Его кровь. Глаза его потемнели и из их уголков выступала алая кровь. Спустя одно лишь мгновение она уже заливала его точеное лицо. Лежа на поле брани, держа его руку в своей, Бурерожденная вспомнила о предупреждении Лесной Владычицы. Смерть суждена тому, кого ты полюбишь.