His Dance with Dragons

— Не прикасайся ко мне! — Но ведь Вы… ты сама. — Сама что? — Сама поцеловала меня. — Это дает тебе право прикасаться ко мне? — Да. То есть… нет. Я не понимаю тебя! И не понимаю, чего ты от меня хочешь. — Мне было жаль тебя. Перепады ее настроения начинают выводить меня из себя. Чего давно не было. Не только ведь перепады настроения. Чудные изменения в мыслях и действиях тоже, противоречащие. Такой своенравной девушки я не встречал с тех пор, как попрощался с Тауриэль. Каждый раз, когда я вспоминаю наше с ней прощание, — чувствую, как дрожь пронизывает тело. Самая прекрасная любовь та, которая смешанная с дружбой. Эльфы могут любить лишь раз. Зная, что все мои чувства унесла с собой рыжеволосая эльфийка, что я никогда не смогу подарить будущей жене свое сердце, все же чувствую что-то к ней, к Дейенерис. Да, а ведь есть девушки такого кроя, к которым просто не можешь ничего не чувствовать. Не важно, любовь ли это, дружба… или же… восхищение? Поймав себя за разглядыванием ее светлых локонов, я теряюсь в своих же мыслях. Привыкнув делать все логично и последовательно, как-то странно ловить себя же за такими делами. Боялся, что получу в жёны послушную овечку, исполняющую приказы. Побыв же немного с Дени, начинаю сомневаться в своих же желаниях. Любить такую девушку было бы сложно. Спасает тебя, а потом говорит, что никогда не сможет полюбить. Целует и отталкивает из-за легкого прикосновения к руке. Так эгоистичен. Сейчас во мне должно быть больше скорби по утерянному другу, а не раздумий о ней. Хотя у меня есть предчувствие, что Гэндальф не ушёл от нас навсегда. И даже зная правду, меня не покидает чувство его присутствия здесь, среди членов Братства. Или я выгораживаю себя и свои мысли? Нет. Все же некоторые истории не могут заканчиваться так. Истории некоторых людей. Только не так. С тех пор, как мы выдвинулись из Лориэна, не перестаю чувствовать какую-то тревогу. Не только в себе, но и изнутри Братства. Если парящий в небе дракон не придает уверенности путникам и не создает чувство безопасности, то дела плохи. Не видел ее вблизи с того ночного разговора. Словно боится меня, словно я ее обидел. Но ведь не я поцеловал ее первым. Ломая себя изнутри, сдерживая желание. Дейенерис. Еще совсем девочка. Слишком мало она видела зим. Подобна чистому роднику. Меня ужасает, что ее может кто-то очернить. Даже если этим «кто-то» окажусь я сам. Такая девственная и нежная. Такие тонкие черты. Такие глубокие глаза. Обо всем этом забываешь, когда видишь ее на Дрогоне. Где и девается та нежность. Холодна и прекрасна. Лицо женщины, которая когда-то поведет за собой тысячи воинов. Лицо женщины, перед которой я склонил бы колено. Она говорила с Арагорном несколько раз. Спрашивала об Арвен? Слышал краем уха. Говорила с Гимли. Точнее, это он говорил с ней о какой-то гномьей скучной чепухе или еще о чем-то. Да. Те редкие случаи, когда ей, видимо, надоедало летать. И с Боромиром тоже. Не слушал их разговоры, показывая, что есть дела куда важнее. Хоббиты смотрят на нее, на эту принцессу, словно на богиню. Я не смотрю так. Стараюсь вообще не смотреть, если быть честным. Но не могу не думать. — Когда-то драконы сжигали целые села на Драконьем Камне и с удовольствием лакомились человеческой плотью, пока мой великий предок, Висенья Таргариен, не покорила их. — Покорила… это значит: убила? — с любопытством переспросил Пиппин, который как всегда все понимал не так, как нужно. — Великие воины не убивают драконов, они летают на них, — сделала замечание Дейенерис, — раньше у каждого правителя на Драконьем Камне был дракон. — Но в один момент драконы что, закончились? — шутливо подмигнул Гимли. — Настоящие правители закончились, владыка гномов. Обмелели. Хорошо, что не обмелел род драконов. Сказав эти слова, она так любовно посмотрела на Дрогона, который то ли спал, то ли не спал недалеко от разведенного костра. Принцесса одаряла своего любимца такими взглядами, которыми мать одаряет ребенка. Словно она была очень бедна, а пред ней лежал ее последний достаток. Нет, эта девушка не сможет любить кого-то так же сильно, как его. Дракон встряхивает головой и… ухмыляется? Нет, это однозначно была ухмылка. Он может читать мысли? Определенно. Какой же он прекрасный. Трандуил когда-то желал, так страстно желал владеть одним из них. Он бы отображал его величие и тешил эго. Отец даже пытался. Мераксес. Так звали дракона. Но его страх за собственную жизнь помешал даже попробовать оседлать величественное создание. У Таргариенов же, мне так кажется, нет ни капли рассудительности. Не буду говорить об инстинкте самосохранения. Я слишком долго смотрю на нее. И она замечает, пытается скрыть смущение. Но тщетно. Все смотрят на нее, на то, как ее лицо предательски краснеет. А потом переводят взгляд на меня. Неловкий момент. Мы похожи на любовников, секрет отношений которых только что раскрыли. Но ведь между нами ничего нет, не считая того, что мы помолвлены. — Мне нужен корень девясила, — очень невнятно прокричала, буквально таки прокричала, принцесса, — а вам нужно отдохнуть. — Вы правы, принцесса, несколько часов сна и несколько часов в лодках — и мы будем у Амон Хена, — поддержал принцессу вечно ничего не понимающий Гимли и пошел искать место для своего ночного привала. Она ушла куда-то вперед по тропе, теряясь в густом тумане. Так сыро. Я так и остался стоять там. Чьи-то шаги за спиной. Рука на плече. — Ваша принцесса, друг мой, пошла искать корень растения, которое вряд ли растёт в этой местности. Свойства которого, к слову, тоже сомнительны.По тропе, которую она, очень мягко говоря, плохо знает. Арагорн. Очень тихо. На этом спасибо. — Почему же ты не предупредил ее? И почему принцесса «моя»? Я полагал, что она всеобщее достояние. — Подумай об этом, пока будешь ее искать. Похлопал меня по плечу, словно мальчишку. Хотя я старше его на столетия. Поспешно удаляюсь вслед за этой импульсивной девушкой. Бегаю, словно дворовая собака. И уже не впервые. Не могу сказать, что мне это нравится. Все же ищу. Вижу подол ее серой накидки. Виднеется из-за дерева. Не буду пугать дитя. Хотя так хочется. А ведь действительно? Зачем отказывать себе в маленьких и столь редких удовольствиях жизни? — КАК УСПЕХИ, ПРИНЦЕССА? — заорал так громко, что сам чуть не испугался. Это ладно. Видеть ее красное от испуга лицо и трепещущие губы — бесценно. Хотел обнять. Стало как-то жалко. Словно обидел ребенка. Но засмеялся. И она тоже. Лежит на земле. Наверное, упала, когда я испугал ее. В руках кинжал. Возле какие-то корни. То есть, это был не повод удрать от той неловкости, которую создавал мой слишком продолжительный взгляд. Ее смех такой чистый и улыбка. Такая искренняя. Протягиваю ей руку, помогая встать. Чувствую холод ее тела. — Был бы я орком, Вы уже бы пировали с предками. Не первый раз уже, кажется, говорю это замечание. У меня же даже факел в руках был. Как можно не заметить? — На Вашем месте, я бы потушила его и не орала бы на весь лес. Привлекаете слишком много внимания. — В таком густом тумане иначе я не нашёл бы Вас. — А зачем меня искать? И вот всегда она что-то спрашивает. И как бы на это ответить, чтобы не обидеть. — Что это Вы откопали? — деликатно перевожу тему и указываю на маленькие корешки, лежащие у ее ног. Присев и рассмотрев растение, понимаю, что не зря пошёл за ней. — Вы знаете, что это? — Корень девясила, — не очень уверенно отвечает. — Это корень белладонны. Как вы могли их спутать, они совсем не похожи? Быстрее убьет себя, чем признает, что чего-то не знает. — Это растение вызывает полную потерю ориентации, судороги и смерть, — добиваю ее самоуверенность всезнайки. — Спасибо. Вы мне жизнь спасли, — глазами добавляет «теперь мы в расчете», — у меня сильная головная боль. Полагаю, это из-за сильного ветра. — Вы были правы. Корень девясила действительно утоляет головную боль, но он не растет в такой местности. Можем поискать листья душицы, уж она то должна здесь быть. На мое удивление соглашается. Предлагаю взять меня за руку. Снова соглашается. Шок от испуга? — У Вас просто очень тихая поступь, принц. — Оправдания. Снова вижу ее улыбку. Деревья. Поникшие кусты. Все окутано этим несносным туманом. Он повсюду. Сложная задача найти что-то в таких условиях. Снова деревья. Усохшие ветви. Несколько небольших пещер, по всей видимости, пустых. Возле входа в одну из них замечаю нужное целебное растение. Неохотно отпускаю руку девушки. Все еще холодную. Наклоняюсь и кинжалом срезаю листья. Молчала всю дорогу. Поднявшись, вижу, как она опирается на камень, втянутый чей-то рукой во входную часть пещеры. — Сейчас отсюда вылезет гоблин и съест Вас, — смеется и смотрит усталыми глазами. — Почему это именно меня? — Первыми — самых противных. — Тогда точно Вас первой, — подхожу ближе, — но, я думаю, я могу защитить Вас. — Я думаю, я могу защитить себя, — любимый язвительный тон. Расстояние становится неприлично близким. Снова. Как тогда. И я останавливаюсь. Не желая повторения ситуации. Принцесса молчит. Просто стоит, все так же прислонившись к стене. Не сделав ни малейшего движения. И только сбившееся дыхание предательски выдает ее смущение. Беру небольшой кусок растения и прошу открыть рот. Стараюсь дать «лекарство», не прикоснувшись к ее губам. Как бы не хотелось. — Оно горькое. И очень, — предупреждаю. Не отдаляюсь. Не отрываюсь от ее глаз. Настолько глубокий взгляд смотрит на самое дно твоей души. О чем она думает? — Разве ты не хочешь? — снова резкий переход на «ты». — Я не смогла тогда удержаться. — Ты любишь меня, Дени? — Нет. И никогда… — Тогда зачем? — обрываю знакомую уже фразу. — Разве ты сам не хочешь? — Я не прикоснусь к тебе, пока ты сама этого не попросишь. — Никогда не попрошу. Подступаю еще ближе. Так что ощущаю ее жаркое дыхание на своей шее. Ставлю руки на камень, перекрывая ей любые виды отступления. Девушка снова заливается краской, я могу услышать биение ее сердца. И она это понимает. Ей неуютно. Так близко. Перевожу взгляд с ее губ на глаза, и снова, и снова. Взгляд блуждает по локонах ее вьющихся серебристых волос. — Обещаешь не прикасаться ко мне, пока не попрошу? — Обещаю… Скидывает накидку. Вместе за ней наземь летит подобие корсета. Смотрит так, словно вызывает на бой. Теперь уже неуютно мне. Минуту спустя, вижу ее перед собой совсем нагой. В отблесках угасающего факела. Желал ли я чего-то сильнее, чем желаю сейчас прикоснуться к ее телу? Это не могло длиться слишком долго. С последней искрой я целую ее. Страстно. Вдавливая в стену. Полная противоположность первому поцелую. — Лжец. Ты обе… Неоконченная фраза растворяется в новом поцелуе и она отвечает так же страстно. Холодные руки, срывающие с меня одежду. Нежность и страсть. Целую ее белую шею. Сжимаю холодные руки. Целую нежную кожу, не решаясь покусывать. Отвечает стонами. Отдал бы все, чтобы не только ощущать. Чтобы видеть и наслаждаться увиденным. Прикосновения к ее девственному телу. Целую жадно, требовательно. Она отвечает только нежностью. Подхватываю на руки. Хочу, чтобы эти ласки длились вечно. Но ее тело изнывает так сладко. И я не могу сдержать себя. Сдерживал слишком долго. Ее стоны ласкают ухо, такие тихие и мелодичные. Их чистоту не сравнить с криками опытных эллет. Бережно убираю локоны серебра с ее груди. Голос становится хриплым, снова впивается в губы. Чувствую, как ее пальцы путаются в моих волосах. Ласкаю ее шею, целую плечи. Прекрасная, она растворяется в моих руках. И я позволяю себе почувствовать ее. Снова еле слышные стоны. Двигаюсь очень медленно, стараясь не причинять боли. Растягивая момент, когда она принадлежит только мне, когда она любит меня. Минута, две, десять. Просит быстрее, и я подчиняюсь. Уже понял, что сделаю для нее все. Шепчу, насколько она прекрасна, насколько идеально ее тело. В ответ ощущаю легкие прикосновения на коже. Прикасается к плечам, ее руки на моем лице. Они дрожат. Мои, кажется, тоже. Не сбавляя темп, опускаю ее на мою разбросанную одежду. Трепещет под весом моего тела, как птичка. Убираю волосы с ее лица кончиками пальцев. Кожа приятнее шелка. Целую снова и снова. Чувствую, как ее ноги охватывают мое тело, еще плотнее прижимая к себе. Привкус ее слез на губах. — Тебе больно? — мой голос содрогнулся. — Кажется, там, в Лориэне, я совершила огромную ошибку.