His Dance with Dragons

Запах ее волос был столь родным. Казалось, он знал его с детства. Пропуская мягкие локоны сквозь пальцы, он думал только об этом. Как она успела стать ему настолько родной? Как те, кого он знал веками, не смогли? Он лежал возле нее. Так неприлично близко, что ощущал ее тяжелое дыхание на своей шее. Не смел прикоснуться к телу. Только лишь к волосам, беспорядочно разбросанным на подушке. Он любил их. И любил ее. За внешность ли или за что-то другое. Не все ли равно? Не все ли равно за что любишь? Это есть. И это главное. — Ты совсем не спал? — Спал. — Эльфы спят с открытыми глазами? — С чего ты взяла? — Сквозь сон я ощущала на себе твой взгляд. Это не комфортно, знаешь ли, — Дейенерис смотрела в потолок, не поворачиваясь к эльфу. — Если бы было не комфортно, ты бы проснулась. — Я и просыпалась. Неско… очень много раз. Леголас громко засмеялся, слегка поднявшись на локтях и запрокинув голову назад. Принцессе это явно не понравилось и она повторила его позу, вызывающе уставившись на нахала. — Ты. Почему. Смеешься. — Ты сопела как детеныш маленького хорька. Это я еще смягчил описание ввиду того, что ты - моя будущая госпожа и… и… еще девушка, — Леголасу было трудно дышать от прерывистого смеха, он отвернул голову от принцессы, чтобы не рассмеяться еще больше. — Часто видел детенышей хорьков у себя в Лихолесье? Я думала, там только гигантские пауки-мутанты, съедающие все вокруг, — то, что он все еще смеялся, провоцировало принцессу еще больше, — знаешь, те пауки, которые которым у вас никому дела нет? — Они, конечно, едят все вокруг, но тебя бы трогать не стали. Слишком уж ядовитое создание. — Детеныш маленького хорька. Ядовитое создание. Что дальше? Наглый мерзавец. — Звучит не обидно. У меня получилось намного лучше. Вот посмотри, как твое лицо побагровело от злости. Принц провел тыльной стороной руки по щеке Дейенерис. Она улыбнулась. Наконец-то. Казалось, он вечность не видел ее улыбки. Сейчас, в лучах восходящего солнца, она казалась особенно прекрасной. Необычной. Хотя… влюбленным глазам все кажется необычным. Влюбленные глаза имеют тенденцию все идеализировать. Это можно понять. Когда на душе хорошо, все кажется хорошим. Дени мягко убрала его руку от своего лица. Немного сжала ее и посмотрела мужчине прямо в глаза. Его сердце забилось сильнее в предчувствии поцелуя. — Уходи. Его словно ледяной водой облили. Улыбка исчезла и глаза немного помутнели. — Что? — неуверенно переспросил принц. — Уходи, Леголас. Мне нужно приготовить себя к предстоящей битве. Тебе тоже. Да, это почти то. Нет. Это точно то, что он боялся и не хотел услышать. Перепады настроения девушки сводили принца с ума. На мгновение он затерялся в мыслях, помедлил, но, собравшись, прислонил руку принцессы к губам и встал с постели. В тусклых солнечных лучах комната показалась ему еще более запущенной, грязной и до неудобства маленькой. Такой недостойной лежащей в ней девушки. Он подумал, что, когда ее брат займет трон на Драконьем Камне, и он, Леголас, наконец сможет увезти ее в королевство отца, то найдет для принцессы место такое уютное, такое прекрасное, что темные мысли никогда не будут посещать там ее светлую голову. Эта мысль скользнула, подобно частичке света, по его взволнованной душе, и он почувствовал необходимость сказать это. — Когда Визерис займет трон, когда благословит наш брак, и я смогу увести тебя в Лихолесье, я дам тебе все. Все о чем ты только попросишь, — сказал он, держа свой плащ в руке, окинув Дейенерис таким чистым и наивным взглядом, что внутри девушки все сжалось. Она ничего не ответила. От одного имени брата по телу пробежали мурашки и принцесса почувствовала, как чьи-то холодные руки сжимают шею. Она задыхалась от боли и холода, которые разрывали ее.

***

— Ваша проблема в том, моя королева, что Вы не учитесь на своих ошибках. Голос дракона, казалось, исходит от самого его древнего сердца. Такой спокойный и вместе с тем будоражащий. Поучительный тон друга заставил Дени улыбнуться. Она восседала на осколке скалы, словно на троне. Внимательно прислушивалась к словам огромного зверя, который расположился за ее спиной. Принцесса была одета в доспехи, сплетенные с железных колец и бордовой кожи. Цвет Таргариенов. Эмблема Таргариенов на груди. Эмблема Таргариенов на поножьях. В боевом обмундировании Дейенерис так напоминала мать. Только глаза были другие. Мягче. Без той хладнокровности и ледяного спокойствия, которым так славилась Лагерта. — После всего. Все еще слушаете сердце, а должны… — А должны драконов, — перебивая Визериона, быстрым темпом прокричала Дени. — Не обязательно кричать. Я хорошо Вас слышу, — голос зверя стал мягче и веселее. — Я думала, Визерион, что ты, понимаешь, ты так высоко. Точнее, твоя голова так высоко, что ты меня плохо слышишь. Дракон быстро склонился над своей королевой, почти ляг наземь, чтобы их лица были на одном уровне. Голову его покрывала чешуя кремового и золотого оттенков. Несколько рядов острых, как меч, зубов навели бы ужас на любого, кому судьба распорядилась с ним столкнуться. Но Дейенерис не была из числа таких. Она немного приоткрыла рот, но не от страха. Она была в восхищении. Столько силы. Столько мощи сейчас было перед ней. И эта сила была ее. Этот зверь любил ее, а она любила его. Девушка сидела не двигаясь, как вдруг порыв холодного ветра привел ее в чувство. — Да. Драконов. Мы любим Вас, Дейенерис Таргариен, мы служим Вам. — Вы не должны служить мне, не должны покоряться мне. Вы свободны быть со мной, или без меня. — Мы с Вами не потому, что Вы — Таргариен, королева. Мы с Вами потому, что Вы — Дейенерис. Сильная госпожа. Госпожа, которую мы любим. Меня кое-что все же волнует. Возле наследника Исильдура там, в Гондоре, стоял тот эльф. Он слишком нахально к Вам приблизился. — Ты прав, Визерион. Он нахален до боли в груди. Сравнил меня с хорьком. Представляешь себе? — Такие проблемы очень быстро решаются, королева. Вы избавитесь от назойливого эльфа. Я поужинаю. Хотя я не голоден. Тогда Дрогон поужинает. Он всегда готов. Дейенерис окинула дракона строгим взглядом, от которого тот отвернул голову и немного попятился, перебирая огромными крыльями. — Никаких вкусных ужинов, помнишь? Мы же говорили об этом. Несколько раз. Раз так десять, кажется. — Никаких вкусных ужинов, помню. Но разве покушать — это убийство? Выражения лица Дени было достаточно, чтобы дракон позабыл о своем отлично придуманном плане. — Ваши глаза, моя госпожа. Они так светлы. Та тьма, жившая в них после Вашего возвращения, она пропала. Что-то затмевает ее. Любовь? — Осознание, Визерион. Осознание. Чувствовать боль, даже такую сильную, намного лучше, чем не чувствовать ничего. И любовь, да. Я люблю вас, я чувствую себя защищенной рядом с вами. — Но не настолько защищенной, насколько Вы чувствовали себя вчерашней ночью. Прекрасное лицо Дейенерис потемнело, она отвела взгляд от своего друга, словно стесняясь, что в ее глазах он увидит то, что она показывать не хотела. — Вчера ночью я хотела убить его, Визерион. Я хотела, чтобы больше ничто в этом мире, никто, ни единая душа не могла причинить мне и вам боль. По словам Галадриэли, тот, кого я полюблю, умрет от моей же любви. И он должен был умереть. Этот принц. Ведь я чувствовала это. Это пронизало меня, как только я увидела его в Гондоре. Мои чувства. Он должен быть умереть на моей постели. Но я не понимаю, почему этого не произошло. Я просто не понимаю, почему, Визерион. — Вы хотели этого, госпожа? — Я хотела быть свободной. — Вы жалеете о том, что он выжил? — Я жалею о том, что выжила я.