***
Горячей воды здесь, похоже, было не предусмотрено вовсе. Старенький кран умел лишь открывать и закрывать воду, которая оставалась ледяной, как бы Нана его не крутила. От холода сознание окончательно прояснилось, а остатки смущения и злости сменились растерянностью. «Куда же я вляпалась?» — спросила у самой себя Нана, глядя на отражение в грязном мутноватом зеркале. Круги под глазами то ли от зеленоватых тонов комнаты и тусклого освещения, то ли от усталости казались даже темнее обычного. Чем дольше она смотрела в зеркало, тем более тошно становилось от собственного вида. Потрепанная собака, которая сама не знает, как очутилась там, где находится — вот она кто. Может, стоило тогда, пару лет назад, остаться в деревне? Не уходить никуда, а продолжить жить жизнью, которой всегда жила. Глядишь и привыкла бы. Хотя, куда вероятнее, в какой-то момент просто свихнулась от скуки и того, что буквально всё, что угодно там, напоминало о семье, Хидане и времени, проведенном вместе. Да, не заработала бы кучу денег, став наемной убийцей, но и врагов бы себе не нажила. Может, и Макото был бы цел. Правда, без этого всего не было бы Кибунгана, но зачем он ей в протухшей от уныния деревеньке, где и шиноби-то больше нет? А раз нет шиноби, то и сражаться больше не с кем. И некому. Нана вдруг поняла, что скучает по Рисе — тихоне-сокоманднице. Они так и не стали достаточно близки, но, может, добрая и отзывчивая девочка смогла бы ей помочь? Медицинские техники, конечно, душевные раны не лечат, но внимательного слушателя сейчас было бы более чем достаточно. Да и совет от Шизуко-сенсей сейчас бы тоже не помешал. Вот что делать, когда ты запуталась в себе и своих чувствах? Как быть, когда чувствуешь то, чего совершенно не должна — и, наоборот, не чувствуешь того, что, по логике, должна была чувствовать? Как, в конце концов, поступить, когда очень хочется сбежать, куда глаза глядят? Да только нельзя пока… и не можешь. Пока что не можешь. Шумно вздохнув, Нана осела на пол и закурила. А ведь всего пару дней назад они с Джиной точно так же сидели и курили на полу туалета. Как будто целая вечность прошла с того момента. Джины уже нет. Больше нет. И в этом тоже виновата Нана. Интересно, получится ли у неё когда-нибудь найти друга или подругу? Кого-то достаточно сильного — или даже бессмертного, — кто всегда будет рядом и точно не умрет? Появись такой человек, Нана бы, может, даже отказалась бы от работы наёмницей — что угодно, чтобы больше не рисковать и не подвергать риску единственного друга или подругу. Что угодно, лишь бы снова не столкнуться с потерей. «Хидан бессмертен, а Какузу достаточно силен, чтобы его нельзя было убить», — вспомнила она, но тут же отмела эту мысль. Какузу достаточно самодостаточен, чтобы ни в ком не нуждаться, а Хидана… да черт знает, что у него в голове творится. То милый и обходительный, то тот ещё бесчувственный и эгоистичный мудак — и попробуй угадай, когда в следующий раз тумблер в его голове щелкнет. Тот самый тип качелей, качаться на которых весело, но которые в любой момент могут больно ударить по голове. Нафиг надо. С другой стороны, эти качели давали эмоции, каких Нана не испытывала даже от самых сложных заданий. Эмоции, которые было сложно описать: злость, смущение, трепет, счастье — и всё это в одном флаконе. Это было странным. И определенно неправильным. В голове промелькнула шальная мысль тайком наведаться в деревню, чтобы повидаться с Рисой, которую Нана тут же отмела. Нет, это бред. Слишком рискованно. «Горячие источники находятся где-то около Скрытого Звука, а это меньше недели пути, если учитывать, что сейчас ближе всего к нам — деревня Дождя», — прикинула Нана. Она попыталась представить карту и похолодела от внезапного осознания. А ведь, если так подумать, страна Камня — это последняя из стран на их пути с минимумом шиноби и, как следствие, последнее относительно безопасное для Наны место. Дальше, если двигаться на восток, пойдут сплошные Скрытые деревни, а если взять чуть севернее — то так и вовсе страна Огня, больше которой разве что пустынь Песка. «Веселенькая», блин, перспектива… «Мне нужно стать сильнее. Только как?» — Нана нахмурилась. Новых техник из воздуха не возьмешь — она не настолько умна, чтобы сходу изобрести что-то новое. А имевшиеся казались недостаточно мощными. Попадись ей ещё один мальчишка со стихией Огня — и пиши пропало. Нет, это совсем не дело… Вот бы учителя найти. Только как? Не будешь же подходить к каждому встречному с вопросами, не ниндзя ли он и не ищет ли себе учеников. «Шизуко-сенсей была мастером водных техник», — Нана вздохнула. И почему она не воспользовалась шансом, пока была возможность? С её предрасположенностью к стихии Земли да с техниками стихии Воды… жаль, во времена учебы Нана совершенно не думала о таких вещах. Тогда хотелось и дальше жить беззаботной жизнью — и совершенно не хотелось тратить кучу времени на техники, которые, возможно, никогда и не пригодятся. А потом и вовсе случилось расформирование Академии и «мирная» жизнь… Задумавшись, Нана не заметила, как сигарета почти истлела. В любом случае, переживать об упущенных возможностях было бессмысленно. Стала бы Шизуко-сенсей её учить, если бы снова встретила? Спустя столько-то времени? «Интересно, а знает ли кто-то в деревне, чем я занимаюсь?» — Нана задумалась. Если Акацке в курсе о её существовании, то, наверное, и в других деревнях в курсе? Но ведь ни шиноби, ни даже АНБУ там больше нет, а они с Макото, уходя, сказали, что отправляются путешествовать… так есть ли хотя бы призрачный шанс, что Нана может вернуться? Она мотнула головой, пытаясь выбросить из головы навязчивые мысли. Нет, глупость какая. Конечно же они знают. С чего бы не знать? Тем более после того, как за её голову объявили награду. Местные банды уж точно должны были быть в курсе насчет «отличившейся» землячки. «Хотя откуда тебе знать, есть ли там хоть какие-то банды? Воришки и прочий мелкий сброд то, конечно, есть, их везде хватает, но кто-то более серьезный…» — продолжал голосок в голове. Нана пожала плечами. Ещё один вопрос, ответа на который она не знала. Впрочем… какая глупость — всё эти мысли про возвращение домой. Все равно бы не смогла спокойно жить, как живут другие. Слишком много произошло. И даже, если спустя столько времени боль от утраты удалось запихнуть куда-то в самую глубь, чтобы не вспоминать лишний раз — настолько, что порой кажется, что её и вовсе нет, — вернуться в деревню наверняка оказалось бы невыносимо. Ещё бы, когда едва ли не каждый кирпичик возвращает тебя в прошлое и навевает мысли о том, что произошло и что могло бы происходить, если бы не… Если бы не — что? Хидан? Джашинизм? Тараканы в головах властей? Как вообще можно было предотвратить случившееся? Вдруг Нану словно прошибло током. За всей той беготней, болтовней и десятками миссий пыталась ли Нана хоть раз по-настоящему услышать Хидана? Понять, что творилось у него в голове? Оставшийся сиротой ещё в раннем детстве, мог ли он быть настолько одиноким, чтобы найти утешение в религии? Но ведь они были друзьями… неужели этого было мало? «Вот только не надо опять себя винить, — поморщилась Нана. — Ты не виновата в чужих проблемах с башкой. То, что устроил Хидан — только его вина.» «Если бы он тебя любил, не посмел бы сделать больно», — парировал голос. В отчаянье, Нана резко откинула голову, врезавшись затылком в стену. Но даже боль не помогла заглушить вереницу тревожных мыслей. Так или иначе, стоит быть честной: спокойная жизнь с семьей, детьми и работой в каком-нибудь совершенно обычном месте с зарплатой два раза в месяц и ежегодным отпуском была определенно не для неё. Просыпаться рано утром, вставать и идти куда-то, чтобы получать пару десятков тысяч рё? Да даже сотню тысяч… тоска такая, что сводит зубы. «Наверное, в какой-то момент я просто стала зависимой от адреналина», — подумалось Нане. Может, дело вовсе не в деньгах? Или, не только в них? Да, определенно не в них. Отправляться на очередное задание, чтобы найти и устранить кого-то, рискуя быть пойманной и, чего хуже, убитой — это будоражило кровь. А драки и, в конечном итоге, смерти, заставляли чувствовать себя живой. Сильной. Значимой. Способной что-то изменить и на что-то повлиять. Отнять чью-то жизнь, если захочется, да ещё и заработать на этом. Кроме того, убитые, как правило, были такими же преступниками — так что в каком-то смысле Нана оказывала услугу местной полиции и мирным жителям. Кто знает, сколько проблем причинил бы тот или иной человек, если бы не она? В углу стены жалобно зажужжала муха, крепко застрявшая в паутине. К ней медленно подбирался паук. Нана вздохнула. Вот только ни чувство собственной значимости, ни даже деньги особого счастья не приносили. Она даже не помнила, когда в последний раз чувствовала себя по-настоящему счастливой? Нет, даже не так… когда в последний раз её радовало что-то по настоящему? Кажется, даже радость от награды за последнюю из миссий была мимолетной. Сколько там миллионов она получила? Впрочем, неважно. Всего лишь ещё несколько цифр на её счету, дающие чувство призрачной безопасности. Деньги… пока они у тебя есть, ты можешь все. Даже купить пару недель жизни у тех, кто собирается тебя убить. Нана усмехнулась. Да, быть богатой определенно неплохо. Пускай даже и не тратишь деньги на всякую роскошную ерунду вроде украшений, походов по дорогущим ресторанам и прочее. Одно только понимание того, что ты можешь себе это позволить, если захочешь, уже многое дает. Алкоголь, тем временем, кажется, вновь начинал действовать — прежняя сосредоточенность утекала, как песок сквозь пальцы. Твердый кафель вдруг показался невероятно удобным, а неприятные запахи уже не чувствовались так явно. Хотелось просто сидеть, изредка поднося сигарету ко рту, и опустошенно разглядывать трещины на стене. Возвращаться в зал желания не было. Покой был слишком приятным и желанным. Нана покосилась на небольшое прямоугольное окно, находившееся почти под потолком. Если так подумать, выбраться из него наружу не составит труда. Только что потом? Какузу хватится её уже минут через пятнадцать, если не меньше. Решит, что сбежала — и начнет искать. Проблем не оберешься. С другой стороны, в городе сейчас чертовски многолюдно, а она, в отличие от Какузу, неплохой сенсор, так что знакомую чакру почувствует сразу — и успеет сбежать. «Ага, конечно. Если ты такой хороший сенсор, то чего тогда днём его присутствия не заметила? Да и сбегать, как показала практика, ты умеешь не так уж и хорошо», — насмешливо парировал голосок в голове. Может, оно и так. Но что, если создать клона? Причем, теневого — неотличимого от оригинала даже с Кибунганом? Чакры, правда придется потратить немало — аж половину, но вряд ли ей сегодня предстоит сражаться, так что не страшно. Сделать теневого клона, отправить его в зал — и пусть всё думают, что это Нана. Учитывая обстоятельства, ему даже не обязательно что-то говорить — пусть делает вид, что обижен и зол. План прозвучал крайне заманчиво. Нана напряглась, вспоминая печати. Как там Орочимару показывал? Кажется, для этой техники нужна только одна печать — либо тигра, либо, собственно, клонирования… — Техника теневого клонирования, — говорить это было совсем не обязательно, но произношение названия вслух помогало сосредоточиться. Дым. И клон. Получилось. Смотреть на себя со стороны было, мягко говоря, странно. И почему никто не сказал, что волосы на макушке так нелепо топорщатся? И она что, правда, всегда ходит с таким мрачным выражением лица? О, Джашин… Нана провела пальцами по волосам, пытаясь угомонить торчавшие пряди. Безуспешно. — Иди в зал и посиди за барной стойкой ещё некоторое время. А потом вернись к команде. Делай вид, будто уже не злишься, но обижена. Веди себя отстраненно, на вопросы отвечай сухо. Скажи, что тебе нехорошо и ты хочешь вернуться в гостиницу, — Нана нервно сглотнула. Лишь бы получилось. — В общем, вести себя, как обычно? — клон сдержанно улыбнулся. Она кивнула. Надо бы уже запомнить, что теневые клоны, в отличие от обычных, не только имеют некоторое самосознание и полностью копируют внешность, но и ведут себя так же, как и оригинал. Вот почему их невозможно отличить от настоящего человека. Хотя осознать это все ещё было сложно. И то ли ещё будет, когда техника развеется и в голову придут воспоминания о том, что видел и слышал клон… вот почему Нана так редко использовала эту технику. Так и свихнуться недолго. — Интересно, как ощущают себя АНБУ, способные создать больше десятка клонов? А можно ли сделать их ещё больше? Например, сотню? Страшно даже представить… — Нана поёжилась. — Хотя, наверное, сотня — это уже слишком. Тут для и десяткато запредельное количество чакры нужно, что уж говорить о сотне? Такого даже Орочимару не мог. Наверное. Впрочем, сейчас было не до размышлений о запасах чакры. Клон уже ушел, а, значит, пора было действовать дальше. Сконцентрировав чакру в стопах и ладонях, девушка, будто огромный жук, стала взбираться к окну. — Ну, конечно. Не могло всё быть настолько просто. На раме висел замок — уменьшенная копия тех, что вешают на двери сараев и амбаров. Ключ, конечно, отсутствовал. Но черт бы с ним, с ключом-то: какой вообще был смысл запирать окно, находившееся под потолком? Обычному человеку из него никак не вылезти — тут и встать-то не на что. Впрочем… вылезти-то, может, и нет, а вот влезть через него, пока никто не видит — вполне. Защита от воров, значит? — Все ещё идиотизм. При желании можно разбить стекло или замок взломать. Не проще решётку поставить? В любом случае, мотивы хозяина бара сейчас были явно не тем, о чем стоило беспокоиться. Надо разобраться с замком. Не разбивать же стекло? Слишком много шума наделает да и порезаться можно. Идея пришла сама собой. Замочная скважина, конечно, узкая, но достаточно большая, чтобы просунуть в неё лезвие ножа. Оставалось надеяться, что тот достаточно крепок, чтобы вскрыть замок. Проделать это одной рукой оказалось задачкой не из лёгких, но выбора не оставалось. Не бросать же затею на полпути? Финальное усилие — и замок наконец-то сдался. Отлично, теперь дело за малым — попытаться пролезть наружу, не застряв в процессе. Вот ведь неловко будет, если Какузу или, ещё чего доброго, Хидану придется выручать её из такой дурацкой ситуации. Будут припоминать до конца жизни. А она в их компании имела все шансы оказаться недолгой. С такими мыслями Нана, подтянувшись на одной руке, попыталась открыть окно. Суставы и мышцы тут же возмущенно заныли от напряжения. Наконец, рама со скрипом медленно начала подниматься вверх. Путь наружу открыт. Сделав ещё одно усилие, девушка неуклюже перекинула ноги через окно — и снова повисла. «Если механизм не удержит раму, пальцам мало не покажется», — промелькнула испуганная мысль, но отступать было поздно. Пальцы слегка подрагивали. Нана начала осторожно спускаться. Вдруг — испуганный крик. Судя по высоте тембра — женский. И совсем рядом! От неожиданности девушка ослабила хватку, на мгновенье потеряв контроль над чакрой — и с грохотом рухнула вниз в кучу картонных коробок, так кстати оказавшихся под окном. Приземление, однако, все равно оказалось не из мягких — и особенно непросто пришлось зоне ниже спины. Но Нане отчего-то стало очень смешно: то ли от нелепости ситуации, то ли от комичности приземления, то ли просто потому, что именно сейчас, лежа в куче картона и будучи чертовски пьяной, на мгновение она вдруг почувствовала себя самой счастливой на свете. Дурацкое приключение началось! От её хохота крик тут же стих. — Вы… с вами всё хорошо? — пролепетал напуганный голос. Из полумрака закоулка вышла молодая темноволосая девушка с чертовски знакомым лицом. По телу Наны пробежала дрожь. — Джи… на? — Что? Нет, — удивилась незнакомка. — Я Энни. Работаю здесь. Нана на мгновенье зажмурилась — так сильно, что перед глазами забегали разноцветные мушки. А потом снова открыла глаза — и снова уставилась на девушку. Да, и правда не она. Видать, показалось. Просто похожа. Впрочем, мало ли на свете молодых симпатичных брюнеток? А эта даже не в красном, а в коричневом. Впрочем, как и все официантки здесь. В руках Энни поблескивал огонёк сигареты. Перекур, значит? Тогда понятно, что она делает в таком месте. Видать, где-то неподалеку чёрный вход. И, возможно, склад, судя по месту приземления. — Поняла уже, что не просто так стоишь. Извини, что напугала. Я Нана, — девушка с трудом поднялась. Голова всё ещё немного кружилась, но вряд ли это было из-за падения — опьянение продолжало брать своё. — Будем знакомы. Что, неудачное свидание? — Скорее уж неприятная компания от которой захотелось сбежать. Присоединишься? Нана осеклась. Стоп, что за бред? Зачем ей эта девушка? Лишние неприятности, которые сейчас совсем ни к чему. Но язык действовал наперёд мозга и здравого смысла, а сделать что-нибудь эдакое хотелось больше, чем чего-либо ещё. Тем более, что сбегать вместе с кем-то определенно веселее, чем в одиночестве. При этом совсем неважно, куда именно бежишь и почему. — Боюсь, не получится, у меня смена до полуночи, — Энни пожала плечами. — Правда? А выглядишь так, будто ушла бы отсюда хоть сейчас — дай только повод. По-правде ничего такого Нана в ней не видела, но мысли сами собой превращались в слова. Оказывается, насчет способности алкоголя развязать язык ничуть не преувеличивают. — Вообще-то ты права, — Энни хмыкнула и поднесла сигарету ко рту, — От местных алкашей уже тошно — только дай повод надраться. А сегодня их ещё и больше обычного. Я, может, тоже на фестиваль хочу. Пить и танцевать вместе со всеми, песни орать… но хозяин на меня взъелся и поставил смену именно, блять, сегодня! Конечно, другие-то ему задницу лижут, чего бы и не отпустить на праздник… а мне, блин, отдувайся. Она вдруг осеклась. — Прости, что вываливаю на тебя это все. Просто достало уже. Скорей бы денег накопить да уехать. Тошнит уже от этого места. — Сколько тебе не хватает? — спросила вдруг Нана. — Тысяч сто ещё, — она усмехнулась. — Считай, зарплата за год, если питаться воздухом и за жильё не платить. С горя аж лотерейный билет купила, вдруг хоть в чем-то мне сегодня повезёт? Хотя выиграть особо не надеюсь. Но лучше сделать, чем не сделать. Нана вмиг похолодела. В голове эхом зазвучали слова Какузу о том, что выиграть в лотерею он не надеется, а вот найти и убить победителя — вполне. Не может же быть так, чтобы сейчас она встретила того, кто победит в этой чертовой лотерее? Да, Энни, может, и не везет, но вот Нане… Да нет, не может такого быть. Или может? Это было бы слишком фантастично — и, вместе с тем, ожидаемо… как раз в духе подлянок её и без того чокнутой судьбы. Но каковы вообще шансы, что из всех лотерейных билетов выигрышным окажется именно билет Энни? И что Нана так удачно встретила её именно сейчас? Впрочем, даже если это не так, какая разница? В худшем случае они просто неплохо проведут время вместе. А в лучшем сегодня будет спасена чья-то невинная жизнь. Так что почему бы и не попытаться? — Что будет, если ты уйдешь со смены на пару часов раньше? — Вы… ты все ещё хочешь, чтобы я пошла с тобой? — Энни вдруг улыбнулась, выглядя откровенно заинтересованной. — Это смотря, в каком расположении духа будет хозяин. Может дневного заработка лишить, может — уволить, а может и вовсе не заметить, если будет достаточно пьян. А ещё я могу сказать, что у меня внезапно начались «те самые дни» — мужики бегут от этой темы, как мыши от кошки, так что есть все шансы, что он отпустит меня пораньше, даже не дослушав. Нана усмехнулась — подобных проблем у шиноби, как правило, не водилось. Хватало и лекарств, и даже ниндзюцу, чтобы прекратить цикл до тех пор, пока это не станет нужным. Это сильно упрощало и без того не самые радужные будни любой куноичи: быть обнаруженной из-за следов или даже запаха крови, понятное дело, никому не хотелось. Не говоря уже о нежелательных беременностях — а во время миссии, как говорится, могло случиться всякое… — А я гляжу, идеей ты загорелась. Чего ж сама не сбежала, если так сильно хотелось? — Нана ухмыльнулась. — Работать-то некому особо, хозяин бы просто так не отпустил — так что даже пытаться не хотелось. А тут ты такая с неба свалилась — да ещё и чуть ли не на голову, — Энни рассмеялась. — Так экстравагантно ко мне ещё не подкатывали. Ну как тут не согласиться? — Я ещё и не такое умею — дай только повод и ещё одну бутылку сангрии, — ответила ей Нана, чувствуя, как краснеет от макушки до кончиков ушей. Подкат? Какой ещё подкат? И как будто она специально грохнулась в эту кучу коробок. Если бы Энни не визжала, может, и не было бы этого позорного приземления. — Будет сделано, госпожа, — бросив бычок на землю и растоптав его каблуком, девушка, игриво посмеиваясь, скрылась в темноте. Надо полагать, убежала «отпрашиваться». Шумно вздохнув, Нана осела в гору изрядно помявшихся, к тому моменту, коробок — и стала ждать. Интересно, сработала ли затея с клоном? Если бы техника прервалась, она бы почувствовала. Но пока всё было тихо… и всё же? От этой мысли стало тревожно. Нана замерла, старательно всматриваясь в полумрак. Единственными источниками света в этом грязном закоулке были окно туалета, луна да огни фонарей где-то вдалеке. Едва слышно играла музыка, доносящаяся то ли из бара, то ли от фестивальных плясок. Нана закрыла глаза. Снова прислушалась. Да, только музыка. Никаких шагов или других посторонних звуков. Значит, пока что её не ищут. Или не нашли. Скрип двери заставил Нану нервно вздрогнуть. На мгновение тело стало сжатой пружиной. — Погнали, — вслед за голосом Энни звякнуло что-то стеклянное. — Хотела сангрию — получи сангрию. Там сейчас такая суматоха, что вряд ли кто-то заметит пропажу одной бутылки. — А почему суматоха-то? — напряженно поинтересовалась Нана, боясь услышать что-то про странного смуглого мужчину, беловолосого друга и странную девушку, вдруг растворившуюся в тумане. — Да местный сброд опять что-то не поделил. Их попытались разнять, кому-то даже ножом под ребро прилетело. Типичные выходные, хоть бы раз что-то новое. Энни рывком вскрыла бутылку и сделала пару глотков: — Другое дело. Так от кого, говоришь, ты сбежать решила? Нана подхватила протянутую бутылку — и, последовав примеру новой знакомой, тоже сделала пару глотков. Стекло было слегка влажным — похоже, сангрию предварительно держали в холодильнике или в ведре со льдом. Идеально. — О, это долгая история… — Так мы, вроде, и не спешим никуда? Впереди целый вечер и, может, даже ночь, — беззаботно отвечала Энни. — Тем более, что на местную ты не слишком похожа, а, значит, рассказать есть что. — Это почему же я на местную не похожа? Волосы слишком короткие? — Хрен с ними, с волосами-то. Ты ведешь себя по-другому. Не так, как большинство местных девчонок. Не подумай: самой блевать охота от всех этих «ты не такая как всё, ты не похожа на других», но тут дело в другом. У местных как-то не принято падать из окон туалетов на случайных прохожих, а потом звать их на свидание. Большинство наших девчонок даже по праздникам по барам не ходят, если не хотят, чтобы о них пошли слухи. А слухи здесь — дело такое… начнут говорить, что ты гулящая — и все, хрен тебя кто замуж возьмет. А хорошо выйти замуж хотят все… ну, или почти все. — А что насчет тех, кто работает в баре? — фразу про «свидание» Нана предпочла проигнорировать. — Это те самые «почти». Те, кто в гробу видали замужество, жизнь «как за каменной стеной» (или, скорее уж, в клетке — и хорошо, если золотой), детишек и вот это вот всё. По всё тем же слухам, мы даже ещё более гулящие, чем те, кто просто ходят по барам. Тут ведь как считается: если ты работаешь в таком месте, то, значит, любишь внимание. Нравится, когда тебя лапают и всякое такое, — Энни скривилась. — Прямо не говорят, но это и так понятно. — И зачем тогда туда идти? — не поняла Нана. — Если это настолько не престижное место? — Престиж престижем, а платят неплохо. Особенно, если умеешь правильно себя вести. Ну, ты знаешь… флиртовать, заигрывать, быть милой дурочкой, — она нервно кашлянула. — Сразу скажу, что я таким не занимаюсь. Потому-то хозяин меня и не любит. Но сделать ничего не может: работать-то кому-то надо, а делаю я это так, что не придерешься. Просто в подсопку с мужиками не хожу и трогать себя не даю, как некоторые. Хотя, знаешь, наверное, если бы ходила, то получала бы куда больше. Но оно мне надо? Терпеть мужиков не могу. Энни снова закурила. Нана, чуть подумав, присоединилась. — А так и не скажешь, что у вас тут такое творится. Вроде приличный городок, религиозные люди. Та насмешливо фыркнула: — Будто не знаешь, что такое религия. Делай что хочешь, пока бог не видит, а если даже увидит — всегда можно замолить грехи. На что-что, а на прелести религиозного мышления Нана и впрямь успела насмотреться. Пусть даже джашинизм и не был настолько консервативной религией, как махаттизм, но женщин недолюбливал тоже. Как, впрочем, и мужчин — и вообще всех тех, кто не верит в единственно верного бога, не молится и не совершает жертвоприношений. «Получается, Хидан ненавидит и меня? Я ведь не верю в Джашина, а, значит, тоже являюсь еретиком. Или он старается не думать об этом? Что будет, когда вопрос встанет ребром?» — Нана мрачно отхлебнула ещё немного сангрии из бутылки. А он обязательно встанет — особенно, если конкурс удалось выиграть. «Я просто скажу, что не стану сдерживать обещание. Ну да, вот такая плохая. Да, обманула. И что теперь? Не убьет же он меня? Конечно, не убьет. Какузу не даст — я ему ещё нужна», — мрачно размышляла Нана. Только что потом? До Страны Травы осталось не так уж много, надежда найти Макото по-прежнему оставалась надеждой (причем, будем честными, крайне призрачной), а плана побега как не было, так и нет. Вот как сбежать, когда против тебя двое, которые значительно сильнее и опытнее в бою? И когда как минимум один из них тебе совершенно не доверяет? «Но сейчас-то тебе удалось», — подумалось Нане. Взяла — и сбежала. Ничего сложного. По-хорошему, стоило бы сейчас вернуться в гостиницу, забрать вещи да как можно скорее отправиться прочь, но… Макото. Призрачная надежда встретить брата там, где их пути когда-то разошлись, по-прежнему оставалась надеждой. «Думать, что брат до сих пор жив, успокаивает, — осознала Нана. — Ведь если это так, то мой мир разрушен не до конца и я не осталась одна». — Чего помрачнела? — спросила Энни. — Моя болтовня слишком занудная? — Да нет, не в этом дело. Слушай, ты случайно не знаешь какое-нибудь укромное место? Что-то, где нас никто не найдет? — О, даже так, — она игриво усмехнулась, но, заметив серьезный взгляд Наны, тут же перестала быть таковой, — вообще-то знаю. А что? — Я хочу кое-что тебе рассказать. Но не хочу, чтобы нас кто-то услышал… или прервал, — честно сказала Нана. — Просто история от, как ты выразилась, не местной, которой есть о чем поговорить. Наверное, это алкоголь развязал ей язык. А, может, просто наболело. Но отчего-то чувствовалось, что Энни можно довериться. Пусть она станет единственной, перед кем Нана откроется — и будь что будет. А, чуть что, под хаори всё ещё спрятан нож. Убийца она или кто?***
— Домик… в дереве? — Нана удивленно оглядывалась по сторонам. Это было скорее небольшой комнаткой со столом, парой стульев, гамаком и высоким узким шкафом, набитым всякой всячиной. На полу красовался цветастый ковер, сшитый из лоскутов ткани, а на стенах висели небольшие прямоугольные фонари, светящиеся чем-то голубоватым. Такой же фонарь, только уменьшенный, Энни держала в руке. Окон в комнате не было совсем, но оно и к лучшему. — Что, нравится? Прихожу сюда, когда хочу побыть одна. Говорят, в это дерево как-то раз попала молния — да так, что прожгла его насквозь. Кто-то это заметил и сделал в образовавшейся пустоте что-то вроде тайного убежища. Так сразу и не найдешь, если не знать, куда смотреть и за какую ветку дергать, чтобы открыть дверь. Тут даже вентиляция есть, представляешь? А ещё подземный этаж, но я туда не лажу — слишком грязно и сыро. Вообще удивительно, что при всех своих «внутренностях» дерево продолжает расти, как обычно. Видать, слишком огромное — и корни не повреждены. — А ты-то как о нём узнала? — Дедушка показал. Он в том подвале свои настойки хранил. У нас ведь закон — самим вино и прочее гнать нельзя. Приходилось прятать, чтоб в тюрьму не загреметь. Так что ты рассказать хотела-то? Нана замялась и, вместо ответа, сделала пару больших глотков. К тому моменту, как они добрались до убежища, бутылка почти опустела, а девушки были порядком «навеселе». Энни так точно — с каждым глотком она все меньше хмурилась и все больше радостно болтала обо всем, что приходило ей в голову, смеялась и… флиртовала? Нана не очень понимала, что происходит, но ловила себя на том, что ей это нравится. Энни, в конце концов, была довольно милой. От неё не исходило ни капли угрозы — она просто была собой с самой первой минуты их встречи и не собиралась притворяться ни в чем. Говорила, что думала — и это подкупало, вызывая желание быть такой же честной в ответ. Они сели за стол друг напротив друга. Энни зажгла свечу. Хотя можно ли назвать это таковым? Настоящего огня здесь не водилось — слишком много дерева вокруг, одно неверное движение — и всё сгорит к чертям. А вот странное белое вещество в стеклянных банках, которое начинало светиться, если как следует потрясти — да. — Ладно, только поклянись, что никому не расскажешь. — Ого, — удивилась Энни. — С чего такая секретность? Но клятву дала. — Тогда давай познакомимся снова. Меня зовут Нана Цукимичи и я наёмная убийца. Реакция оказалась более чем ожидаемой. — Ты… кто? — Энни побледнела, непроизвольно отшатнувшись. — Наёмница. Ну, знаешь, всякие важные дяди платят мне деньги, чтобы я пошла и свернула шею их конкуренту. — Это я знаю. Ну, догадываюсь… но что ты делаешь здесь? Тебе поручили кого-то убить? Кого? «Тебя», — едва было не ляпнула Нана, но вовремя сдержалась. Энни шутку бы явно не оценила. — Хуже, теперь убить хотят меня. И, боюсь, далеко не один человек. За мою голову объявлена награда — десять миллионов рё. — Сколько-сколько рё? — глаза Энни округлились. В её взгляде можно было прочитать тщетные попытки осознать то, насколько большой была сумма. А ещё типичную для любого человека мысль «если бы у меня были такие деньги, я бы…». — Охренеть как много рё, — Нана вдруг хмыкнула, — надеюсь, после этих слов ты не попытаешься меня убить? — Заманчиво, конечно… — ехидно протянула та, но тут же осеклась, заметив приподнятую бровь собеседницы, — да шучу я, конечно, не собираюсь. Я не убийца. В отличие, ну, ты знаешь… тебя. Повисло неловкое молчание. — Так значит, ты у нас малышка на десять миллионов рё? — Что? — Ну, знаешь, фильм такой был. Только там, кажется, речь про миллион шла. Нана пожала плечами. Фильм она не видела да и «малышкой» быть не слишком-то хотела. Пусть и по росту вполне себе соответствовала. — Предпочитаю просто «Нана», — она задумчиво смотрела на бутылку. Пить больше не хотелось. — Знаешь, сказал бы мне кто в детстве, кем я стану, я бы не поверила. Я и преступница? Да ещё и в розыске? Мне скорее хотелось ловить этих самых преступников, как и всем в клане, а не быть таковой. Но у жизни на всё оказались свои планы. Не против, если я закурю? — На здоровье. В смысле… а, валяй. Тут же вентиляция, забыла? Нана послушно затянулась. — Курить, кстати, тоже начала далеко не в детстве и даже не в юности, как многие. Нет, это со мной пару лет от силы — просто в какой-то момент поняла, что без успокаивающего ритуала уже попросту не вывожу. У всех свои ритуалы, знаешь ли. Мрачно хмыкнув, она продолжила. — Сначала было мерзко, но постепенно втянулась. Правда курю только хорошие сигареты, дешевые ненавижу. Воняют дохлой псиной. — Завидую, если бы я покупала дорогие сигареты, то разорилась бы уже спустя пару недель с моим-то образом жизни. — Много куришь? — Не то, чтобы… но мне без этого тоже никак. Лишний повод на пять минут сбежать с работы. Если бы не эти перерывы в течение дня, я бы уже давно съехала крышей. Люди — те ещё мудаки, особенно, когда работаешь в общепите или типа того. Никакого уважения, считают себя богами просто потому, что платят деньги. И то чаевых хрен дождёшься. — Понимаю. Они говорили ещё о многом: семье, детстве, любви, планах на жизнь. За беседой время пролетело незаметно, а бутылка окончательно опустела. Энни даже притащила настойку из дедушкиных запасов, но та оказалась на редкость мерзкой на вкус, пусть и крепкой. От неё язык у Наны развязался окончательно. — Кстати, раз уж мы заговорили о моем клане… хочешь, расскажу одну легенду? А именно о том, как возник клан Цукимичи и почему он называется именно так? — Расскажи, почему нет? — Тогда слушай. Есть две версии — одну рассказывают в школах, и вообще именно она известна больше всего. Мол, когда-то очень давно в деревне, окружённой множеством горячих источников, жила девушка. Была она очень красивой, но больше всего людей восхищал цвет её глаз — они были золотистыми с вертикальным зрачком, будто у кошки. Другие, может, посчитали бы её демоном или типа того, но девушка была слишком добра и проницательна. Никогда и никому не делала зла, и будто бы видела людей насквозь, ничто не могло скрыться от её взора. Ну какой тут демон? Это нравилось людям, они часто обращались к ней за помощью. Разрешить конфликт, поговорить по душам или даже исцелить — за всем этим шли к ней. И вот однажды родители решили подыскать ей жениха. А девушка ни в какую: никто ей не нравился, всем отказывала. Так и жила, пока её не похитили злые люди по приказу какого-то очень богатого человека — ещё бы, такая-то красавица и умница. Перечить ему боялись многие — слишком уж много власти было у него в руках. Говорят даже, будто это был какой-то даймё или вроде того. Так или иначе, но спасти красотку желающих особо не нашлось… — А потом, конечно, появился какой-то особо смелый и с воспаленным чувством справедливости мужик, за которого она впоследствии и вышла замуж? — фыркнула Энни. — Вообще-то в некоторых версиях так оно и было. Родители обычно рассказывают её детям, как пример того, какими нужно быть. Но мне больше нравится вариант, где та девушка-таки попала в лапы даймё, но оказалась достаточна умна, чтобы перехитрить и убить его, тем самым захватив власть и, в конечном итоге, став основательницей клана. — Вряд ли такое было возможно в те времена. Разве что она в итоге вышла бы за даймё замуж. Не знаю, как у вас, но у нас матриархатом никогда и не пахло даже. Чтобы женщина да у власти? Пф-ф… — Но помечтать приятно, согласись. Да и в этой версии нет ничего о том, почему клан Цукимичи называется именно так. — А во второй, значит, есть? — И ещё как, — Нана загадочно улыбнулась. — Начинается она примерно так же: жила-была девушка с жёлтыми, как у кошки, глазами. Умница, красавица, женихам отворот-поворот давала и никого к себе не подпускала. Родители, впрочем, были не особо против — слишком уж любили дочь и делали все, чтобы она была счастлива. Тем более, у них были и другие дети, которые куда более охотно женились и выходили замуж. Так что до чудачки, большую часть времени изучавшую грамоту и читавшую книги, никому дела не было. И вот однажды пришла пора женить младшего из сыновей. Невестой стала девушка из другой деревни — тихая, робкая, скромная, хозяйственная. Мечта, а не невестка, в общем. Дочку, кстати, звали Цуки, а невесту — Мичи. Энни издала короткий смешок: — Кажется, начинаю догадываться… — Ага. И вот случилось так, что девушки познакомились, подружились… и, к обоюдному удивлению, полюбили одна другую. Робкой и неуверенной в себе Мичи нравилась начитанность, проницательность и непокорность Цуки, а той, в свою очередь, была по душе искренность, дипломатизм и доброта Мичи. Они проводили много времени вместе и окружающие умилялись тому, насколько хорошими подругами они были. Никто и подумать не мог, что на самом деле у них роман. Никто, кроме брата Цуки, который постепенно начал догадываться, что что-то тут неладно… — В конце концов он все понял, да? — Даже хуже. Он выследил, застал их вместе, пришёл в ярость и убил обоих. Впрочем, Цуки и Мичи в конце концов всё равно воссоединились на небесах. Цуки поселилась на Луне, а Мичи — на облаках рядом. — А как тогда возник клан, если они обе умерли? — Вот этого как раз-таки вторая легенда не объясняет. Хотя некоторые говорят, будто Цуки и Мичи благословляют достойных людей, даруя им особые способности. И вот один из таких людей и основал клан Цукимичи, назвав его в их честь. А ещё есть другая версия этой легенды, где Мичи принимает решение расстаться с Цуки, так как о них начинает ходить слишком много слухов. С горя Цуки бросается в море, а Мичи проживает долгую жизнь, дает начало клану и встречает возлюбленную уже в посмертии. Ну, а дальше все то же, что и в предыдущей истории: одна живет на Луне, другая — на облаках, и вместе они даруют благословение членам клана. Так или иначе, но именно на этой версии и основан наш герб — Луна, роняющая слезы в море. — Трагично… и красиво. Но единственно верной версии легенды, как я понимаю, нет? — Именно так, — кивнула Нана. — Каждый выбирает ту, которая ему нравится больше. — Ну, лично мне последние две по вкусу больше всего. Люблю трагичные истории о любви. Тем более — о любви девушек. — И просто девушек? — спросив это, Нана осеклась. Не было ли это слишком грубым? Или, скорее, личным. Но Энни, казалось, совсем не смутилась. Более того — она согласно кивнула. — И девушек. А ты, Нана? Та задумалась. Нравятся ли ей девушки? Сложный вопрос, тем более для человека, который едва ли не всю сознательную жизнь был влюблён в парня. Девушки красивые и милые, за ними приятно наблюдать, от них не ждёшь опасности или подвоха. Более того, они бывают очень сильными, причём не столько физически, сколько морально. Это вызывает восхищение. Но нравятся ли они ей по-настоящему? Об этом Нана никогда прежде не думала. Хотя, пожалуй, ничего плохого в отношениях с представительницей своего же пола она не видела. Почему бы и нет, если оба человека счастливы и любят друг друга? Но в этой версии вселенной Хидан всё ещё продолжал занимать значительную часть её мыслей. Так спокойно думать о влюбленности в него было в новинку. Если раньше эти мысли вызывали стыд и возмущение, мол, да не может же такого быть, то сейчас им на замену внезапно пришло принятие. Ну да, влюбилась. Как ещё это назвать, когда хочется быть с человеком каждую минуту времени, даже несмотря на все, что он сделал и продолжает делать? Это, наверное, было неправильно. Очень неправильно. Но все-таки было. Может, она так спокойно об этом думает, потому что в её крови чересчур много алкоголя? Вряд ли эти мысли останутся с ней наутро… особенно, когда она ещё разок вспомнит всё и как следует обдумает. — Пожалуй, да. Но влюблена почему-то в парня. И это бесит… — Нана тяжело вздохнула и отвела взгляд, скрестив руки на груди. — Это тот, про кого ты говорила? Друг детства? Она кивнула. — Вот как это возможно, а? После всего, что было, спустя столько лет… — А, может, тебе просто нравится его образ? То, каким он когда-то был? Или вообще то, каким ты себе его напредставляла. И в твоих воспоминаниях он всё ещё милый и добрый мальчишка, который никогда никого не убивал — и на этом-то и держатся твои чувства. Но любишь ли ты того его, какой он сейчас? И, что не менее важно, не чувствует ли он ровно то же самое по отношению к тебе? Вдруг тоже не может привыкнуть к твоему новому образу? Ты-то тоже уже давно не просто хулиганка. И, так подумать, сейчас вы друг друга стоите… Энни кашлянула. — Прости, что-то меня унесло. Недавно одну книжку прочитала — и теперь говорю цитатами. Нана ошарашено смотрела на Энни, не зная, что и сказать. Ведь и правда. Наверное, так все и есть. Кроме одного. — В последнем ты не права. Я не такая, как он. Энни улыбнулась, не скрывая некой доли облегчения: — Хорошо, если так. Потому что, исходя из сказанного тобой, он отвратительный человек. Убийца, фанатик да ещё и личное пространство не уважает — это ж надо додуматься поцеловать кого-то, даже не спросив? Фу. Вновь повисло молчание. Нана попыталась сменить тему — говорить о прошлом или личном не было сил. — Не знаешь, когда там полночь? Не хотелось бы пропустить результаты. Энни повернулась к шкафу. Нана только сейчас заметила, что все это время там стояли часы. — Почти половина двенадцатого, если не ошибаюсь. Если поспешим, ещё успеем вернуться на фестиваль. Половина двенадцатого, значит. Интересно, как там Хидан и Какузу? Нана попыталась сосредоточиться, чтобы узнать, чем сейчас занят клон, но это ни к чему не привело. Кажется, она просто не умела этого делать. С другой стороны, техника ещё поддерживается, а, значит, обман не раскрыт. — Кстати, об этом. Билет-то ты не забыла? Энни запустила руку за пазуху, нащупывая там что-то. — Да нет, на месте. Было бы обидно, если бы я оставила его где-нибудь, да? Номера-то не помню. Да и победу в случае чего не докажешь. — Можно посмотреть? Я-то билет так и не купила, интересно, как выглядит, — Нана старалась улыбаться как можно более непринужденно. В её голове вдруг созрел план. — Конечно, держи. Просто жёлтая бумажка с порядковым номером. Впрочем, чего ещё она ожидала? Пара стремительных движений — и от него остались клочки. — Какого черта? — взвизгнула Энни. — Ты что творишь?! — Жизнь тебе спасаю. Есть при себе чековая книжка? — Ну, да… — Я выпишу чек на сто тысяч. Считай это выигрышем в лотерею… ну, или просто чаевыми за отличный вечер и моим подарком. От тебя ничего не требуется. Хотя я была бы безмерно благодарна, если ты осталась тут до утра. Так безопаснее. — Ни черта не понимаю, объясни нормально. Что происходит? Какого хрена ты порвала билет? Это был мой шанс свалить отсюда… — Ну, а теперь свалишь наверняка. Согласись, получить чек на сотню тысяч лучше, чем надеяться выиграть лотерею? Энни растерянно кивнула. Выражение её лица по-прежнему было полно непонимания. Это можно было понять: не успела ты разозлиться из-за порванного билета, как тебе тут же вручают «приз» за неё да ещё и говорят, что все это — ради твоей же безопасности. Как ещё тут реагировать? — И все равно не понимаю… почему ты его порвала? И почему говоришь, будто спасаешь меня? Какой-то бред… — двигаясь, будто во сне, она ватными руками вытащила из потайного кармана платья чековую книжку. — Но держи. Тебе повезло, что я повсюду зачем-то таскаю её с собой — как чувствовала, блин… даже карандаш найдется, официантка я или кто? Энни издала нервный смешок. — Спрашиваешь, почему говорю, что спасаю? — Нана вырвала листок из книжки. Получилось неровно, но сейчас это было совсем не важно. — Помнишь, рассказывала про тех, с кем путешествую? Они затеяли убить победителя лотереи и забрать деньги себе. Так что то, что я делаю — простая мера предосторожности. Ненавижу бессмысленные смерти — и не хочу допустить ещё одну. Тем более, ты мне нравишься. Карандаш затупился, но грифеля, чтобы вписать нужные данные, хватило вполне. Не возникло проблем и с номером банковского счета — его Нана помнила не хуже, чем Хидан — молитвы. — Держи, — она протянула Энни листок. — И удачи в переезде отсюда. Надеюсь, там, куда ты попадешь, будет лучше. Энни приняла его дрожащими руками — и бережно спрятала всё в тот же потайной карман, где лежала книжка. Ещё мгновение — и её лицо вдруг скривилось, став похожим на косточку персика. Из глаз полились слезы, а из уст — бесконечные слова благодарности. Она плакала, будто маленький ребёнок, и это были самые что ни на есть искренние слёзы счастья. — Нана… спасибо, — только, когда подол стал влажным от влаги, Энни кое-как успокоилась и теперь просто перывисто дышала, то и дело громко всхлипывая. — И прости, я просто… просто… Нана растерялась. Что вообще делать в такой ситуации? Ещё никогда на её чаевые не реагировали так бурно. Впрочем, и чаевые тоже никогда не были такими большими… В полном замешательстве, она встала из-за стола и, передвинув стул, села рядом с Энни. А затем обняла — неуклюже, но тоже искренне. — Я просто хочу сделать все, чтобы на моем счету не появилась ещё одна могила. Хватит с меня смертей людей, которые виноваты лишь в том, что встретили меня на своем пути. Не смогу спасти всех — спасу хотя бы тебя. Ради этого и сотни тысяч рё не жалко.