Le paradoxe des doubles

      — Марин Дюпен-Чен, ты, как мне кажется, уже начинаешь опаздывать! Все хорошо, солнышко? — Тома´ Дюпен, уже было не на шутку взволновавшаяся за сына, приоткрыла люк его комнаты, чтобы юноша ее услышал. — Ты так не замерзнешь? Все хорошо, сынок?       Марин обернулся, чтоб взглянуть на себя в зеркало. На нем были надеты белая футболка с легким геометрическим принтом на плечах и джинсы с тонкими прорезями на коленях. Прикинув обувь, которую он обует, а также легкое черное пальто, что мирно ждало своего хозяина внизу, и отметив, что легкий шарф в такую погоду лишним не будет, Дюпен-Чен кивнул сам себе на представленную картину его внешнего вида на сегодня. Он не любил холодную погоду, впрочем, как и божьи коровки.       — Нет мам, я просто еще неполностью оделся, так что не стоит беспокоиться, — для полной убедительности того, что с ним все хорошо, парень чуть сдержано улыбнулся. Все-таки он не любил, когда родители за него переживали, тем более мама, тем более по пустякам.       — Как скажешь. Ладно, собирайся, тебе уже пора выходить, — мадам Дюпен осмотрела сына и поняла, что парень как-то незаметно вырос, повзрослел, а ведь будто только вчера этот самый парнишка был самым маленьким жителем их дома, а теперь выше родителей.       Со вздохом женщина прикрыла люк, что ведет в комнату сына, и спустилась на кухню к мужу, что стоял у плиты и насвистывал только ему одному известную мелодию. Решив немного разрядить свое настроение и по-доброму поиздеваться над мужем, глубоко вздохнув, она воскликнула:       — Савин Чен, почему вся кухня в муке и шоколаде? И почему пекарня до сих пор не открыта? У нас возле дверей очередь скопилась, как такое произошло? — Тома´, еле сдерживая смех, уже была готова к паническому восклицанию мужа и с нетерпением ждала этого, но ее представления его реакции разбило то, что она услышала дальше.       — Ха-ха, да-да, родная, я так испугался, что ты себе даже не представляешь насколько, — Савин даже не повернулся к ней, даже не вздрогнул, а лишь проявил спокойствие удава на максималках. Но мадам Дюпен знала, это существо сейчас стоит и улыбается во все тридцать два. — Ты бы никогда не допустила, чтоб посетители стояли и ждали выпечки, и сама уже тут верещала на эту тему. А я в свою очередь никогда не допущу того, чтоб на кухне был бардак, так что… Лучше проверь положили ли мы паспорта в чемодан.       – Точно! Как я могла забыть? – Тома решительно двинулась в сторону чемодана и небольшого рюкзачка, в котором мирно лежали документы и билеты супругов. – Дорогой, все на месте: и паспорта, и билеты, и страховые свидетельства, и все остальное. Разве что твое чувство юмора где-то было потеряно и не подлежит восстановлению, – насупившись, отпустила колкость в сторону мужа молодая женщина.       – Поверь, милая, твое чувство юмора даже не думало находиться в принципе, – разведя руками, он чмокнул жену в лоб.       Мадам Дюпен не могла оставить это так просто. Что-что, но проигрывать Тома не любила. Даже любимому и единственному мужу в небольших колкостях. Дойти до точки кипения ей помешал спустившийся к ним на кухню с мансарды сын, который, кстати, как обычно опаздывал и схватил первый попавшийся ему на глаза и в руку круассан:       – Все это, конечно, прекрасно, но я пошел.       – Марин, подожди! Ты опять не будешь завтракать? – Савин искренне недоумевал. Он никак не мог понять, как сын может прожить без полноценного завтрака, ведь завтрак - важная часть сбалансированного питания, от которого напрямую зависит иммунитет человека.       – Нет, пап, прости, – привычным жестом взъерошив волосы, начал оправдываться сын. – Я уже опаздываю, ребята наверняка ждут меня у лицея, – Марин принял из рук отца свое пальто и собирался открыть дверь, но его остановила маленькая рука матери:       – После экзамена пригласи Адриану прогуляться куда-нибудь или в кафе посидеть, вы уже неделю не виделись. И не хочу ничего слышать, ты всю эту неделю был сам не свой, соскучился о ней.       – Да-да, мам, спасибо за наблюдательность, но мы и так сегодня собирались вечером у нас кино посмотреть, может Алан с Ниной присоединятся. Все-равно вы уезжаете. Так что друг другу мешать не будем, – обняв напоследок родителей и проверив, что Тикки дремлет в кармане пальто, юноша вышел за дверь.       «Удачи на экзамене!», – только и успел услышать Дюпен-Чен от родителей, прежде чем скрыться за массивной входной дверью.       – Твои родители правы, – неожиданно для обладателя серег Удачи подала голос квами, – Вы за эту неделю даже на патруле ни разу не пересеклись, а обходиться одними сообщениями и телефонными разговорами как-то непредусмотрительно…       Спорить Марин с Тикки даже и не думал. Он понимал, что она права, впрочем как всегда. В такие моменты парень часто ловил себя на мысли, что без этой розовой малышки, он бы пропал. Квами часто давала отличные советы, проверенные временем и ее прошлыми подопечными. Правда все ее прошлые подопечные были девушками. Они оба до сих пор не понимают, почему Мастер Фу отдал Марину серьги Удачи, а не то же кольцо Неудачи, что досталось Адриане, которая стала первой девушкой, обладающей силой Разрушения. Ребята вместе со своими квами часто посмеивались над сложившейся ситуацией, но задавать этот вопрос Мастеру не спешили.       – Знаю, Тикки, знаю. Но ты ведь понимаешь, что с ее графиком фотосессий и различных занятий мы и без подготовки к этому экзамену довольно редко имеем возможность встретиться вне стен лицея, чтоб просто прогуляться! И это при том, что Габриэлла не посадит ей на хвост Натаниэля с Гориллой, если вообще отпустит, и то, под предлогом обсуждения несуществующего проекта…       Тикки в этой ситуации только и могла, что успокаивающе поглаживать руку подопечного своей маленькой лапкой. Она знала, что парень тот еще паникер, и ему надо самому все переварить и успокоиться. Конечно рядом с мадемуазель Агрест его самобичевание редко когда затягивается надолго, но так как той пока на горизонте не наблюдается, приходится обходиться своими силами.       – Ладно, прорвемся, или мы с ней не герои Парижа? – что требовалось доказать.       Выйдя на улицу юноша убедился, что погода на улице стояла как никогда гадкая. Порывы холодного ветра посылали дождь, больше похожий на холодную водяную пыль, прямо в лицо, и парню казалось, что, только выйдя из дома, он успел моментально промерзнуть и промокнуть до нитки. До автобусной остановки идти минут пять, но в такую погоду пройти даже пару шагов казалось чем-то невозможным. После очередного порыва ветра Марин поглубже укутался в пальто и синий шарф, связанный для него же по просьбе девушки, Адрианы, чтоб тот был парным к ее, подаренному ей на тринадцатый день рождения, еще далеко до того, как Агрест и Дюпен-Чен начали встречаться.       По сути, Марину был не так важен его внешний вид, и как любой обычный парень он особо не заморачивался по этому поводу. Главное: удобно и по погоде, а остальное не имело значения. Но вот когда дело касалось предмета гардероба, например, костюма, за дизайн и шитье которого мог запросто взяться начинающий модельер, то здесь он был очень дотошен. Небольшое увлечение сродни детскому хобби у Дюпен-Чена переросло в настоящую страсть, а позже в мечту.       Марин Дюпен-Чен уже несколько лет представляет, как он окончит парижский институт Марангони, а позже станет дизайнером дома «Agreste». Он, как и его друзья, уже давно решил, чего он хочет от жизни и кем собирается в этой жизни стать. Его лучший друг, Алан Сезер, прирожденный журналист. Тот если захочет, выпутает любую информацию - даже у трупа. Марину до сих пор непонятно, как акула пера, что ведет «Багблок» про парижских героев: Мсье Бага и Китти Нуар, не заметил кумира в своем лучшем друге, с которым часто проводит время. Но еще больше метису было страшно за девушку Алана – Нину Ляиф, ведь даже если она захочет что-то скрыть от своего парня, то банально не сможет. Но здесь его успокаивало то, что Алан и Нина никогда ничего не скрывают друг от друга и все у них идет своим чередом. Что касается самой Нины, то тут с уверенностью в сто процентов любой, кто с ней знаком и пообщался хотя-бы час-два, скажет, что из нее в будущем получится потрясающий звукооператор или режиссер. Мадмуазель Ляиф для себя решила, что будет поступать в Парижскую киноакадемию, где с легкостью сможет освоить обе дисциплины. Плюс ко всему – академия всего-то в пятнадцати минутах ходьбы от университета, в котором будет учиться Алан.       Уже сидя в автобусе, юный Дюпен-Чен вспомнил про друзей, которые скорее всего сейчас стояли на улице, мерзли и ждали его, привычно опаздывающего. Недолго думая, он достал телефон, чтоб сообщить другу, что ждать его осталось недолго. Ответа от человека, не выпускающего телефон из рук, ждать долго не пришлось: Не парься, мы с Ниной сами недавно подошли. Лучше Адриане набери, ее еще нет. Алан, 9:44       – Хм, странно. Алан пишет, что Адрианы еще нет. Тикки, ты не чувствуешь присутствие акумы?       Слова друга заставили героя-без-маски не на шутку взволноваться за подругу, ведь о Бражнике почти неделю не было слышно, словно та затаилась и готовит что-то поистине ужасающее для героев и парижан. Как можно чаще команда героев собирали о крупицам информацию о злодейке, что уже несколько лет терроризировала Париж. И ладно если бы она ограничивалась какими-то клоунами в ярких костюмах с ненужными способностями, с чего собственно все и началось, то в настоящее время Бражник все чаще выступала в открытую с угрозами кровавой расправы и лично присутствовала на поле боя. Чудесные знали о ней не так уж и много: женщина средних лет с неуравновешенной психикой и диким желанием не просто получить талисманы, но и лично убить Мсье Бага и Китти Нуар. В своих поисках ребята старались узнать как можно больше, но при этом не выдать самих себя. И от одной мысли, что Бражник смогла-таки вычислить личность той же Кошки, Марин впадал в панику.       – Нет, все тихо. С Плаггом тоже все нормально, не чувствую признаков произведения трансформации, – Тикки полностью сосредоточилась на умении всех квами - чувствовать чужую магию, а также на своей личной способности, которая позволяла чувствовать состояние Плагга и его подопечной. – Марин, Алан правильно тебе написал, позвони ей и перестань изводить себя.       – Уже звоню…

***

      – Плагг, выключи этот чертов будильник!       Казалось бы, разве возможно услышать и понять то, что человек пробубнил спросонья в подушку? Можно. И Плагг каждое утро в этом убеждался. Его подопечная, не изменяя самой себе, каждое утро просит Плагга сделать это, отключить/сломать/выбросить/откотаклизмить ненавистный будильник, но квами никогда не надоест отрыто ржать над ней в эти секунды, таким образом отыгрываясь за недополученные головки любимого лакомства.       – А смысл? Все равно мсье ходячий-график-и-личный-надзиратель Санкер придет тебя будить. Какая разница, когда вставать: минутой раньше или минутой позже?       – Поверь, Плагг, большая, – поняв, что урвать последние крупицы сна не получится, девушка встала с теплой постели, чтоб начать собираться в лицей. – Если есть возможность поспать или отдохнуть подольше, то надо эту возможность использовать.       – Лучше бы ты с таким рвением личность Бражника вычисляла…       – Прекращай, будто сам не понимаешь, что мы стараемся, но вечно что-то упускаем и…       – Да-да, я все это уже слышал, – закатив глаза, Плагг решил удалиться с глаз подопечной, чтоб не смущать ее, ибо та направилась в душ, – Кстати, Натаниэль на подходе, – Адриана даже не успела войти в ванную комнату, когда Плагг оповестил ее об очередном вторжении мсье Санкера, а тот в свою очередь не заставил долго ждать своего появления.       Предварительно постучав, Натаниэль вошел в комнату девушки. Адриана давно привыкла к тому, что первое лицо, которое она видит утром – лицо личного помощника ее матери. Первое время девушку это жутко раздражало, но пришлось свыкнуться.       – Доброе утро, Адриана. Как я вижу, ты уже встала, тем лучше. Собирайся и спускайся вниз, завтрак через 30 минут… – Натаниэль на мгновение остановился, будто обдумывал что-то, и с видимым сомнением во взгляде, но не в голосе, продолжил, – И твоя мать хочет поговорить с тобой.       Как только Натаниэль вышел, Плагг, что на время появления секретаря спрятался в шкафчик с сыром, вылетел из укрытия, и только хотел как-то подколоть подопечную, как та сама не заставила долго ждать:       – Класс, Адриана… Отличное начало дня, так держать! –плюхнувшись на кровать лицом вниз, проворчала девушка. – Я даже малейшего понятия не имею , о чем она хочет со мной поговорить.       – Ну, если посмотреть, вариантов не так уж и много. Например…       Агрест прекрасно знала, что Плагг с обсуждением может затянуть, поэтому пока котенок отдался проблеме, девушка решила принять душ. Из душевой кабины ворчание Плагга было прекрасно слышно, тем более что дверь в саму ванную комнату девушка закрывать не спешила.       Раздевшись за ширмой и шагнув в душевую кабину с предварительно настроенной температурой воды, Адриана решила прислушаться к тому, что говорил квами.       – … твоя мать может обсудить с тобой твою учебу… – «Нет, с учебой все отлично». – … либо фотосессии и прочую ерунду, связанную с этим… – «Надеюсь, тоже нет, в этом сезоне с фотосессиями покончено». – … также, она могла узнать о твоих ночных похождениях по крышам с Мсье Жуком, то есть Дюпен-Ченом… – «Точно нет, я бы уже давно под домашним арестом была». – … кстати, вот еще что. Твоя мать могла узнать, что вы с ним встречаетесь, ведь ты ей так и не сообщила эту новость. Хотя не думаю, что она сильно этому удивится. Но вот если она узнает, что ты хочешь съехать отсюда, то она точно придет в бешенство, – «О нет. Нет-нет и еще раз нет. Она не должна узнать раньше, чем я сама расскажу ей об этом». – Мои варианты исчерпаны. Ты там как. Не утонула еще?       – Не дождешься.       Спустя двадцать минут девушка была полностью готова. Оценив погоду на улице и особо не заморачиваясь по внешнему виду, Агрест надела длинный белый шифоновый комбинезон с тонким черным кожаным ремешком на талии. С тоской мазнув взглядом книгу по физике, повествующей о мультивселенной на основе высказываний многих физиков-теоретиков, которую она все никак не может прочитать в силу загруженности графика, она взяла сумку и двубортное светло-розовое пальто. Также, не забыв про кеды, Нуар-без-маски поспешила вниз на завтрак, настраиваясь на предстоящий разговор с матерью.       Девушку очень настораживало, что в последнее время Габриэла от нее сильно отдалилась. Конечно, после смерти Эдварда Агреста, женщина стала более холодно относиться к единственной дочери, что не скрылось от Адрианы, и к чему та давно привыкла, хоть порой и обижалась, то сейчас мать, как думала сама Адриана, проявляла интерес только к тому, что было связано с модной индустрией. Габриэла стала более раздражительной и почти не покидала свой кабинет, не то что особняк в целом. Из него та могла днями не выходить вообще. Адриану это откровенно пугало, хоть та и не спешила пока поднимать данную тему. Навлекать лишний раз на себя гнев матери ей совсем не хотелось. Разговоры с родителем стали редким явлением и довольно часто заканчивались на повышенных тонах, что несомненно расстраивало.       У входа в столовую ее встретил Натаниэль, который сообщил. Что Габриэла подойдет через пару минут. Девушка заняла свое место, и чтоб скоротать ожидание, решила полистать в телефоне последние фотографии.       Вот фотография, на которой она и Нина сидят в кафе недалеко от лицея. В тот день Адриана помогала Нине придумать подарок для Алана на День Рождения.       Вот общая фотография класса коллежа. Ребята тогда чудом все вместе собрались, чтоб поздравить Мадам Бюстье со скорым рождением ребенка. У каждого из ребят разное расписание пар, поэтому дату встречи неоднократно меняли.       Фотографии с модного показа в Милане с моделями из различных агентств.       Вот фотография всей компании друзей и многие другие.       Взгляд мадмуазель Агрест задержался на ее совместной фотографии трехлетней давности с Марином, на которой Адриана вешается на шею своему Жучку, показывая всем, что этот парень только ее и больше ничей, а тот в свою очередь крепко обнимал девушку в ответ, показывая, что ни за что ее не отпустит. Собственно именно в этот день все их друзья узнали о том, что молодые люди начали встречаться. Конечно этому объединению двух любящих друг друга сердец предшествовали несколько дней их личных самобичеваний по поводу раскрытия масок, но остальным это знать не стоит. Адриана настолько погрузилась в воспоминания, что мир вокруг на пару мгновений словно перестал существовать для нее, и она не заметила приближение матери.