***
В ладонях у мальчика маленькие клочки волос. Седых от стресса; выжженных, казалось бы, собственной причудой. Его зовут злостью на злость, и ребёнок, смотрящий широко распахнутыми глазами, улыбается почти с нежностью и любовью, располосывая кожу рядом с сонными артериями у побеждённых. Текут кровавые реки раз за разом, из года в год; Шигараки опускает ладонь на горло, словно палач, слыша надрывный глухой хрип. Кожа осыпается трухой, трещины бегут дальше и дальше, а человек бешено вращает глазами от боли, норовя выдрать их вместе с руками маленького деспота. Томура смотрит на мир без каких-либо стёкол очков: ни чёрных, ни розовых у него в ассортименте нет. Есть только он и серая пелена, застилающая обзор — они наедине. Спасти из однотонных дней ученика монстра мира суперсил не может никто: Томура радостно хохочет, сдирая запёкшуюся корочку под правым глазом, растягивает обветренные тонкие губы с порванными участками — наверняка сгрызал от предвкушения или гнева. На полу перед ним распластался нелепо человек, раскинув руки — то, что от них осталось — в стороны. Череп крошится под подошвой вырвиглазных красных кроссовок четырнадцатилетнего Шигараки Томуры. У безумного Все-За-Одного дрожат руки, и разъезжается пасть в оскале. Ноги едва его держат, но это неважно. На шее у Шимуры Тенко гремит цепь от ошейника; поводок намотан на грубое шрамированое предплечье злодея всей Японии.Бешеная псина готова к охоте.