***
«Среди нас есть предатели».
Эта мысль бьёт по затылку металлической битой; пляшет на внутренних органах чечётку, звонко громыхая по рёбрам и ключицам, которые от напора проламываются. Тоору давит в себе желание зевнуть, отколупывая из-под ногтей кровяные засохшие песчинки. Скучающе качает головой, но молчит. Она лишь улыбается и с материнской теплотой укладывает на грудь лебединую шею Каминари, чей стеклянный взгляд сверлит её с бесполезным ужасом. Мёртвые жёлтые глаза — потухшие звёзды. В них больше не горит жизнь; в них отражается лишь одна пустота кислотного цвета. Желчь недалеко от него спускается по подбородку Мины, сплетаясь с ниточкой слюны. Хагакуре считает такой ритуал почти что обыденным: если не подводит память, в прошлом месяце так же, как и Ашидо, выл и блевал Тетсутетсу над хладным трупом Мономы. Кровь у Пинки ничем не отличается от любой другой. Только вот вкус её нравится Тоге, что с улыбкой встречает её, Тоору, у входа в штаб. Вернее, пытается сообразить, где находится хотя бы тело. Хагакуре бодро делится переживаниями с Оджиро, глубоко внутри смеясь с наивных суждений о том, что она милая и добрая девочка. Невидимка скалит зубы и играет на публику, надавливая на общество своим голоском, полным фальши. Лица Тоору не видели даже её родители, так с чего бы ей показываться хотя бы кому-то? Невидимая девочка не улыбается никому, а люди, пытающиеся найти в ней глубину души, глупы в своих размышлениях. Потому что Тоору носит гораздо больше масок, чем можно подумать. А за этими тоннами лжи скрывается безликость.