Фанк

Мэтт спокойно заваливался на любую вписку, которую видел. Он знал, что на таких мероприятиях все настолько упоротые, что никто не заметит его появления. Но чаще всего перед ним мелькали одни и те же давно знакомые лица. Он глазами нашарил знакомого барыгу и двинулся к нему. — Привет. Хочу что-нибудь новенькое попробовать, — попросил Мэтт, облокотившись на стойку. — О, привет, Марк, — Мэтт сознательно не назывался настоящим именем на подобных мероприятиях. — Новенькое, говоришь? Метадон? — Пробовал, не зашло. Есть что-нибудь повеселее? — Экстази? — Мейнстрим. — ЛСД? — Это может быть интересно. — Мэтт, раздумывая, наклонил голову. — Ну давай. Сколько? — Первая доза моему постоянному клиенту бесплатно, — подмигнул Унюлу. Мэтт смутился. Он знал, что такие скидки означают, что дилер хочет подсадить клиента на новую дрянь и ему, скорее всего, пизда. Но желание шикарно кайфануть от чистейшего порошка шепотом уговаривало его согласиться. Совесть уже ругала его голосом, так похожим на голос Пидж. — Давай, — подмигнул Мэтт и взял из рук Унюлу спрессованный в белую таблетку порошок. Мэтт едва отошел от стойки и положил таблетку под язык. Она рассосалась быстро, но словно нехотя, и на языке остался осадок от примесей, как будто таблетка была в пыли. Действие должно начаться примерно через двадцать минут. А пока было время осмотреться. Мэтт любил напиваться, но на таких мероприятиях он этого никогда не делал, потому что тут не бывало ничего, кроме пива, а пиво его уже давно не вставляло. Мэтт сел около бассейна и начал ждать прихода. Людей было не так много, как он ожидал. И по сравнению с тем адом, который видел Мэтт, на этой вечеринке все было достаточно цивильно. Она была скорее похожа на сборище школьников, которые пытаются казаться взрослыми, выпивая и куря, хотя Мэтт видел много взрослых людей вокруг, гораздо старших, чем он. — Мэтт! Чем обязан встречей? — услышал он восклицание за спиной. — Лэнс? Что ты тут делаешь? Лэнс стоял у него за спиной со стаканом чего-то безалкогольного в руках. Когда Мэтт выпускался, Макклейн был еще в средней школе, Мэтт подтягивал его по химии. Он сел рядом и носками кед пустил волну в бассейне. — Вообще-то это мой дом. И что-то я не помню, чтоб приглашал тебя, — хитро сощурился Лэнс. Мэтт виновато отвел взгляд. Макклейн хихикнул: — Ладно уж, оставайся на правах старого знакомого. — Значит, это действительно какая-то школьная вечеринка? — с недоверием оглянувшись по сторонам, спросил Мэтт. — Нет, но тут большая часть моего класса. Я выпускник. — Не боишься, что они дом по кирпичикам растащат? — Нечего растаскивать, — пожал плечами Лэнс. — Отец недавно все ценности в банк перевел. Ладно, если что-то понадобится, я, скорее всего, на втором этаже. — И сделав глоток из стакана, он ушел. Мэтт лег на спину. Скоро он почувствовал, как его сердце пустилось вскачь, а температура воздуха словно поднялась на пару градусов и стало жарко. Мэтт поднялся на ноги, но чуть не упал из-за внезапного головокружения. Это оно? Началось? Мэтт осмотрелся. Он сегодня не надел линзы, но все вокруг стало вдруг намного четче, цвета стали ярче, как будто весь окружающий мир кто-то взял и старательно протер влажной тряпкой от пыли. Отлично. Ох, как же он соскучился по этому состоянию нервного возбуждения. Мэтт улыбнулся в предвкушении. Он отправился промочить горло. Где-то недалеко он краем глаза зацепил стол с едой и напитками, когда входил. Мэтт потянулся за бумажным стаканчиком. Он в непонимании наклонил голову. Зрение подводило — он не мог рассчитать расстояние правильно. Пришлось схватиться за край стола, чтобы адекватно воспринимать дистанцию между предметами. Мэтт никогда не думал, что просто налить себе газировку превратится в такое приключение. Рядом стояла девушка в блузке в горошек. Взгляд Мэтта остановился на ней. Ему кажется или точки на блузке и правда… подмигивают ему? — Чего уставился? — спросила девушка, обернувшись. Мэтт покачал головой и отошел. Он одним залпом выпил газировку, смял стаканчик и бросил куда-то в кусты, а может, просто на газон, он не особо следил за такими вещами. Он огляделся и вздохнул. Может, в доме будет веселее? В доме было более людно, чем на улице. Это и понятно: в это время года по ночам на улице все еще довольно прохладно. А Мэтта, похоже, начало крыть. Ему казалось, что кто-то включил режим долгой выдержки на его зрении, и все фигуры оставляли за собой цветные неясные следы. Обещанная эйфория все не приходила, зато пришла паранойя и паника. Сердце никак не успокаивалось, Мэтту казалось, что оно либо остановится, либо выскочит из груди и оставит на не самом чистом полу кровавые следы. Ни тот, ни другой варианты его не устраивали. Он хотел домой. Стены начали пузыриться и стекать на пол, переливаясь всеми цветами радуги, как пятна бензина на асфальте. Испугавшись, Мэтт зажмурился. Перед глазами поплыли красочные узоры, так похожие на те узоры, которые дети любят рассматривать в калейдоскопе. Нет, лучше держать глаза открытыми, а то от такого буйства красок можно и с ума сойти. Мэтт схватился рукой за тающую, как разогретое масло, стену, с облегчением почувствовав, что на ощупь она такая же твердая, как всегда. Так, нужно успокоиться и вспомнить, что из происходящего вокруг реальность, а что — эффект галлюциногена. Он сам не понял, как оказался на переднем дворе, в темном безлюдном углу за кипарисами. Его согнуло пополам и стошнило — организм пытался очиститься от токсинов. Он ничего не ел с утра, и блевать желчью — одно их самых отвратительных чувств в мире. Мэтт утер губы тыльной стороной ладони. Он чувствовал себя, как во время лихорадки: его била крупная дрожь, на футболке проступили большие пятна пота и слабость. Слабость, слабость, слабость. Хотелось лечь прямо на землю и заснуть. Мэтт уставился на кипарис. Из хвои на него глядели десятки и сотни лиц. Они что-то шептали ему, но Мэтт не мог разобрать что. Нет, это неправильно. Растения не могут разговаривать. Мэтт вздрогнул всем и телом и поскорее убрался отсюда. Лучше быть с теми, кто действительно может говорить. Он не знал, где лучше находиться — там, где с тобой разговаривают деревья, или там, где потолок и пол меняются местами. Лэнс должен ему помочь. Не обязан, но это единственный человек в этом гребаном сборище, которого Мэтт знает. Дело за малым — вспомнить, где найти его. Он же точно говорил, где он будет. На втором этаже? Мэтт, с трудом переставляя ноги, поднялся по лестнице. Он пошарился по комнатам, собирая на себе любопытствующие взгляды школьников. Но Лэнса не нашел. Мэтт впадал в панику. Если он не на втором этаже, то где же? Образы размывались и троились, распадаясь на три основных цвета. Он спустился обратно на первый этаж и наткнулся на Лэнса буквально во втором коридоре. Буквально наткнулся — он влетел в него и едва сам не упал. — Мэтт? Что-то случилось? — с тревогой заглядывая парню в лицо, спросил Лэнс. — Ты сказал, что будешь на втором этаже, — дрожащим голосом сказал Мэтт. — Почему ты на первом? — О чем ты говоришь? — не понял Лэнс. — Мы на втором. Чувак, что с твоими глазами? Позвать твоих друзей? — Никто на этой ебаной вечеринке мне не друг! — Мэтт впадал в истерику. Он сел на пол и обхватил голову руками. Он трясся. — Позвони Пидж. Он почувствовал, как рука Лэнса скользнула ему в карман. Паранойя низким голосом шептала ему, что его обкрадывают и оставят подыхать в этой дыре. К утру на каждой вписке, на которой бывал Мэтт, оказывался хотя бы один жмурик. Видимо, этим утром этим жмуриком будет он. Кто-то, наверное, Лэнс, сел перед ним на корточки и что-то говорил успокаивающим голосом, но сквозь нарастающий шум в ушах Мэтт ничего не видел, а из-за черного пятна в глазах — не видел. Он не знал, сколько времени прошло — восприятие очень исказилось. Сердце билось неровно и очень быстро, Мэтту было одновременно очень жарко и очень холодно. Он сидел, прислонившись спиной к стене, обхватив голову руками и закрывшись ото всех — только так он чувствовал себя в относительной безопасности. Пидж проснулась посреди ночи от звонка телефона. Она ненавидела, когда телефон звонит посреди ночи — это обязательно означало, что Мэтт снова влип. Незнакомый голос в трубке сбивчиво и с тревогой обрисовал ей ситуацию и назвал адрес. Оставалось лишь надеяться, что он не ошибся. Пидж накинула первое, что попалось под руку — школьный сарафан — и пробралась мимо родительской комнаты на улицу, она уже достаточно в этом поднаторела. Она загуглила адрес, который ей назвали по телефону. Блять. Это же на другом конце города. Пидж выкатила велик из гаража и двинулась в путь. Ей даже не пришлось проверять адрес, единственный дом на улице был облеплен выглядящими больными людьми, как трупные мухи облепляют недавно умершее животное. Как соседи это терпят? Единственное объяснение — соседи тоже в этом доме. От греха подальше Пидж решила оставить велосипед за пару домов и чуток пройтись пешком. Ей всегда было страшно находиться в таких местах. И на то была причина: она пятнадцатилетняя беззащитная девушка в окружении нетрезвых злых мужчин. Она вошла в гущу толпы с высоко поднятой головой, не обращая внимания на непристойные выкрики и свист. Кто сдавил ее запястье и притянул к себе. — Детка, не хочешь повеселить меня? — Ей в лицо дохнуло зловонием. Она научилась вести себя в таких ситуациях. Нельзя драться и наводить шумиху. Нельзя громко кричать. Только разозлишь их и отбиться станет только сложнее. Она наклонилась к самому уху мужика и процедила сквозь зубы достаточно громко, чтобы он услышал, но не услышал никто вокруг: — Я сейчас позвоню копам. Думаю, они будут рады посадить за решетку еще один притон. Мужик скривился, но отпустил ее. От его пальцев обязательно останутся синяки. Он позволил Пидж уйти, но напоследок ущипнул ее за задницу. Она убьет Мэтта, когда тот протрезвеет! До второго этажа она добралась без приключений. Поплутав по коридорам, она наткнулась на брата и парня, который, видимо, и позвонил ей. — Мэтт, — позвала она, опустившись на колени. Мэтт не откликнулся. — Мэтт! — позвала она настойчивей и потрясла брата за плечо. Снова нет ответа. Пидж начала злиться. Либо он без сознания, либо наконец-то сдох. Она одернула себя и сама испугалась своих мыслей. Это сейчас она на взводе, окружена подозрительными личностями и с безвольным телом брата на плечах. — Неужели передоз? — со слезами на глазах Пидж обняла Мэтта. — Помочь? — предложил парень. Пидж окинула его подозрительным взглядом. Он выглядел относительно трезвым. Но внезапно она его узнала: — Лэнс? — С ним ничего не случится, — заверил Лэнс, положив ей руку на плечо. — Просто неудачный эксперимент. Просто отвези его домой трезветь. Помочь? — Да, — наконец согласилась девушка, взвесив все «за» и «против». Ей не унести отсюда брата одной — он слишком тяжелый для нее. Плюс, она теперь не одна, хоть кто-то послужит ей защитником. Лэнс взвалил Мэтта на плечи. Пидж повела его наружу. Слава богу, на них никто не обращал внимания. Он положил Мэтта рядом с великом Пидж. — Спасибо за помощь, — поблагодарила девушка. — Вызвать вам такси? На машине все же удобнее, — он недвусмысленно кивнул на велосипед. — Давай, — закусив губу, болезненно согласилась Пидж. — Я потом отдам. — Не надо, — ответил Лэнс, разблокировав телефон. — Я сегодня «скорой помощью» поработаю, — подмигнул он.

***

Мэтт проснулся. Это был первый минус. Голова не просто гудела, в нее словно согнали рой пчел с многоразовыми жалами. Каждую мышцу будто вынули из тела и заменили ватой. Мэтт чувствовал, как будто его варили на медленном огне всю ночь. Он даже не мог подобрать слова для описания того, как ему хуево. Надо же быть таким лузером — первый раз попробовать ЛСД и сразу словить бэд трип. Он дал себе обещание (которое нарушит на следующей же вписке) никогда больше не экспериментировать. Мэтт попробовал найти плюсы в своем положении. Он у себя дома, не в луже крови и один. На этом плюсы заканчивались. Он всерьез впервые за четыре года задумался не идти на учебу. Даже если он чувствовал себя, как маринованная спаржа после самой отчаянной вечеринки, он восставал из мертвых и шел в универ. Он порою вообще не втыкал, где он и что делает, но послушно сидел и записывал за преподавателем. Или, если сил записывать не было, хотя бы просто слушал. Но сейчас Мэтту было так плохо, что он чувствовал необходимость остаться дома. Но он все же отодрал себя от кровати, почувствовав себя противной приставшей к сковородке жареной селедкой, и дополз до зеркала, где обнаружил еще одну проблему. Помимо того, что он выглядит, как будто утонул пять суток назад, его зрачки все еще не вернулись к нормальному размеру. Если глаза не лгали ему, на улице пасмурно. Похуй, лучше показаться больным на голову, сидя на паре в солнечных очках, чем пугать всех безумным взглядом глаз без радужки. Но по дороге назад надо будет купить глазные капли, чтобы вот такие ситуации не повторялись. До универа он дополз еле-еле, отдыхая через каждые десять метров и натыкаясь на столбы и прохожих. Пару раз он словил дезориентацию и стоял, шатаясь, посреди улицы, пытаясь понять, где верх, а где низ. Один раз он остановился, не в силах вспомнить, куда он вообще идет. А поняв, что идет он в универ, он надолго задумался, в ту ли сторону он идет. Кит зашел в аудиторию. Его вчерашний сосед сидел за партой, подперев щеку кулаком и с абсолютно отсутствующим видом. Самое странное — на нем были солнечные очки, хотя небо все утро хмурилось, угрожая вот-вот разразиться грозой. Кит настороженно подошел и сел рядом, достал и положил на стол тетради. Он взялся за оправу двумя пальцами и начал сдвигать очки Мэтта на лоб. Парень шлепнул Кита по руке и прошипел: — Какого хуя ты делаешь? — Он всмотрелся в лицо парня сквозь тонированные стекла и попытался вспомнить его имя. Не вышло. Ну и насрать. — Тяжелая ночь? — с жалеющей улыбкой сказал Кит. — Типа того. — Потому что не надо смешивать разные виды алкоголя, — со знающим видом проговорил Кит. Мэтт истерически рассмеялся, а потом вкрадчивым голосом ответил: — Ох, ребенок, я уже давно прошел этот период. — Наркотики? — страшным шепотом спросил Кит. — А не боишься, что друзья тебя сдадут? — Какие друзья? Из друзей у меня только Пидж, в этом человеке я уверен на сто процентов. — Кто такой Пидж? — Не кто такой, а кто такая, — раздраженно поправил Мэтт. — Сестра. На этом Кит решил прекратить расспросы. Он отодвинулся от Мэтта настолько, насколько позволяла парта и залип в телефоне. Мэтт залип в классную доску, став неподвижным, как восковая фигура в музее мадам Тюссо. На лекции Мэтт пытался что-то записывать, но постоянно забывал, как пишутся буквы и ничего не успевал, поэтому скоро психанул и забил. Он сел, скрестив руки на груди и стал просто слушать. Когда же это похмелье пройдет? Слава богу, анатомия последняя сегодня. Можно будет пойти домой и заснуть веков на шесть. — Мистер Холт, подойдите на пару слов, — окликнул Мэтта преподаватель после лекции. Мэтт устало вздохнул и развернулся. Он вышел из здания, не оглядываясь, глядя в телефон. Сзади его догнал Кит. — Ты меня ждал что ли? — поднял брови Мэтт. — Что тебе сказали? — проигнорировав вопрос Холта, спросил Кит. — Пару замечаний по поводу курсовой, — ответил Мэтт, доставая из кармана пачку сигарет. Курить по пути из универа давно вошло в привычку. — Ты можешь, пожалуйста, не закуривать, мне становится плохо от дыма, — попросил Кит с неодобрением глядя на пачку. — Похуй, — отрезал Мэтт и поднес зажигалку к зажатой в зубах сигарете. Кит не стал дожидаться его первой затяжки и, ускорив шаг, ушел вперед.