ангелам нельзя любить

— Пак Чимин, где ты был? — строго спрашивает мужчина лет пятидесяти, с белыми волосами и тусклыми светло-голубыми глазами. — Отец, я приглядывал за своей душой, — взволнованно отвечает омега, опуская глаза в пол. Сколько бы лет ему не было, Чимин никогда не сможет набраться смелости при разговоре оторвать от пола свой взгляд и посмотреть в эти холодные, стеклянные, не выражающие никаких эмоций отцовские глаза. — К разговору о душе, — спокойным голосом произносит отец. — Мин Юнги, альфа девятнадцати лет, должен был умереть два дня назад, но он всё ещё жив. Пак Чимин, ты не расскажешь, как это произошло? Пак нервно теребит кофту, сверля глазами пол. Отец всегда звал его полным именем. Ну или вообще не обращался к нему. После того, как папа Чимина был убит из-за любви к человеку, отец запретил упоминать имя омеги и велел Чимину забыть о том, что у него когда-то был папа. Ребёнок, оставшийся у старшего Пака, был ему совершенно не нужен. Он приходил лишь, когда Чимин делал что-то непозволительное, и отчитывал его леденящим душу голосом. Так что, хоть Чимин и удостаивался иногда гордого: «сын мой», по факту отца у него не было. Всё своё детство омега проводил с Чонгуком, которого любил, как старшего брата. Подробностей об альфе Чимин не знал. Просто однажды отец привёл мальчика, которому на вид было лет одиннадцать, и сказал, что маленький альфа будет жить здесь. Паку тогда было года два по-человеческим меркам, и он с радостью принял Чонгука. Дети очень сдружились и были практически неразлучны. Чонгук был самым близким другом Чимина. Был его защитником. Чон зорко следил за омегой, не допускал, чтобы тот поранился или его кто-то обидел. Но сейчас Чонгука нет. А отец откуда-то выяснил тайну, и омеге нужно будет оправдываться. — Пак Чимин, подними глаза и объясни мне ситуацию, — произносит отец ледяным голосом. У омеги ноги дрожат от страха, ему хочется бежать в объятия к Чонгуку и прятаться в его крыльях. Сильно пугает то, каким голосом отец говорит. Сколько Чимин себя помнил, мужчина никогда не кричал. Никогда. Он произносил страшные вещи спокойным и ровным голосом, что буквально замораживало омегу, пригвождало к полу. Этого холодного, мёртвого голоса Чимин не выносил. Хотелось провалиться сквозь землю, спрятаться, лишиться слуха, когда помещение оглашалось безжизненным: «Пак Чимин». — Отец, я… — омега кусает губы, отчаянно подбирает фразы, но ничего выдавить не может под цепким леденящим взглядом. — Подними глаза. — Отец… — Не мямли. Я сказал, подними глаза, Пак Чимин. Омега мнется пару секунд. Собравшись с духом, Чимин поднимает взгляд, но, столкнувшись с замёрзшими озёрами напротив, зажмуривает глаза, тщетно пытается удержать слёзы, которые льются по щекам из-под плотно сомкнутых век. Пак не понимает, сколько времени он так стоит, про себя молится, чтобы не услышать это «Пак Чимин». — Сын мой, — произносит отец, — ты прекрасно понимаешь, что нарушил закон, верно? — Д-да, я прекрасно понимаю, что нарушил закон, — повторяет Чимин дрожащим голосом. — Ты ничего не хочешь сказать? — Я очень виноват, искренне каюсь и надеюсь на милостивое прощение, — заученно выпаливает омега, опускает глаза, но, набравшись смелости, вскидывает голову и отчаянно вскрикивает: — Не убивайте Юнги, отец! Прошу Вас, не трогайте его! Чимин падает на колени, положив голову на пол у отцовских ног, проливая горячие слёзы на холодный мрамор. — Не убивайте Юнги, не убивайте, умоляю… — бормочет омега, ухватив отца за край длинной одежды. Почувствовав на своей голове ладонь, Чимин вздрагивает. — Сын мой, ты понимаешь свою ошибку? — Понимаю, отец, — всхлипывает Чимин. — Ты понимаешь, что твоя просьба некорректна? — Отец… — Пак снова срывается на рыдания. — Что здесь происходит? — раздаётся голос сзади. Чимин поворачивает голову в сторону Чонгука. — Это ты? Ты всё рассказал? Чонгук, замешкавшись, не отвечает. Чимин принимает молчание за согласие и, вскочив с колен, подбегает к Чонгуку, стуча кулачками по его груди. — Ты же обещал не рассказывать, обещал! — кричит омега. — Чимин, успокойся, — Чон хватает его за запястья и отводит руки в стороны. Пак вырывается и отбегает в сторону, обессиленно падает на колени, размазывая слёзы по лицу. — Чон Чонгук, ты всё знал? Чимин вмиг замолкает, понимая свою ошибку. Он снова сказал лишнее. Чимин сжимает кулаки, желая вырвать свой слишком длинный язык, лишь бы не рвать души дорогих ему существ. — Да, — спокойно отвечает Чонгук, смотря прямо в глаза мужчине. Чон, в отличие от Чимина, взгляда никогда не прятал, смотрел смело и прямо. — Ты меня разочаровал, Чон Чонгук, очень разочаровал, — качает головой мужчина. — Прошу прощения, но я давал Вам клятву защищать Вашего сына, Ваше сокровище, — твёрдо произносит Чон. Чимин стоит невдалеке и теребит кофту, «молчи, Чонгук, молчи» про себя шепчет. — Это моя первостепенная задача. Что бы ни случилось, я буду защищать Чимина любой ценой. «Ведь он сокровище и для меня», про себя добавляет Чонгук, и его губы трогает лёгкая улыбка. Альфа поднимает взгляд и манит к себе рукой Чимина. Омега неловко опускает глаза. — Отец, Вы убьёте Юнги? — неслышно бормочет Чимин. — Вы не можете просто так убить человека, — вступает в разговор Чонгук. — Он даже не в курсе, кто его спас. — Пак Чимин, человек не знает тебя? — Н-нет, отец, — заикается от страха омега, пытается заставить голос звучать как можно увереннее. — Что же, — вздыхает мужчина, — в первый и последний раз я прощаю тебя, но не радуйся. Ты продлил человеку жизнь, но счастливо жить он не сможет. Судьбу невозможно обмануть. Момент, когда его жизнь оборвётся снова, но на этот раз навсегда, будет тебе уроком. Чимин, только услышав слово «прощаю», теряет нить разговора, еле держится, чтобы не прыгать до потолка, не кричать от радости. — Отец, благодарю Вас, — склоняет голову омега. — Можешь идти, — спокойно произносит мужчина, разворачивается и удаляется. Чимин делает пару шагов, стараясь как можно незаметнее пройти мимо Чонгука. Пак чувствует, что Чон смотрит на него, сгорает со стыда. — Чимин, — зовёт его Чонгук. Омега не выдерживает и срывается на бег. — Чимин, подожди! Омега добегает до комнаты, дрожащими руками отпирает замок и ныряет внутрь, пытаясь закрыть дверь, но Чонгук отталкивает её и хватает Пака за руки. — Чонгук, уйди! Уйди, прошу тебя! — вскрикивает Чимин, пятится назад, не поднимая взгляда. Не заметив сзади кровать, омега запинается и падает, утягивая Чона за собой. Чонгук упирается коленями, расставив руки по обе стороны от Пака. Омега чуть дрожит, крепко зажмуривается. — Чимин, открой глаза, — тихо просит Чонгук. — Я не могу, — дрожащим голосом шепчет Пак. — Не могу в глаза тебе взглянуть. — Да брось, Чимин, не преувеличивай. — Нет, это ты не приуменьшай. Я сильно обидел тебя. Дважды. Умоляю, прости. Чонгук слабо усмехается. — Чимин, ну перестань. Открой глаза. — Нет, — упрямо произносит омега. — Мне правда очень стыдно. Извини за то, что обидел. — Да не обижаюсь я вовсе, — произносит альфа. — На тебя невозможно обижаться, Зефирчик. Чонгук улыбается и щекочет Чимину шею. Омега вжимает голову в плечи и хихикает. — Перестань! Перестань, перестань! — машет руками Чимин, смеётся и отбивается. Резко открывает глаза и замирает, уставившись на Чонгука. Чон перестаёт щекотать омегу, с улыбкой смотрит на него. — Какие у тебя глаза красивые, — растерянно шепчет Чимин, удивляется, как это он раньше не замечал, какой у Чонгука нежный и тёплый взгляд. Кажется, будто Чон в душу смотрит, согревает всё внутри, как горячее какао. — Ты — самое красивое существо во Вселенной, — тихо говорит Чонгук, прикрывает глаза и лбом о лоб Чимина прикасается. У Пака от такой близости дыхание спирает. Кислород весь улетучивается, дышать становится нечем. Ещё немного, и Чимин точно задохнётся. Сердце замирает, сделав пару ударов, падает куда-то вниз, к ногам, совсем биться перестаёт. Омега и сам не понимает, почему так реагирует. Это же Чонгук, верный друг и защитник, самый близкий и родной, прямо как брат. Почему же сейчас от волнения живот сводит, почему хочется его ласки, как никогда? — Чонгук… — тихо зовёт Чимин. Чон резко отстраняется, словно ото сна проснувшись, удивлённо моргает и трёт пальцами висок. — Извини, я… Я не знаю, что это было, — неловко бормочет Чонгук. — Да ладно… Ничего страшного, — пожимает плечами Пак, подползает ближе к Чону. — А про твои глаза я правду сказал, — очаровательно улыбается омега. — Да ну? — с улыбкой спрашивает Чонгук. — Ага, — кивает Чимин. — У тебя глаза на горячий шоколад похожи. Такие же тёплые и сладкие. — Сладкие? — не сдерживает смех Чон. — Да, сладкие, — тоже начинает смеяться Чимин, двигается ещё ближе, на колени к альфе взбирается. — Мне очень нравятся твои глаза. — А мне нравится твой носик, когда ты его морщишь, — улыбается Чонгук. — Напоминаешь тигрёнка. — Так? — Чимин хмурится, сводя бровки к переносице, и морщит нос. — Да, — произносит Чон с улыбкой, ласково треплет омегу по волосам. — Р-р-р, я грозный тигр, я тебя съем! — Чимин делает самую грозную мордашку, на какую только способен. — Боюсь-боюсь, — смеётся Чонгук. Пак сползает с колен и с визгом ерошит альфе волосы. Чонгук со смехом отпихивается. — Чимин, прекрати! Пак не сдаётся, Чон хватает его за запястья и отводит руки в стороны. — Попался, — улыбается альфа. Чимин молча смотрит несколько секунд, а затем прижимается к Чону. Тот ослабляет хватку, и Чимин обвивает руками его шею. — Прости за, то, что обвинил тебя в смерти твоего человека, — бормочет омега. — Да неважно, — грустно улыбается Чонгук, тонкую талию обнимает, ладонью по худой спине проводит. — Это было очень давно. — Ты расскажешь мне эту историю? — тихо спрашивает Пак. — Обязательно. Возможно, ты извлечёшь из неё какой-нибудь смысл. Я же не просто так волнуюсь насчёт тебя и Юнги. И все эти правила, законы, они же не просто так придуманы, чтобы специально не дать делать то, что хочешь. Они основаны на горьком опыте, — Чонгук замолкает на пару секунд, задумывается. — Сотни примеров доказывают, что люди и ангелы не должны встречаться. У этой истории просто не может быть счастливого конца. Чимин не перебивает, внимательно слушает, чувствуя, как сердце замирает от страха. Страха за Юнги. — Отец тебе правильно сказал. Судьбу невозможно обмануть. Тот, кто должен умереть, всё равно умрёт. И это случится быстрее, чём ты думаешь, — Чонгук отстраняется, омеге в глаза заглядывает. — Я не хочу, чтобы твоё сердце было разбито, — с грустью говорит, аккуратно прижимает голову Чимина к своей груди, в волосы носом утыкается. — Не хочу, чтобы ты чувствовал боль, но защитить тебя от этого не могу. Какое-то время они оба молчат, продолжая сидеть в объятиях друг друга. — Надеюсь, отец не будет злиться на тебя вечно, — говорит Чимин. — О, по-моему, он в ярости, — усмехается Чонгук. — Только по выражению его лица мы никогда этого не узнаем. — Я серьёзно, не шути, — хмурится омега, отстраняется и смотрит на альфу. Затем виновато опускает взгляд и бормочет: — Мне очень стыдно, что я так глупо выдал тебя. Извини. — Сколько раз за сегодня ты извинился? — спрашивает Чон. — Я извинюсь, сколько потребуется, — твёрдо произносит Чимин. — Хоть сто раз, хоть двести. — Я же сказал, что не обижаюсь на тебя. — Правда? — с надеждой спрашивает Пак. — Правда, — с улыбкой отвечает Чонгук. Омега облегчённо выдыхает, солнечно улыбается альфе, а потом задумывается. — Но откуда отец узнал о том, что случилось? Не у Юнги же он спросил, — растерянно говорит Чимин. — Мы забыли кое-что, — произносит Чонгук. — Библиотека воспоминаний. — Но туда невозможно попасть! — восклицает Пак. — Я там работаю уже лет сто, ты что, забыл? — хитро улыбается Чон. — Подредактирую кое-что в воспоминаниях Юнги, пока отец не выяснил, что он тебя знает. — Чонгук, не надо, — испуганно бормочет Чимин. — Что, если тебя поймают? — Всё будет хорошо, — улыбается Чонгук и подмигивает омеге.