Змий: След за твоей спиной

Ты когда-нибудь видел, как на землю с небес ступают боги? Одни неслышно и незаметно, словно легкий бриз по весне, настолько, что никто не ведает, как они проходят среди нас, касаясь отцветшими лепестками вишни глади озера, собирая полупрозрачными дланями утреннюю росу. Говорят, именно из нее на небесах делают эликсир вечной молодости и счастья. Однако под поступью иных гудит, прогибаясь, земля, а их след превращается в непроглядную бездну отчаяния, куда порой нас закидывает без спроса от всех щедрот привратница-судьба. Тао из клана Белого Ворона рыскал в поисках правды не один лунный месяц. Если слушать старшего брата Бэйя, который, будучи идиотом, впустил в свое тело ледяную саламандру ради использования ее магической силы, то проще было лечь на шелковой траве в тенечке и от бездействия просто дожидаться неотвратимости конца. Но младший, только недавно встретивший свою семнадцатую весну, Тао не мог так поступить. Он оставил верную лошадь у подножья указанных в последнем храме возвышающихся гор и, ловко перепрыгивая по валунам, с завидным упорством поднимался к одной из нависших над ним вершин. Если он не найдет небесные ворота здесь — поднимется на другую, и так, пока не разыщет ту, единственную необходимую. Или только сам Бэй, не вызнав, где скитается его младший, не перехватит его и не отдерет за непутевые уши. За плечами Тао остались пустые три, и теперь его ждала четвертая, самая высокая, судя по нарисованной прислужниками грубой схеме. Монах, заменивший им убитых родителей и давший новый клан, обещал прикрыть спину Тао. Видно, старик Ву уже не надеялся спасти Бэйя своими едкими настойками, странными снадобьями и горькими микстурами. Но из последнего путешествия все же привез старинный ветхий свиток, в котором говорилось о силе небесного жемчуга. Само понятие этой редкой драгоценности или особого магического средства оказалось слишком размыто, единственное — было начертано, что за небесным жемчугом сильные мира сего посылали в горы собственных высоконравственных дочерей, и те, возвращаясь оттуда, приносили в страну благоденствие на несколько сотен лет. Информации оказалось очень мало. Сам Тао вынужден был перелопатить не одну библиотеку, в которую его допустили с печатью младшего северного князя в поисках информации, где найти эти самые вершины. И потом он старался не сильно распространяться старику Ву, куда в очередной раз понесла его лихая, именно поэтому знак Белого Ворона не использовал, так как прекрасно знал, что у старика везде свои уши. Еще хорошо то, что брат Бэй, будучи привязанным ответственностью к северной границе, безвылазно воевал с варварами-кочевниками, спускающимися на их богатые земли из голодных степей. А так бы давно и старик, и его младший ученик точно получили от властного Бэйя заслуженно по шеям. «Ты вернул земли клана, так почему оставил за собой имя монаха — Белый Ворон?» — Тао как-то подслушал случайно разговор старшего брата с третьим из принцев. Он и сам не понимал Бэйя, на кой тот, получив обратно титул князя севера, вклинил в это громкое название неприметное имя приемного отца. Что тогда ответил Бэй принцу, Тао так и не узнал, его тут же из кустов за полыхающее ухо дернул на свет божий разгневанный старший брат. Принц Лонгвей при этом смеялся, прикрыв кокетливо низ лица их фамильным веером, расписанным красными птицами. Прилюдная трепка тогда надолго отбила всякое желание Тао устраивать за Бэйем любую слежку. «И вот что он только нашел в этом дьявольском принце?» — никак не мог понять Тао, подавляя в который раз сидящую глубоко в душе голодную ревность. Камни на пути попадались скользкие, покрытые светло-зеленым мхом, седым от россыпи мелких капель. Его ладные сапоги оскальзывались все чаще, и приходилось сосредотачивать внутреннюю энергию так, чтобы не улететь окончательно и тем более не разбить голову. Бэй родился раньше Тао на пять лет, и он был на два года старше принца Лонгвейя. Тао плохо помнил ту часть детства, что осталась за порогом разорения их с Бэйем родового гнезда. Перед глазами до сих пор стоял ужасный пожар, на истоптанной конями земле раскинулись мертвые родители в отсветах марева бушующего огня, испачканный кровью и гарью старший брат, что тянул его за руку в сторону секретного лаза. Как они спаслись тогда, известно только богам. Кто-то явно был добрым на небесах, и поэтому мальчишек не поймали в той сече, вырубив безжалостно только взрослых, перед этим вероломно опоив отравленным вишневым вином. Тао, запыхавшись, остановился у небольшого святилища, все верно… Еще один алтарь забытого всеми небесного змия. Но просто так пройти было невежливо. Он, помолившись, оставил подношение в виде рисовой лепешки и небольшого алого яблока, изрядно оказавшегося кислым на вкус и надкусанного им же самим. Память и тут его не отпускала. Тао, смотря на искусно вырезанную фигуру извивающегося чудовища, что раскрытой пастью демонстрировал ему несколько рядов острых зубов, не мог не вспомнить, как они скитались с братом по похожей местности, прячась от любого встречного человека. Голодные, измазанные, исхудавшие… Только тогда падал снег, покрывая мертвым саваном все в округе, и вот такие подношения на редких алтарях, еще не растащенные зверем и птицей, иногда спасали от голодной смерти. Тао сильно простыл, мальчишке семи лет отроду оказалось не так уж много и нужно, чтобы очутиться на краю смерти. И тогда Бэй, отринув все страхи быть пойманными, потащил своего бредившего от жара братишку в отдаленный, забытый в горах храм отшельника. Редкие конные патрули в снегопад, что их до сих пор искали, не попадались. А монах, принявший уставшего Бэйя, рухнувшего к его ногам, скрыл их, выдав обоих за детей своих дальних родственников, паломниками, пришедшими к нему совершенствоваться в мастерстве меча и врачевания. Правда, Тао долго выдавали за девочку, тем более с его миловидным личиком это оказалось запросто. Легкий макияж, вымытые, уложенные в специальную прическу длинные волосы — и воздушный образ мнимой красавицы полностью готов. Им повезло, что родители, страшившись дурного глаза, никогда не давали писать с детей портреты. Тем более у Бэйя правое око оказалось поврежденным, он вынужден был долго носить повязку, под которой монах Ву постоянно менял смоченные отварами лечебных трав чистые тряпицы. Глаз удалось сохранить, но его радужка изменила цвет с орехового на травяной ядовито-зеленый. С таким отличием Бэй уже не попадал под описание утерянного княжеского первенца, да и наличие красавицы «сестры» путало все карты тем, кто продолжал поиски пропавших детишек. Тао огладил голову небесного змия между ветвистых рогов, удивляясь, как дотошно скульптор выбил каждую чешуйку, и пробормотал тихо вслух: — Если бы ты умел говорить… Прости, но я давно в пути. И последняя деревня попадалась мне три дня назад. Я бы мог подстрелить для тебя фазана, но в монастыре сказали, что в чертогах семи вершин убивать птицу или зверя категорически запрещено. Мол, это и так все твоя добыча. Посему оставляю тебе последнюю лепешку и кислое надкусанное яблоко. Уж не прогневайся, о, великий! Змиями величали, по сути, небесных драконов, в разные эпохи названия немного менялись, как и изображения. Но основа оставалась неизменной: у данной скульптуры имелись два резных рога, длинный развевающийся гребень, а еще утонченные передние лапы. Были ли задние?.. Трудно сказать, длинное тело, по замыслу художника, уложенное изящными кольцами, словно пружина готовилось к смертоносному прыжку. Тао прекрасно знал, почему их искали все это время, пока старший брат не заключил договор с ледяной саламандрой, не отвоевал свои владения и не пришел на поклон к давнему другу детства утонченному третьему принцу Лонгвейю. Последний еле признал в статном мужчине с разноцветными глазами того, с кем бегал по императорскому саду, срывал персики и лазал за спелыми вишнями. Конечно, сколько прошло времени, перед ним не стоял заносчивый мальчишка, полный запредельной энергии, а воин, что добился своего, уличив убийц умершего рода. Тайна была проста как истина: в роду северных князей по старшей ветви сыновей передавались секретные техники игры на флейте и танца с веером. Казалось, что за глупость, ради каких-то высоких искусств полностью вырезать весь клан. Но не так все однозначно, эти техники считались смертоносными, мелодия могла убить целую армию, а веер — рассечь любое, даже тяжелое обмундирование. Тао и сам все время пытался вызнать секрет у братца, но тот лишь отшучивался, правда, красную флейту с витиеватыми золотыми узорами, что прятал до своего официального восшествия, теперь всегда носил притороченной к поясу, распугивая всех подряд. А тот невзрачный веер, расписанный красными птицами, в который тогда в их забытом прошлом хохотал Лонгвей, — за пазухой. И на все вопросы брата, пожимая плечами, просто протягивал эти два семейных предмета, мол, если хочешь подержать — пожалуйста, мне не жалко. Да и действительно, без главного, а именно: знаний, как их применять и магической силы — эти две вещи были потертым ненужным семейным хламом. «И все же он врет… — Тао еще раз поклонился змию, а затем продолжил свой извилистый путь. — Хотя если бы он умел ими пользоваться на полную силу, тогда бы точно не стал пускать в свое тело ледяную саламандру. Кто согласится подписать подобный контракт с верной смертью?» Тао, увы, по малолетству многого не замечал, и то, что веер с флейтой вернулись только тогда, когда Бэй отвоевал обратно себе северное поместье, в его памяти не отложилось. Тропа стала еще круче, теперь приходилось кое-где цепляться еще и руками, но бойкого младшего брата, что решил спасти любым способом старшего, подобное не остановило. Как же он не любил этого скользкого принца Лонгвейя, тот всегда его дразнил девчонкой, навязчиво намекая, что женские платья из шелка Тао пойдут куда с добром, нежели удобная одежда охотника. Только от этого воспоминания Тао скрежетал зубами, перемахивая следующее препятствие. Вообще было странно, словно тут, на горе, произошло землетрясение и тысячелетняя тропа вдруг превратилась в разрозненные куски. Он вышел на небольшую проплешину, и ему поначалу показалось, что эта и есть та самая вершина. В центре пустыря вертикально стояли два иссеченных размытыми знаками полуразрушенных столба. Перекладина сверху если и была у представших перед ним врат, то давно превратилась в песок от старости. Тао, приблизившись к сооружению, глянул между столбами, но там ничего необычного не было, виднелся все тот же пустырь. Но ему показалось странным, что путь к самой высокой горе вдруг вышел куда короче, чем другие. Он, тяжело вздохнув, прикоснулся полыхающим от жара лбом к прохладному камню. Да, он не любил Лонгвейя, но в то же время был ему благодарен за помощь в последнюю их встречу. Именно он, повстречавшись с Тао в императорской библиотеке и ехидно выспросив, что ищет «прекрасная сестрица» среди всего пыльного собрания, помог ему. Третий принц указал тот самый скрытый от всего мира храм, монахи которого и начертали для Тао на пергаменте схему, по которой он сейчас и уперся в этот разрушенный проход. Лонгвей удивился, зачем нужен Тао «небесный жемчуг». Тао уже тогда, будучи известным среди врачевателей как одаренный молодой целитель, напустил побольше туману, но все же принцу полностью соврать не смог. Хотя даже не обмолвился насчет старшего брата, прекрасно понимая, что о плачевном состоянии Бэйя, стоящего практически на грани жизни и смерти, не должен знать даже третий принц. Да, Лонгвей оставался другом детства Бэйя, и старший брат питал к принцу странную привязанность, можно сказать, болезненную, по мнению Тао. Но когда их клан был уничтожен, никто из окружения принца даже пальцем не пошевелил, чтобы найти и помочь несчастным детям, преследуемым убийцами. И, более того, пока Бэй сам не наказал преступников и не отправился во дворец третьего принца, их положение не менялось. Конечно, под дланью третьего принца были значительные территории, в том числе и родовые земли северного князя. И, кроме того, в тот момент Лонгвей и сам был еще ребенком. Естественно, политика, дворцовые интриги и прочее… Возможно, с захватчиками не стали связываться, а может, даже договорились. Все это мог понять Тао, но простить то, что брату пришлось иметь дело с саламандрой ради признания и возврата их титулов, — никогда. «Ты точно ищешь небесный жемчуг? Может, ты что-то напутал, м-м-м?» Фраза Лонгвейя все еще звучала у Тао в голове. А действительно, может, в старых свитках есть ошибка? Или старец Ву, зрение у которого совсем стало ни к демону в последнее время, не так перевел те забытые иероглифы? И что тогда? — Не проверишь — не узнаешь, — пробормотал Тао вслух и, отжавшись от старого столба, решительно шагнул в ворота. Надо же, и как он не заметил заросшую тропу, что, искоса вильнув по пустоши, повела дальше. Может, именно с этого места ее только и видно? Тао, вновь нырнув в густые заросли бамбука, продолжил восхождение. Да нет, ему просто показалось от усталости и недосыпа. Вот найдет жемчуг, вернется домой, приготовит снадобье брату и… поест свиных ребрышек с молодыми побегами папоротника. От воспоминания любимого блюда и пряного аромата мяса рот наполнился слюной, а желудок безжалостно забурчал. Молодому организму требовалось много пищи, ведь Тао все еще рос. Рука дернулась на выпорхнувших фазанов, и он силой себя удержал, чтобы не выхватить притороченный к спине лук. «Убийства запрещены…» — всплыла вновь едкая мысль. Тао покрепче завязал свой узорчатый пояс и опять поспешил вверх, давая себе зарок, что после этой вершины сделает достойный перерыв. И, прежде чем взбираться на другую, спустится к людям, чтобы хоть немного дать своему уставшему телу отдохнуть. Подъем затянулся, откуда-то принесло туман, и скорее даже не совсем туман, а снизившиеся облака. Деревья и кусты стали куда ниже, а позже и вовсе пропали, сизые травы, мокрые от росы, затянули все вокруг. Тропа среди них еле угадывалась по небольшим прозрачным колокольцам, что цвели только по ее краям. Ноги над сапогами промокли выше колен. Еще несколько витков… И перед удивленным Тао раскинулась благоухающая поляна. Здесь все утопало в белоснежных цветах, что, словно облако, окружали еще одни каменные ворота. Эти столбы сохранились куда лучше, и даже старинная вязь на них уцелела, впрочем, верхнего перекрытия тоже не было, а возможно, его и вовсе не существовало. Тао, оглядев вокруг, понял: он поднялся на вершину горы. Что ж, кроме двух столбов от врат, ничего достопримечательного не виднелось. На предыдущих и то стояли небольшие алтари, правда, совсем древние и полуразрушенные. Усталость наваливалась, цветочный запах успокаивал и предлагал прилечь отдохнуть. Тао, подойдя к столбам, прошел между них и, обойдя вокруг, ничего нового не увидел. Оставалось только передохнуть и начать обратный спуск. На голодный желудок ему всегда спалось отвратно, но тут трава показалась слишком мягкой и, главное, не такой сырой, как та вокруг тропы, что привела Тао сюда. Может, здесь ее овевает и тем самым подсушивает легкий ветерок? Молодой знахарь потянулся и опустился на шелковистые растения. Где-то запела тихо пичуга, было тепло, несмотря на промокшие штаны. Полупустой мешок отправился под буйную голову для удобства, да все еще крутилась мысль, как помочь старшему любимому брату и как найти вожделенный «небесный жемчуг», но сон накатывал волнами, словно медленный океан. И, уставший, Тао заснул. *** Проснулся он оттого, что солнце нещадно давило лучами ему на закрытые веки. Тао разлепил глаза, потянулся всласть и, к удивлению, понял, что проспал очень долго, практически несколько часов. Тень от врат сдвинулась, и светило, присев на соседнюю гору, первыми закатными лучами как раз и озарило спящему лик. Даже штаны успели просохнуть. — Надо же, проспал. Если не поспешу, придется ночевать на горе. Тао засобирался, поправляя помятую одежду и закидывая свой вещевой мешок на плечо. Но тут, пошарив взглядом по цветущему полю… опешил. Тропа, что привела его сюда, как будто и не существовала… Он обошел поляну по краю, но как бы ни искал, где бы ни спускался ниже — везде наталкивался на непроходимый скальный обрыв. Что же получается? Руки недовольно огладили длинные волосы, прическа растрепалась, и пришлось заново прибрать выпавшие упругие темные пряди обратно в высокий хвост. — Неужели я действительно попал туда, куда и планировал? Как же странно… Делать было нечего, Тао вернулся к воротам и тут тоже обратил внимание на появившиеся изменения. Столбы словно помолодели, и вязь иероглифов на них стала куда отчетливее, да и цветущие травы их словно обняли, частично оплетая гибкими усами. А может, он этого не заметил поначалу? И почему он раньше не приглядывался к основанию колонн? Его рука коснулась знаков, казалось, их покрыли серебряной краской. Но нет, просто в выемках скопились мелкие капельки воды, они-то и давали подобный зрительный эффект. Несколько набрякло от его прикосновений и скатилось по выбитым иероглифам, становясь, как и раньше, тусклыми, обычными. — Что только не привидится… — протянул Тао, и, если все это ему только чудится, стоило все же поискать выход на тропу еще раз. Он попытался спуститься к кромке кустов, но тут вновь потянуло туманом, в закатном свете он оказался неприятно кровавым. Если так пойдет, то ничего не попишешь, придется молодому целителю заночевать на вершине, желает он этого или нет. Но упорства Тао оказалось не занимать… Он спустился немного ниже по пояс в густой туман и все же попытался пошарить там ногами. Вдруг обнаружит прогалину потерянной тропы между трав и тогда со спокойной душой будет готовиться ко сну. Через пару шагов он запнулся обо что-то твердое… явно ранее не существовавшее на поляне. «Может, верхняя перекладина от врат?» — подумал Тао и, шагнув на нее, немного выплыл вверх из стелющегося тумана. Нога в сапоге попыталась нащупать край обрезанного камня, как вновь споткнулась об еще один… — Да быть того не может! — выдал Тао вслух, уж больно сильно ударившись носком в мягком кожаном сапоге. Он пристально оглядел туман, что сейчас, переливаясь через вершину горы, тек подобно струям воды в сторону закатного солнца. И даже присел, погружаясь в него чуть ли не до ушей. Руки бойко огладили то, на чем он стоял, и дальше, словно ступень, следующую каменную балку, а за ней еще одну… и еще… «Лестница? Может, я уже сплю?» — Тао ущипнул себя за руку со всей силы и чуть не вскрикнул от неожиданности. Это было все что угодно, но только не сон. Он обернулся к вратам, что так же погрузились снизу в туман. Солнце по-особому осветило их, гротескно подчеркивая вязь, отчего несколько знаков оказались Тао знакомыми, так обычно в древности обозначали логово змей. Что ж, он выпрямился и взошел еще на одну ступень, в этот раз туман ниже не стал, как окутывал его по пояс, так и продолжил… Нога нащупала осторожно еще одну ступень, затем еще… Он поднимался медленно по ним, так и оставаясь по пояс в разлитых красноватых всполохах. Вот уже и не видно врат, они полностью оказались где-то внизу, оставалось только брести вверх словно по облакам, а еще стараться не ступить на край лестницы, уж падать с такой приличной высоты точно не стоило. Тао медленно поднимался, закат словно растянулся до бесконечности, солнце, наполовину спрятавшись за горой, дальше не уходило. Иногда ему казалось, что время остановилось. Ступени продолжали возникать у него под ногами, и, судя по всему, лестница растянулась, не имея конца. «Если так идти… интересно, я дойду до священных небес?» — подумал Тао, как вдруг ступени пропали… Перед ним была ровная поверхность, покрытая все тем же не то туманом, не то облаками. Вид сверху на горы совсем затянуло, даже солнце продолжало подкрашивать красным где-то далеко снизу. Тао побрел вперед, он читал свитки о тех, кто побывал на небесах богов, но пока те описания и то, что он видел собственными глазами, не слишком-то и совпадали. К его счастью, темнее не становилось. Облака светились, да и небо пока не окрашивалось ночью, скорее оставалось вечерним, с разлитым красным снизу и золотыми отсветами по темно-синему вверх. Вначале было скучно, но тут впереди прямо в плотной стене облаков он узрел высокую стрельчатую дверь. Она отличалась громадными размерами. Таких массивных и в то же время ажурных Тао не видел ни в одном земном храме. Но пока он приближался к плотно затворенным створкам, оказалось, что двери были куда больше, чем виделось изначально. Вывод, что выплыл у молодого целителя в голове, не утешал. Он точно попал неизвестным способом на небеса, и, судя по рассказам бывалых, тут ничем хорошим для смертных подобное пребывание точно не сулило. Но повернуть назад и не посмотреть, что впереди? Нет, Тао на такое точно не подписывался, он прибавил шагу и теперь, рассекая торсом реку туманных завихрений, приблизился к величавому входу. — Эй! Есть кто-нибудь? Я Тао из клана Белого Ворона! — Оповещать неизвестных, что к ним прибыл младший сын северного князя, юноша по-мудрому пока не стал. Тишина… Невесомые порывы ветра, что начали осторожно срывать покров с сооружения, открывали изумленному взору Тао небывалой красоты ажурный дворец. Его белокаменные стены, расцвеченные закатными красками небес, казались полупрозрачными и, несмотря на габариты, совершенно воздушными. Вот наберет Тао воздух в легкие и как дунет… и все это сооружение поплывет по небу, как редкостный корабль из экзотической далекой страны. — Эй! Что же вы не отвечаете?! — попробовал он крикнуть еще раз, а после робко коснулся вязи на двери. Крупный завиток вдруг пришел в движение — оказывается, за ним пряталась дверь куда меньших размеров, и сейчас она, распахнувшись вширь, предъявила двух низкорослых людишек с весьма странной внешностью, похожей чем-то на звериную. — Просим прощения, мы должны были подготовиться к прибытию дорогого гостя, — тихо прошелестел тот, что стоял слева, при этом из его рта чуть высунулся раздвоенный подвижный язык, а тот, что справа, величественно поклонился в пояс и, сделав пригласительный жест рукой, попятился, вышептывая с придыханием: — Вот сюда, прекрасный странник, хозяин уже заждался вас. Подобное поведение походило на очередную хитроумную ловушку, но Тао, взяв себя в руки, наклонив голову, чтобы не удариться о верх низкого для него проема, шагнул в мягко освещенную залу. И действительно, стены замка оказались прозрачными, за ними был виден закат, наплывшие облака, скрывающие землю, и даже пара птиц, что пролетели невдалеке. — Сюда, сюда… — Прислужники заскользили вперед, семеня перед ним короткими ногами. Иногда Тао казалось, что у них под длинным платьем спрятан гибкий подвижный хвост, уж больно фалды одеяния странно вспучивались, пока эти существа, отдаленно похожие на людей, вели его вперед. И когда посреди залы показались подобные огромные врата… его проводники остановились, ритуально поклонившись, а чуть позже подбежали, запыхавшись, к створкам и, потянув их на себя, открыли пред Тао во всю ширь и высь огромное пространство. Вначале ему показалось, что они прошли насквозь весь замок и вышли с другой стороны. Но то, что он принял в отдалении за стволы огромных деревьев, оказалось резными колоннами. Двое служек за ним не пошли, наоборот, помахав передними руками-лапами, прикрыли за ним створы дверей, и те, полностью захлопнувшись, словно растворились. «Ну, и что мне делать теперь?» — только подумал про себя Тао, как услышал мысленно тихий ответ: «А это уже от тебя зависит, девственник, именно ты меня разбудил своим подношением. Так что тебе и отвечать за подобное нахальство». Тао вздрогнул от того, что нечто абсолютно невидимое его грубо подтолкнуло вперед, туда, где на возвышенности между колонами что-то лежало. Пришлось подчиниться чужой воле, даже когда он не шевелил ногами, невидимка легко продолжал его, приподнимая в воздух, нести, как понимал Тао, в центр открытого пространства. И вот он рядом. Возвышенность оказалась хрустальным столом, на котором покоилось золотое блюдо изысканной красоты. Тао, подойдя ближе, покрылся холодным потом от навалившегося смущения. Там, среди утонченных рисунков дивных зверей и узоров, лежала его черствая рисовая лепешка рядом с надкушенным кислым яблоком.