Змий: След за твоей спиной

Тао не был бы родным младшим братом северного генерала, если бы не находился в курсе, где располагаются все секретные заимки Бэйя. Объяснить дракону, куда надо доставить третьего принца Лонгвейя, не составило труда, а вот не напугать военных фееричным приземлением на огромном небесном звере оказалось еще то дело. Впрочем, доблестные воины севера дрогнули лишь чуть-чуть, и то больше от неожиданности, потому как земля под их ногами заходила ходуном. Да и не каждый день воочию видишь прилет святого. Но, отступив назад всего три шага, они браво ощетинились копьями и мечами. — Свои, свои! — крикнул им Тао, выглядывая из-за ветвистых рогов Змия и усиленно взмахивая руками. — Помогите мне спустить вашего генерала, он чертовски тяжел! Секретный отряд, что стерег заимку, переглянулся, а после, убрав оружие, побежал помогать пыхтящему Тао под тяжелым телом до сих пор не очнувшегося брата. Змий положил при этом огромную морду на землю и чуть наклонил набок, чтобы Тао оказалось легче стащить на траву спящего Бэйя, а позже, вспомнив про другого попутчика, разжал удерживающую лапу. — Третий принц! — Кто-то опознал его из воинов, опустившись на колени, за ним последовали другие. Лонгвейю было совсем нехорошо, шатало, да и цвет лица отливал болезностью. Он лишь помахал рукой, мол, «можете встать, и не надо церемонии», как, дойдя до деревянных построек, прислонился к ним плечом. Змий, к радости людей, перетек в человеческое состояние и, приняв облик богоподобного юноши в белых богатых одеждах, теперь взирал на шумиху, что они подняли, с толикой неподдельного интереса и веселья. Давно его так никто не веселил, как Бэй и Тао, и он в который раз уверовал в правильность подарившего ему судьбой выбора. Воины засуетились, но не забывали, пробегая мимо зверя, отдавать ему должные почести и поклоны. Еще бы, дракон принес их генерала у себя на голове — рассказать кому, не поверят, а лучше вообще молчать об этом событии, чтобы не прослыть болтуном или вруном. Так и не пришедшего в себя Бэйя надо было отнести в один из домов. Но, кроме караульных внутри двора, что не имели права покинуть свой пост, перед замершим драконом оставались только Лонгвей и Тао. — Ты мог меня раздавить своей когтистой лапой! — Третий принц наконец-то пришел в себя и унял предательскую дрожь в коленях. — От своего страха третий принц кое-что забыл. — Подойдя к нему, Змий, приняв форму божества, стремительным ударом ладони пронзил его грудь насквозь. Лонгвей недоуменно смотрел на то, как в него погрузили конечность, и ничего не понимал. Он жив и даже не чувствует, как святой нанизал его тело на мощную когтистую лапу. — Именно, даже если бы сжал, мой потомок этого бы не почувствовал. — Змий со вздохом печали вытащил конечность обратно и, легко кивнув Тао, перед тем как раствориться, предупредил: — Пока оставляю вас с Бэйем здесь. И еще, я вам небесным конем служить не нанимался, так что в следующий раз если и отнесу, то только в свой небесный дворец, учти это, Тао, и не медли. Лонгвей, распахнув широко очи, мечущимся взором заискал по пустому подворью, но великий уже исчез, они с Тао остались на секретной заимке с верными людьми Бэйя. К стоящим воинам на посту из построек выбежали другие, ничего не понимающие из происходящего. Видно, напуганные встряской земли и раскатистым грохотом фееричного приземления небожителя, и среди них плачущие горькими слезами внезапно нашедшиеся наложники третьего принца. Фу тер кулаками глаза, а Хи спотыкался о длинное верхнее платье, расшитое пышными пионами. — Третий принц, третий принц, нас тут удерживают силой! — кричали они вразнобой, но Лонгвей на них не обращал никакого внимания, даже когда оба упали к его ногам, цепляясь судорожно за его полупрозрачное платье. У третьего принца накопилось слишком много вопросов к Тао, однако их лучше было озвучивать наедине. — Где мне расположиться? — Думаю, в покоях гостей, они самые удобные и большие, воины вас проводят. И знайте, тут вам ничего не грозит, единственное, все же переоденьтесь в более уместное, я поделюсь с вами одеждой, — скупо ответил ему Тао, параллельно распоряжаясь отнести Бэйя в его комнату. Лонгвей на свой пошлый вид доступной бляди даже ухом не повел, но согласно кивнул, давая понять Тао, что примет от него подобную помощь. — Они ужасны, а пища отвратна! — перебили младшего князя наложники, но, почувствовав недовольный взгляд Лонгвейя на себе, потупили заплаканные глаза. — Перестаньте хвататься за меня, император почил, и мне не до ваших истерик. — Третий принц отцепил от себя их подрагивающие пальцы, а потом шагнул за удаляющимся Тао, что пристроился за теми, кто на скрещенных носилками копьях уносил Бэйя с открытого воздуха. *** Одежда немного жала, хотя Тао постарался выбрать самое просторное и практичное, а еще носила соблазнительный запах младшего князя, что, став совершенно недоступным для третьего принца, все равно оставался пределом мечтаний. С их грандиозного приземления Лонгвей встретил несколько закатов, после которых уединяться с капризными наложниками совершенно не хотелось. Бэй до сих пор находился в глубоком, со слов Тао, оздоровительном сне, так что отрядить несколько человек из охраны секретной заимки за личными вещами третьего принца в его северную резиденцию возможности не предвиделось. Люди подчинялись только Бэйю, и, несмотря на высокий статус Лонгвейя, он оказался практически на правах тщательно охраняемого клада вместе со своими постельными игрушками. Ему не препятствовали ни в чем, но в то же время и не поддерживали. Впрочем, возвращаться третий принц пока и не планировал, прекрасно зная регламент дворца и ожидая, когда цунами, поднятое смертью отца-императора, уляжется само собой. Так уж вышло, что сейчас именно это тайное место северных князей оказалось для него самым безопасным и удобным. К слову, наложники действительно оказались избалованными, так как военные делали все возможное, и даже больше, для своих непредвиденных, изнеженных дворцовой жизнью гостей. К отсутствию же некоторых удобств Лонгвей подошел с философской точки зрения. Но Фу и Хи после радостного воссоединения со своим господином продолжали упорно канючить. Один плакался на то, что щека теперь его окончательно изуродована клинком Тао, хотя лечебные мази вполне замечательно действовали. И как бы Тао ни заверял Хи, что даже не останется шрама, если только он сам не будет мешать заживлению, но тот продолжал выламывать показно руки, требуя с Лонгвейя материальной компенсации. Фу хоть и был менее капризным, но тоже гнул свою линию касательно местной еды. Заимка не была рассчитана на утонченные вкусы любвеобильных ночных мотыльков, чей смысл жизни крутился лишь вокруг спальни принца. Пища здесь готовилась здоровой, калорийной и однообразной. Лонгвей только ехидно хмыкнул на то, как Фу ему продемонстрировал не к месту чуть выкатившийся живот, а затем вообще покинул обоих и демонстративно до утра не вернулся обратно в гостевую половину. Ему хватило топчана в небольшой каморке рядом с конюшнями, чистой соломы и размеренного фырканья коней. Это напоминало ему детство, как он сбегал от пышности дворца и путешествовал по всем злачным местам, что мог найти во внутреннем дворце, порой засыпая не в самых для него подходящих, по мнению императора, закутках. Там обычно его находил вездесущий Нин. И, уснув где-нибудь у служанок на стопках чистых простыней или вот так, на дальних сеновалах, Лонгвей обычно просыпался у себя в комнате, бережно укрытый расшитыми императорской символикой летящего дракона одеялами. Тогда он был слишком мал, чтобы иметь собственные знаки отличия, и находился полностью под властью отца. Лонгвей, тяжело вздохнув, прикусил душистую соломину, смотря задумчиво в деревянный потолок. Не спалось. Отца теперь нет, а значит, и его защиты. Все-таки пока был жив старый император, Лонгвей находился в относительной безопасности. Да, это не защищало его от интриг, но хотя бы не давало повода открыто казнить за то… А вот тут он, мучительно потянувшись, прикрыл уставшие глаза. Змий опустился именно туда, где его заключил отец, при этом Бэй раскурочил своими клановыми плясками с веером под дивную музыку флейты половину дворцового комплекса, если не большую часть. То, что раскрылось ему с высоты драконьего полета, не радовало. Допустим, он сможет скрыть, что в обрушении построек виновен Бэй, спишет на небожителя, а с него все взятки гладки. Кто сможет противостоять священному зверю? Единственный герой, кому это под силу, — Бэй, или надо искать другого воина в соседней стране, а это чревато, опять-таки, государственным переворотом. Вдруг пришлый, убив изначального прародителя, решит убрать попутно и его зажравшихся, обнаглевших от праздной жизни детей? Этого не мог допустить ни один император: ни почивший, ни новый. И как бы Юйлун ни был амбициозен, ему в уме Лонгвей отказать не мог. Более того, в этой ситуации скорее всего Вэйдун, как второй сын, поддержит первого, но в тайне будет ему вставлять палки в колеса, если новоиспеченный император вдруг решит втихую убрать Лонгвейя или Цзиньлуня. Третий и четвертый принцы, как ни странно, теперь оказались для Вэйдуна гарантом. За счет них было легко списывать свои хитрые комбинации и возможные промахи. А еще смерть младших братьев — это была последняя грань, после которой палачи старшего брата придут и за головой второго принца. Значит… Лонгвей, перевернувшись на живот, выплюнув изжеванный конец соломины, уткнулся наморщенным лбом в согнутые руки. Думать не хотелось, но приходилось, а также желалось все просто пустить на самотек. Но, увы, надо было разработать добротную версию. И если Юйлун может проглотить на эйфории волны от свалившейся на него столь рано власти все что угодно, даже откровенное дерьмо, но вот Вейдун — нет. Именно второй брат сейчас занимал для Лонгвейя ведущую позицию, и именно к нему следовало идти на поклон. Итак, что имел сбежавший Лонгвей? Почивший отец-император закрывает его во внутренних покоях и подготавливает как жертвенного ягненка для великого генерала Бэйя. Об этом знал весь двор, хотя далеко не все догадывались о причине. Но Вэйдун, естественно, был в курсе, почему их отец пошел на столь вызывающий шаг. Соблазненный Лонгвейем, Бэй должен был сразиться со Змием и тем самым защитить императорский род от свержения. Но дракон прилетел сам и не просто сожрал на месте всю троицу, а прихватил с собой на глазах всего перепуганного двора, унося прочь, при этом отец-император почил. Лонгвей вновь мысленно завис, несколько раз прокрутив в голове столь эпичный улет от стен разрушенного дворца. Взять с собой на поклон к Вэйдуну Бэйя или самого Змия? Последнее вообще звучало бредово. Небожитель не будет что-то делать по его указу, он для него никто, так, второсортный никчемный потомок с весьма разбавленной кровью. Значит, придется договариваться с Бэйем, а судя по его реакции на то, что именно Лонгвей послал Тао куда не следовало, — это будет практически так же невозможно. Или раскрывать перед Вэйдуном тайну, что именно Бэй является супругом священного ящера. А столь доблестный генерал, владеющий двумя магическими предметами и за которым стоит небожитель — это уже повод новому императору открыть гражданскую войну против собственных северных земель. Или подослать тайных убийц к тому же Бэйю. Лонгвей, вновь тяжело вздохнув, перевернулся на правый бок, подперев гудящую от мыслительного процесса тяжелую голову. Может ли он пожертвовать своим другом и одной пятой страны ради собственного спасения? Да. Еще как это самое — да! Генерал на то и генерал, чтобы служить императорской семье и в том числе и ему. Главное, личная печать, подтверждающая персону и статус Лонгвейя, как и всегда при нем, а не осталась во дворце, да и не потерялась во время полета в лапе дракона. Ну а народ, что же поделать, не разыгрывать же весь спектакль снова в императорском дворце? Пусть теперь это будут северные земли. Зато, если все же Бэй погибнет, не важно как… не справится с саламандрой, будет умерщвлен в бою или падет от руки умелых наемных убийц, клан которых издревле служит только императорскому трону. Да и Змий, коль он теперь супруг Бэйя, наверняка заимеет уязвимое место. Главное, найти последнее и применить его по назначению. Оставался только Тао, который, как понял Лонгвей, так же принадлежит дракону, правда, непонятно было, на каких условиях. Вот отдавать младшего князя этому небесному ящеру третий принц не желал. Но если на одной чаше встанет его жизнь, а на другой — Тао... Лонгвей, громко сглотнув, отмел последнюю мысль за ненадобностью, он переступит через себя и сделает это не раз. Третий принц, сам того не подозревая, именно в этот самый момент встречая новый рассвет, становился тем, кем его так желал видеть почивший отец: безжалостным, расчетливым правителем. Этим же днем по завершении очередного нытья наложников Лонгвей щедро отпустил их на все четыре стороны, раз им так плохо и они желают как можно скорее покинуть опального принца. Он без своей личной гвардии был словно без рук, но прекрасно помнил, что императорский указ по поводу Фу и Хи никто не отменял. Да, после того как взойдет новый император, большинство распоряжений почившего, особенно по поводу казней, будет отменено. Об этом знал весь народ. Но Лонгвей был на сто процентов уверен, что если даже Юйлун отложит старый приказ умершего отца — отменив его, то Вэйдун, заняв при новом императоре место главного советника, никогда его не пропустит. Его глупые игрушки даже не предполагали, что как только выберутся с заимки и попадутся на глаза императорским солдатам, их тут же казнят. Прав был отец — ненужное просто убирают, а он по юности и неопытности, сердечной мягкости уже сделал глупость, подставив себя, решив спасти никчемных любовников, что при первой оказии покинули его. Чего было проще не делать ничего, к примеру, не вмешиваясь в планы отца, так нет же. Но больше такого не произойдет. Змий спустился, и мир Лонгвейя уже не станет прежним. А значит, его окружают враги, все, кто связан с северным княжеством. И самое паршивое заключалось в том, что как раз «этих врагов» он создал собственными руками, отправив Тао прямиком на небеса. *** Бэй очнулся от странного тихого шума, что на грани слуха выдернул его сознание на поверхность из сладких снов. В соседней комнате кто-то, отчаянно всхлипывая, постанывал… словно скулил от безысходности. Он, легко поднявшись с лежанки, с удовольствием потянулся. Несмотря на все перипетии со Змием, клановые техники, черезмерное использование силы ледяной саламандры и незапланированную близость с Тао, отдохнувший молодой организм отозвался приятной истомой. Коротко брошенный взгляд Бэйя не подвел, он находился на секретной заимке. А значит, в покоях императора произошло такое… что лучше не вспоминать. Но все же картины, как он танцует, разрушая дворец, и падающий на руины сверху огромный, переливающийся радужным сиянием небесный жемчужный дракон никуда из головы не делись. «Буду решать проблемы по мере их прибывания», — разумно решил про себя Бэй и, подойдя к смежной сдвижной двери, что из его покоев вела в альков к прислуге, плавно убрал препятствие в сторону. То, что открылось его распахнувшимся от удивления глазам, было на пределе разумного. Тао, взмыленный, возбужденный, лишь в короткой рубахе, стоял голыми трясущимися коленями на скромном ложе изможденным ликом к нему. А между его широко разведенных бедер болталась очень заметная и, главное, до безобразия знакомая красная плетеная веревочка, что оканчивалась… Тут мысли Бэйя замерли, словно покрываясь толщей льда. — Не смотри, братец… — Хоть Тао и был не в лучшем состоянии, но появление Бэйя все же не пропустил. — Зачем? — Бэй на негнущихся ногах подошел к нему, неуклюже опускаясь на разворошенное ложе. Его широкие ладони огладили трясущееся тело младшего непутевого брата, а потом ласково прижали к себе. — Змий. — Тао еле говорил между всхлипами и стонами. — Он может тебя забрать в любой момент на небеса. Мне же теперь, если я не его супруг, путь туда заказан. — И поэтому ты решил? О боги, какой же ты глупец… Тао чувствовал, что хоть Бэй и расстроен, но не отталкивает его, а значит: — Зато я буду с тобой… всегда. — Деля ложе со Змием? — И что? Это малая жертва. — Руки Тао оплели шею Бэйя. — Еще тогда там, в небесном замке святого животного, я готов был отдать все что угодно: и жизнь, и тело. Поэтому не злись, братец, это мой личный выбор, и я его сделал исключительно сам. Рука Бэйя скользнула по выгнувшейся потной спине, проникновение священного нефритового жезла Тао переносил иначе. Он был крайне возбужден, потираясь налитым членом о его бедро. И только пальцы старшего брата оказались на красной нити, как в голове тут же раздалось с драконьей издевкой: «Хочешь мне подарить душу Тао, как и свою?» Святой зверь вышел из-за спины старшего брата и, обогнув лежанку, приблизился сзади разгоряченного Тао. — Останови ритуал! — Не могу. Пока жезл не проникнет до конца, даже я не в силах прекратить таинство заключения союза, — ответили с ледяным спокойствием, попутно раздеваясь. Верхнее платье змея с расшитым поясом, струясь, легко приземлилось на пол, и он взялся за нижнее… — Братец, мне страшно… — Тао потянулся распахнутыми губами к Бэйю, ища поддержки, и тот не смог ему отказать, накрывая своими. Поцелуй глубокий, жадный… Тао трясло, он цеплялся за братовы плечи, судя по всему, разъезжающиеся колени его держали плохо. — М-м-м, — раздался задумчивый голос Змия, — союз заключен. Бэй закрыл глаза, главное — не видеть, как перед ним прямо сейчас… его младшего будут брать, заполняя живой плотью то, что раньше было раскрыто нефритовым жезлом. Плавный толчок, затем другой… по нарастающей. Они прошивали тело младшего, передаваясь старшему с одуряющим ритмом, вызывая ответное возбуждение. Тао вцепился в него до синяков и, выгнувшись назад, отпал от губ Бэйя. Широко раскрытым ртом младший то хватал ставшим горячим воздух, то выстанывал такое, что у Бэйя все окаменело в штанах. — Ну же, не сдерживай себя… — Шепот Змия смешивался с прерывистыми вздохами Тао, и Бэй, не выдержав, распахнув глаза, утонул в завораживающем взгляде дракона. Теперь Бэйя целовал уже Змий. Невменяемый Тао, зажатый между ними, поступательный незамысловатый танец двух тел, что плотно прижались к нему… Минута, другая, растянувшаяся до бесконечности. Змий, отлипая от рта Бэйя, выпустил ядовитые клыки и, в истоме вжимаясь в податливое тело Тао, излился. Это было видно, словно легкая рябь по глади озера прошла по его напряженному телу. Еще пара мгновений, и он отстранился от обнимающихся братьев. Тао, так и не кончив, всхлипывая от неудовлетворенности, вжался еще сильнее в разгоряченного Бэйя. Где ледяная саламандра? Старший даже не чувствует ее присутствия, настолько он оказался поглощен эмоциями младшего брата. Но Змий не собирался продолжить, он медленно наклонился за скинутой одеждой, вновь облачаясь. — Почему ты… бросаешь Тао? — начал Бэй, не понимая. Он прекрасно помнил, что его отпустило только тогда, когда дракон, кончив, дал ему так же излиться, а тут все выходило весьма косо. — Теперь дело за тобой, мой старший супруг. Пока ты не разбавишь небесный жемчуг своим, его не отпустит. Считай, что это мой подарок тебе по случаю вашего воссоединения. — Последние слова. Змий, поправив на себе одежду, забрал священный жезл, пряча его обратно в расшитый мешок и, исчезая, предупредил: — Жди меня на третьи сутки, Бэй, не стоит больше так рисковать с саламандрой. Что ж, приятной вам совместной ночи. Змия все устраивало, пока Бэй его — Тао никуда не денется, а с такими заполошными супругами ему точно не грозит никакая вселенская скука. — Бра-а-атец… — Тао привлек к себе внимание, шаря непослушными руками по одежде брата. — Скорее, или я сойду с ума… Бэй, сжав челюсти до скрипа, еле удержался, чтобы не выругаться, но ничего не оставалось, его одежды соскользнули подобно змиевым, обнажая. Тао, как последняя шлюха из квартала красных фонарей, выгнулся перед его взором, опускаясь на локти, из его раскрасневшейся задницы подтекало белесое семя священного зверя, которое Бэй был просто обязан разбавить своим. И старший не отказался, беря младшего по полной, раскатывая стонущего Тао до ранней утренней хмари. *** Лонгвейя разбудили кони. Он поднялся с топчана и, оправив одежду от сена, вышел из небольшой подсобки. Третий принц снова спал, заняв место рядом с сеновалами, даже после того как наложники покинули гостевую комнату. Оставаться там, тем более одному, Лонгвейю совершенно не хотелось. — Надо же, великий третий принц предпочитает ложе конюхов, не ведал о тебе таких странных особенностей. — Бэй держал своего вороного жеребца под уздцы, тот от нетерпения рыл землю копытом, громко раздувая ноздри. Судя по походной одежде, великий северный генерал собирался вместе с небольшой группой сопровождающих покинуть секретную заимку. Лонгвей, покрутив головой, к своему удивлению, не нашел среди них Тао. — Не высматривай, Тао отдыхает, ночка у него вышла зажигательной, — словно прочитали мысли третьего принца, усмехаясь тому, как у Лонгвейя розовым окрасились скулы. — Вроде ты пресыщен в постели, а при имени моего брата все так же полыхаешь щеками, как девица-девственница. — А не боишься его оставить рядом со мной, а, Бэй? — Как же он бесил Лонгвейя, этот старший из северных князей. — Нет, он уже взрослый, и, кроме того, не думаю, что ты посмеешь тягаться за сердце Тао со священным Змием. Со мной бы точно не утерпел, ведь так? Но вот с небожителем… Лонгвей злобно глянул на задорную улыбку Бэйя, все же друг знает его лучше, чем он сам. Принца даже не удивило, что братья могут быть вместе в этом самом плане, он их знал с детства и особую связь между ними чувствовал еще тогда. Может, поэтому Лонгвей вечно задирал Тао, а Бэй же защищал последнего от него. На каком моменте эта расстановка поменялась в сторону влюбленности старшего княжеского сына к третьему принцу, было сложно сказать. Возможно, тем самым Бэй даже в этом, особо не задумываясь, на каком-то зверином уровне пытался отгородить Тао от ехидного Лонгвейя и от себя самого. — Мои наложники, бывшие, вчера вечером покинули заимку… — Почему же он, смотря в лик ненавистного Бэйя, все же решил изменить незавидную судьбу двух этих никчемных предателей? Трудно сказать, возможно, мягкая человечность еще прорывала костяные покровы того, кто мог стать правителем этой земли. — Предлагаешь мне вмешаться? Не похоже это как-то на того, кто воспитан императорским двором. — Бэй положил длань на теплую холку коня, успокаивая его. — Можешь считать меня никчемным принцем, но мои старшие братья не дадут им житья. В лучшем случае убьют, в худшем же… Лонгвей хотел сказать о том, что, возможно, в будущем Фу и Хи могут стать угрозой для его же жизни. А что, выловят ушлые люди по приказу нового императора или его советника бывших наложников третьего принца, промоют мозги в нужном направлении. Пытки, наркотические средства, Лонгвей прекрасно знал, на что способен Вэйдун и его приспешники. И совершенно не желал встречать бывших любовников в качестве подосланных убийц. — Я тебя понял. — Ладонь Бэйя переместилась Лонгвейю на плечо. Ну что за жест, он что, лошадь, чтобы его так грубо успокаивать? — И все же проявлять человечность не так постыдно и плохо, как ты думаешь, третий принц. Я скажу своим людям, чтобы они перехватили твоих сбежавших мальчишек. Это им уже, похоже, не впервой. Пальцы на мгновение сжали, а затем, Бэй отшатнувшись от Лонгвейя, лихо оседлал коня. — Кто бы говорил, а кто сейчас сбегает от Тао? — Сдать позицию генералу Бэйю третий принц Лонгвей точно не желал. — От него не убежишь. Но, кроме незапланированной охраны вашего высочества, у меня еще есть постоянные обязательства на границе. Тао же остается приглядывать за тобой, Лонгвей. Лишь только ему в столь смутное время я могу доверить охрану дорогого для меня опального принца. Горячий конь только и ждал, когда ему позволят сорваться вперед, молчаливый эскорт последовал за своим князем, не забывая отдавать почести застывшему Лонгвейю. Перепутье. Третий принц стоял именно на нем и словно не знал, куда свернуть. И какая дорога выведет его к заветному счастливому будущему? Ожидание предшествующих событий требовало запастись терпением. Братья, теневой совет сановников, что обычно брали бразды правления страной во времена междувластия. А также нельзя забывать, что теперь северные князья, вставшие под длань Змия, его враги. И как бы ни хотелось послать все в преисподнюю и пустить судьбу на самотек, вытворять подобное не следовало. Да, раньше Бэй всегда говорил, что будет защищать его ценой собственной жизни. Но как поменялись взгляды северного князя после влияния небожителя? Ведь самые отпетые коварные враги как раз те, что были когда-то твоими преданными, близкими друзьями. Конец первой части