***
Череда блистательных побед всегда поднимает боевой дух команды. Обнаружение тысяч клонирующих цилиндров в сокровищнице Палпатина, захват флота «Катана», о котором уже слагали настоящие легенды, и, самый изящный ход, по мнению подчиненных Трауна, создание уникальной в своем роде невидимой блокады Корусанта. Хитрый ход вывел из строя всю столицу Новой Республики, образовав невидимый, но крайне гибельный астероидный пояс вокруг планеты. Никто не решался покинуть планету, как никто и не мог проникнуть сквозь препятствия. И пока жители Корусанта бросили все силы на решение главной проблемы, каждый на «Химере» в мыслях улыбался столь низким затратам успешной операции. Гранд-Адмирал всегда ходил по коридорам с достоинством, даже в свой первый день в рядах Империи, даже перед Палпатином. Уверенность чисса зачастую разжигала непотребные деяния со стороны его сослуживцев. Зависть, ксенофобия, недоверие… Ничто не сломило его идеальную осанку, в конечном итоге облаченную в безупречно чистую белую форму, выделяющую высокую фигуру среди серых железных стен «Химеры». И вот, в очередной раз Траун проходит по изученным вдоль и поперек коридорам и мостам его корабля. Медленно, не спеша. Украдкой поглядывая на нижние уровни, где его экипаж вечно занят своими делами. И все как один, завидев его, чуть ухмыляются. По-доброму. И вновь принимаются за работу, не забывая обсудить с коллегой то, как же хороша была идея с астероидами. И хотя Корусант был выведен из войны, разведка уже давно передает одно и то же — к планете Тангрен приближается все больше кораблей республиканцев. Беспросветная блокада закономерно порождает много попыток по ее устранению со стороны угнетенных. Огонь в глазах ополченцев всегда горит ярче и дольше, чем в глазах неизменных победителей. На войне все в принципе закономерно. Если есть одна проблема, то есть много путей ее решения. Окончательный же выбор падает, как правило, на самый сложный путь. И чем сложнее ход, тем дольше времени у врага уйдет на ответ. Несмотря на всю очевидность угрозы, истинная опасность таится в иных целях. Очередная закономерность хитрой войны.***
«Химера» готовилась к прибытию на Билбринджи. Как, впрочем, и пара десятков других звездных разрушителей, совместно с многочисленными заградителями, «Дредноутами», крейсерами и бесчисленными истребителями. — Мы сегодня лишимся гравитационной ловушки, если не всей базы. Знает ли он, сколько стоит это удовольствие? — ворчал Пелеон вслух скорее самому себе, чем всем находившимся на капитанском мостике диспетчерам. КГЛ бы помогла Новой Республике отыскать все невидимые астероиды в воздушном пространстве Корусанта, тем самым избавиться от них. Но и для Империи все три ловушки, что были у них в наличии, имели важное стратегическое значение. Иногда Траун вспоминал, какой решающий исход принял этот датчик в одной погоне, когда еще был куда младше по званию имперцем. Уже второй день, как было принято решение о защите Билбринджи Трауном, капитан не находил себе места. Так сильно сомнения не захватывали его с самого появления экзота среди стен корабля. Гений Гранд-Адмирала основательно убедил весь экипаж в верности его предположений. Весь, но капитан все не мог согласиться с этой «необоснованной догадкой». Пелеон обернулся на вошедшего на капитанский мостик чисса. Одетый в белый китель мужчина задержался у одного диспетчера, задав тому пару вопросов, и направился к капитану. Поравнявшись с ним, Траун хранил молчание, пока вокруг них все без устали рассчитывали известные только им показатели. — Гранд-Адмирал. — обратился по званию Пелеон, покосившись на Рукха, что следовал за чиссом всюду, точно его тень. Безобразная, сгорбленная, мерзкая, но малозаметная тень. — Да, капитан? Вас что-то тревожит? Пожилой имперец бросил взгляд на своего командира и ноздри его расширились в возмущении. Тот скупо улыбался в предвкушении предстоящего сражения. — Позвольте вновь возразить, пока еще не поздно. Тангрен имеет куда меньше защитных единиц, а о боевых я вообще молчу. Они могут отправить два достаточно больших флота, с которым в одном месте мы справимся, а в другом потеряем все. Я сомневаюсь, что Тангрен отстоит оборону. — Это элементарный ход, капитан — напасть на самую сильную цель, когда обе стороны уверены, что это невозможно. — Билбриджи — ключевая верфь, там справятся и без нас. Да и не верю я, что республиканцы вдруг осмелятся на такой ход. — Вам не обязательно верить. — Траун чуть отвернулся от капитана в сторону выхода. — Но приготовьтесь оказаться неправым. Чисс покинул мостик вместе со своей «тенью», оставив капитана наедине с сомнениями.***
Предсказанная Трауном битва при Билбринджи только начинала разгораться. Внезапное сообщение с Вейланда заставило на минуту задуматься. Ногри с повстанцами напали на клонирующую фабрику? Разве у них с ногри не были налажены отношения? Гранд-Адмирал нередко позволял себе углубиться в свои потемки и сейчас он отстранено наблюдал за происходящим в космосе. Непривычное молчание со стороны Пелеона его не встревожило, хотя в воздухе и застыл подозрительный запах измены. Но такой ли уж измены? Он сощурил красные глаза и нахмурил брови. Резкий удар в грудь оглушил его, и, когда он пришел в себя, не увидел никого. И было очень тихо. В темноте космоса продолжалась битва за кристаллическую гравитационную ловушку. Все закономерно. На девять часов Траун случайно приметил нетипичный для Новой Республики корабль. То были контрабандисты, пытающиеся под шумок выкрасть КГЛ. Гранд-Адмирал хотел было сообщить об этом диспетчерам, но тело все онемело. Вдруг стало очень холодно. Прямо как на Ксилле. В ее самую темную ночь. Чисс опустил взгляд на свою грудь, из которой торчал кинжал его «верного» телохранителя. Кровь из раны медленно впитывалась в белоснежную ткань кителя. О, он понимал. Хоть и в предсмертном состоянии, но прекрасно понимал, что все получилось глупо. Быть очень близко к победе в межгалактической войне, быть близко к искоренению опасного, страшного зла для родины, но покинуть поле битвы лишь из-за мести одного представителя ненужного никому во всех галактиках народа. Глупо. Пятно на груди уже не красное, почти черное. Поднять глаза выше кинжала тяжело. Но Траун справляется и все же замечает Пелеона на полу, в ужасно нелепой позе. Старик жив, только хватается морщинистыми руками за горло, словно его кто-то недавно душил. Отчего-то эта картина заставляет чисса улыбнуться. Глупо. — Зато … как артистично. Невесть откуда взявшаяся в этой ситуации улыбка погасла. Как и яркое пламя в глазах великого полководца.