Крыло помощи

Кроули понял, что им пора остановиться в продумывании планов, как раз тогда, когда выпитое вино окончательно согрело тело, а идея по возвращению себе ангела дошла до пункта «а потом я врываюсь в помещение и начинаю стрелять». Нет. Слишком много злости на Хастура и слишком много просмотренного Джеймса Бонда. Он потряс головой и предложил для начала просто отвлечь Хастура. — Думаю, если ты возьмешь на себя нашего герцога, я смогу украсть ангела, — усмехнулся он. Лигур, который все воспринимал прискорбно всерьез, закивал. — Свяжи его получше, — велел он, — я не хочу, чтобы этот посланник Небес за нами гнался. Кроули сомневался, что Азирафель станет всерьез вырываться, но на всякий случай согласился. Вино слегка туманило ему голову, и он преисполнился невероятной решимости в своих планах. Из квартиры они выбрались ближе к утру, когда уже почти совсем рассвело, чтобы все успеть. Однажды в Бентли уже прокатился Хастур — правда, ничем хорошим для него это не закончилось. И Кроули не без ехидства поведал Лигуру, чем чревата поездка на его капризной машине. Герцог благоразумно решил не рисковать только что восстановленным телом, так что до Сохо они добирались на автобусе. В такую рань людей было мало, но Лигур все равно поглядывал по сторонам, примеривался, кого из них можно как следует искусить на Падение. — Расслабься, — посоветовал Кроули небрежно, развалившись на сиденье. — Вряд ли Вельзевул сейчас ждет отчетов. Насколько я знаю Князя, она пользуется тишиной, чтобы покурить в компании Дагон и обсудить дизайн кабинета. Декор из внутренностей, тина по углам, пепел и сажа… — Привычка, — буркнул Лигур. — Мне лучше думается во время искушений. Вон тот парень сейчас думает навестить родителей. Я мог бы искусить его отправиться вместо этого в игорный притон и просадить там пару сотен фунтов. — Лучше подумай о том, что скажешь своей жабе, когда вы встретитесь, — посоветовал Кроули. Методы Лигура вгоняли его в откровенную тоску. У книжного они были около девяти утра, добирались не спеша, каждый думал о своем. Кроули заметил, что Лигур невольно косится в его сторону и выглядит напряженным, и улыбнулся про себя. После выходки Азирафеля его действительно стали побаиваться в Аду. В былые времена Кроули был бы на седьмом небе… э-э, на седьмом кругу от радости, что ему удалось повысить свою репутацию, однако сейчас его больше волновал доверчивый ангел. Не сделал ли Хастур чего-то плохого, оставшись с ним наедине? Азирафель мог за себя постоять, конечно, но если герцог его обидел, Кроули расторгнет соглашение с Лигуром и прикончит ублюдка лично. Дверь была заперта, однако при одном касании Кроули к ручке слегка приотворилась — ровно настолько, чтобы гости могли войти. Кроули иногда казалось, что магазинчик Азирафеля обрел немного собственного сознания — как его Бентли. Это было вполне возможно, учитывая, что Азирафель провел тут много лет, а его окружением были книги, сборник слов и знаний. Если уж любая библиотека — немного волшебное место, где легко потеряться, то что уж говорить о книжном настоящего ангела. С порога их встретила полутьма. Лампы не горели, и в тенях таинственно шелестели страницами книги. — Может, они сражались и сейчас уже мертвы? — тревожно пробормотал Лигур. Ему было неуютно в обители тишины и шорохов, наполненных отголосками ангельской ауры. — Нет, — отозвался Кроули уверенно. — Книги спокойны, разве не чувствуешь? Будь тут сражение, они бы шелестели иначе. Он прошел в глубину магазина. Покупатели, наведывавшиеся сюда, инстинктивно держались в главном зале, поближе к выходу, будто чувствовали, что тут может крыться опасность для простого смертного. Самые же дорогие экземпляры и то, что было частью его личной коллекции, Азирафель всегда хранил в задней комнате. И там же предпочитал принимать немногочисленных друзей и близких, когда те наведывались в гости. Дверь была чуть приоткрыта, из-за нее слышались голоса. Кроули решительно толкнул створку, и та распахнулась, явив взору Азирафеля, устроившегося в уютном кресле. Хастур, разумеется, был здесь же, пьяно покачивался в кресле напротив ангела и в данный момент активно жаловался на жизнь: — Подумай только, у нас как раз была вечеринка, и они меня не пустили! Сказали, что это для тех, кому не больше трех тысяч лет. Как будто я какой-то старикашка отсталый и не имею права заглянуть на вечеринки! — Ужасно, — поддакнул Азирафель, печально кивая и вытирая сочувственную пьяную слезинку. — У нас на Небесах вечеринки и вовсе не проводят, только собрания и редкие корпоративы. Для отчетности, наверное. — Долбаные отчеты! — ненадолго взбодрился Хастур, взмахнув бокалом. Пара капель вина пролилась на обивку кресла, но под укоризненным и слегка расфокусированным взглядом Азирафеля капли съежились и стыдливо испарились. — Всегда ненавидел писанину! — Конечно, ведь для этого надо уметь писать, — хмыкнул Кроули. Он встал на пороге, слегка скрестив руки, и с ухмылкой глядел на то, как угрожающе приподнимается со своего места Хастур. С такими козырями, как у него, бояться было нечего. — Опять ты, — герцог сузил глаза. — Помнится, ты сбежал, как трусливый младенец, стоило только упомянуть о твоих личных скелетах в шкафу. Что, решил вернуться? — О, меня уговорили, — медовым голоском протянул Кроули и отошел чуть в сторонку, чтобы дать Лигуру возможность пройти в комнату. — Тут кое-кто так сильно хотел тебя видеть, я никак не мог отказать. Кроули ожидал всего, чего угодно, зная своих бывших коллег. Но не того, что облегченный вздох при виде Лигура вырвется именно у Азирафеля. Хастур просто замер, пристально разглядывая воскресшего напарника. — Как хорошо, — заулыбался Азирафель. — Раз ты жив, значит, все пойдет как прежде. Надо будет послать Адаму благодарность от твоего имени. Лигур шагнул ближе, слегка небрежно оттолкнул менее крупно сложенного ангела и остановился перед Хастуром. — Ради Сатаны, как же хреново ты выглядишь, — недовольно прогудел он, разглядывая напарника. — Как тебе удалось? — Достаточно потерять коллегу и хорошо напиться, — Хастур прокашлялся. — Полагаю, ты хочешь, чтобы мы кое-что обсудили, не так ли? — В точку. — Тогда я… мне надо пару минут на… в общем, просто подождите за дверью! Вы оба! — внезапно обозлился герцог. Лигур, который знал его лучше, чем кто бы то ни было, послушно вышел. Он почти всегда повиновался Хастуру, шел за ним без колебаний и сомнений, и его приятно волновала мысль, что теперь уже Хастур поспешит на его зов, подчиняясь его воле. Побольше бы такого разнообразия. Азирафель не протянул руку, но кивнул очень тепло, глядя на стоявшего напротив герцога Ада. — Это было очень приятное время, милый, — вежливо сказал он. — Я буду рад, если ты зайдешь еще раз. Должны же мы, в конце концов, выпить и чаю, не только спиртное. — Угу, — Хастур помялся, а потом бросил быстрый взгляд на дверь, за которой его ждали, и торопливо закончил: — Ты необычный ангел, Азирафель. Умеешь слушать и слышать, а это редкость среди… наших собратьев. Я еще вернусь, не сомневайся. Не могу бросить тебя наедине с этим Змеем. «И все еще лелеешь планы по использованию ангельской силы в своих целях, — закончил про себя Кроули, который и не подумал уйти далеко и все слышал. На то он и демон Первородного греха, чтобы нарушать чужие личные границы, в конце концов. — Только такой тупица, как ты, Хастур, может рассчитывать, что Азирафель поддастся на твои уговоры». Он отступил немного в сторону, когда герцог вышел из дверей. — Не обольщайся, — процедил Хастур, глянув в его сторону. Кроули осклабился с преувеличенной радостью: — Ох, ну что ты! Я намереваюсь не обольщаться, а обольщать, так что ты оказал мне услугу! Наслаждаясь злостью противника, он слегка подмигнул Лигуру — и тот, к его изумлению, вернул подмигивание. Кажется, не только Кроули принял определенное решение. Он терпеливо дождался, пока демоны уйдут. До самого порога слышалось ровное бормотание Лигура, объяснявшего, почему не стоит сейчас откручивать Кроули голову. И Змей прекрасно видел, что Хастур, несмотря на свое возмущение, не выпускает руки вновь обретенного собрата. Дальше в воображении Кроули, всегда таком живом, что-то заедало, и он не стал доводить себя до тошноты, представляя, как именно Хастур будет обниматься со своим вернувшимся партнером. Лучше сосредоточиться на чем-то более приятном. Азирафель сидел в очень спокойной позе, и только тот, кто знал его так хорошо, как Кроули, заметил бы, что рука ангела чуть-чуть дрожит. Демон закрыл за собой дверь — на всякий случай на щеколду, чтобы им точно никто не помешал. — Присядь, пожалуйста, дорогой, — тихо попросил ангел. Кроули присел — на ковер перед ним, положив ладони на теплые колени Азирафеля и глядя снизу вверх. — Прости, — выдохнул он. — Я не хотел оставлять тебя наедине с этим… Просто был немного растерян. Ты не пострадал? — Мы говорили, Кроули, — ангел улыбнулся и накрыл своими руками его ладони. Кроули затрясло. — Это был очень личный и очень долгий разговор, но теперь я знаю Хастура немного лучше. И понимаю, что ни один демон не похож на тебя. — Да, я уникален, — согласился Кроули. Очень хотелось прижаться, притереться ближе к ангелу, чтобы унять взволнованную дрожь, но он опасался, что от большого облегчения просто-напросто уснет, едва дотронувшись, и потому сердито стянул с лица очки, кладя их на столик. И снова взглянул на Азирафеля, сознательно убирая последнюю свою защиту. — Слушай, то, что Хастур тут наболтал… Он же и обо мне говорил, да? Так вот, это все неправда. Ну, почти все. — Вот как? — Азирафель все еще улыбался, и в этом было что-то смущающее. Как будто он знал нечто, чего не знал Кроули. — Понимаю. Ты снова примчался, чтобы меня спасать, мой дорогой, милый, добрый мальчик. Даже если мне ничего не угрожало. — Ничего не могу поделать, — вздохнул демон, отводя взгляд. Не было сил смотреть в эти искрящиеся смехом глаза. — Ты… Мне хочется хорошо выглядеть в твоих глазах. Иногда помогать, если это не будет стоить больших усилий. — Тебе не стоило усилий прийти за мной в церковь во время бомбежки? — изумился Азирафель. — Ну да, как я не подумал. И пробраться в Бастилию наверняка было плевым делом. О, Кроули, мой милый, когда ты перестанешь лгать нам обоим? — Это было не трудно, — упрямо возразил Кроули, ерзая от неловкости. — И сейчас я приехал, чтобы сплавить подальше Хастура. Он не может над тобой издеваться, заставляя выслушивать его истории. Это можно только мне. Азирафель улыбался — но не застывшей улыбкой, а тепло и очень нежно. — Кроули, — поинтересовался он, — я знаю, что Хастур, подобно многим демонам, тот еще лжец, но все же ответь: говорил ли он правду о твоих чувствах ко мне? Демон скрипнул зубами. Черт, он так и знал, что ему еще аукнется это случайное признание. Страстно желая оказаться подальше отсюда, он буркнул: — Разве что потому, что ты меня приворожил. Вы, ангелы, на всякое способны, я-то знаю. Азирафель молчал, и Кроули осторожно поглядел на него. Вдруг он обидится? Ангел смотрел на него с пониманием, пронзившим сердце Кроули как кинжалом. — Я виноват перед тобой, мой хороший, — ласково шепнул Азирафель. — Ты — мой друг, Кроули, самый лучший, самый близкий и единственный. Но дело в том, что дружба по сути бескорыстна, а я… у меня есть к тебе корысть. Довольно эгоистичная и недостойная ангела корысть. Он наклонился ближе, и не успел Кроули отреагировать, как его губ коснулись чужие — легким, ненавязчивым поцелуем. Азирафель слегка простонал, и Кроули не поверил своим ушам. Чтобы его невинный ангел издавал такие откровенно непристойные звуки?! — Азирафель, — пробормотал он в поцелуй, и ангел сразу отстранился, оставив его ошеломленным, с приятным головокружением. — Вот об этом я и говорю, — вздохнул Азирафель. — Я ужасный эгоист. Ты проявляешь симпатию ко мне, и я намереваюсь воспользоваться этим, потому что все, что я есть — это любовь к тебе. Кроули задохнулся, вцепился в его руки, смотрел пристально в поисках малейшей лжи. Но нет, ангел не врал. Он страдальчески моргнул пару раз и жалко улыбнулся: — Я открыт перед тобой, Кроули. Адам написал мне недавно, что есть яблоки, ради которых стоит рискнуть и получить наказание. Он, наверное, имел в виду нечто попроще, благослови его Бог, но я сразу подумал о тебе. Я ужасно виноват, мой мальчик, но ты на самом деле сводишь меня с ума. И раз уж мы теперь не подчиняемся в полной мере нашим конторам, я подумал, что могу в этом признаться. Кроули так и сидел, приоткрыв рот. Молчать было глупо, но что он мог сказать? «Ты меня морально уничтожил своим признанием», «Я ждал этого тысячи лет», «Я тоже тебя люблю». Всего этого было прискорбно мало для того, чтобы описать хоть сотую долю его чувств. — Азирафель, — хрипло выдавил он наконец. Замолчал. Пару раз вздохнул, чтобы успокоить бешено колотившееся сердце, и снова попробовал: — Азирафель, прошу, останови меня сейчас. Потому что я намерен сделать нечто, от чего ты можешь Пасть. Ангел сполз на ковер — ближе к нему, на один уровень. И обнял так отчаянно, словно от этого зависела его жизнь. Кроули обнимал его, наконец-то позволив своим губам целовать везде, куда только достанет. Долго наслаждался теплым вкусом щек ангела, его шеи и ключиц, и Азирафель легко гладил его по спине, по голове и груди, журчал словами, как ручеек, снова и снова шепча свое вечное «люблю». Ему было можно, эти слова были естественны и не рвали его горло, так что Азирафель признавался за них двоих. А Кроули показывал свои чувства делом, торопливо освобождая его от лишней одежды, припадая к каждому участку кожи, будто умирал от жажды и никак не мог напиться. Ни один из них даже не подумал о том, чтобы подняться на второй этаж магазина, где была какая-никакая кровать. Не было сил ждать еще дольше, когда они уже были рядом, вместе. Кроули извивался, стремясь достать везде, где только мог, и тонул, тонул в своем ангеле, в его любви и эгоистичном наслаждении процессом. Азирафель прикусывал губы, раздвигал ноги, позволяя целовать себя в самых уязвимых местах, тяжко дышал, весь мокрый и распаленный, и Кроули не мог остановиться, не мог перестать. — Мой ангел, — шепнул он, на миг оторвавшись от горячей кожи и глядя Азирафелю прямо в глаза. Нельзя было опустить ресницы, нельзя потерять это. Кроули смотрел, смотрел, смотрел, впитывая каждый миг. Азирафель улыбнулся, потянулся, чтобы поцеловать его. — Мой демон, — ответил он просто. И добавил чуть слышно: — Можно, милый. Тебе можно все теперь. Это было неудобно, жарко и немного скользко. Кроули дрожал в теплых объятиях ангела, вталкивался лихорадочно, понимая, что делает больно, и ненавидя себя за это. Но Азирафель не упрекал, только опустил руку туда, где соединялись их тела — и блаженно откинулся на ковер, не дав Кроули отстраниться и покинуть его. — Все хорошо, — шепнул он. — Покажи мне, как ты это умеешь. Пожалуйста. И Кроули показывал, умирая от острой нежности и возносясь вместе со стонущим ангелом куда-то в дальние выси. Сейчас им не нужны были даже крылья, чтобы лететь, головы и без того кружились. А когда все завершилось вспышкой острого удовольствия, заставившей Азирафеля громко закричать, за окном снова запел соловей. Кроули ушам своим не поверил — и бессильно рассмеялся, обнимая ангела. — Проклятая птица, — пробормотал он. Азирафель улыбнулся куда-то ему в макушку. — Пусть поет, родной. Это просто птица. И тогда Кроули вполголоса, все еще опасаясь, что это его задушит или развоплотит, пробормотал, сдаваясь: — Люблю тебя, ангел. И еще долго наслаждался радостными возгласами Азирафеля, довольно ухмыляясь. Адам с его детской прямотой был прав. Иногда мир стоит принимать таким, как он есть. *** В опере было шумно — и не только потому, что на сцене заливалась соловьем дородная примадонна. В дальней ложе сидело несколько очень вдохновленных ангелов и несколько немного скучающих демонов. Гавриил, явившийся ненадолго проверить, как дела у его подчиненных, обеспокоенно повернулся к своей соседке. Вельзевул с крайне невозмутимым видом устроилась в мягком кресле и покачивала ногой, успокаивая тихо жужжавшую муху на своих коленях. — Все равно это странно, — нервно заметил архангел. — Я имею в виду, эти их методы. Вместе ходить по миру людей, работать сообща? А я-то думал, что Апокалипсис должен был нас разделить окончательно. — Меня все устраивает, — Вельзевул ухмыльнулась, косясь на него. — Пара часов, пока все наши подчиненные заняты, а потом короткий опрос о том, кто как понял оперу или спектакль. Смертные столько всего придумали, странно этим не воспользоваться. — Что-то я не вижу наших «учителей», — недовольно проворчал Гавриил, крутя головой. — Оставили тут всех учеников, а сами сбежали куда-то… — Да плевать, пусть делают что хотят, — Князь потянулась, с наслаждением вытягивая ноги. — Я начинаю думать, что Кроули в чем-то был прав. Чтобы угнаться за людьми, нам придется хотя бы какое-то время работать сообща. И хорошо поднапрячься. — Намекаешь, что сразиться мы всегда успеем, да? — уточнил Гавриил. Он повернул голову и обнаружил с некоторым смущением, что Вельзевул тоже смотрит в ответ, прямо и с легкой насмешкой. — Намекаю, что после всего этого обучения надо будет устроить большой корпоратив на обе конторы, — мечтательно протянула демоница. — Где будет море спиртного, дурацкие танцы и нормальный праздник. Знаешь, сколько лет я уже толком не танцевала? Гавриил, который танцевать не умел вообще, промолчал. Он испытывал неловкое чувство, что тут что-то решается без его начальственного ведома. Впрочем, когда Вельзевул, задумчиво слушая оперу, чуть потянулась и положила голову ему на плечо, он не возразил. Может, это новый этап сотрудничества, который никто из их контор еще не проходил.