Крыло помощи

День близился к концу. Солнце еще заглядывало робкими лучами в окна книжного магазина мистера Фелла, но уже готовилось отойти ко сну и уступить место благословенной темноте, дарующей отдых. Кроули рассеянно смотрел, как одинокий блеклый луч ползет по его руке, и покачивал в ладонях стакан с виски. Лед в его напитке чуть позвякивал, когда Кроули наклонял стакан. Сквозь искаженные грани лицо Азирафеля казалось призрачно-холодным, пародией на самого себя. Будто смотришь сквозь зеркало в комнате смеха. Ангел отложил вилку и выпрямился в своем кресле, сложив руки на коленях. — Ты сказал, нам надо поговорить, — напомнил Кроули, на деле всеми силами жаждя отложить неизбежный разговор. — О чем же? — О том, что мы делаем необходимое и благое дело, — Азирафель посмотрел на него в упор. О да, опять тот самый взгляд «я-же-ангел-я-не-делаю-дурного». Кроули так привык к нему за тысячи лет. И, во имя кого бы то ни было, как же он хотел порой, чтобы этот взгляд сменился другим. «Я-ангел-и-я-люблю-тебя-ты-знаешь», например. Или хотя бы «ты-дорог-мне-не-только-как-друг-Кроули». На самом деле, его бы устроил любой расклад. — Я не делаю благих дел, — напомнил Кроули, развалившись на мягком сиденье и забрасывая ноги на такой удобный подлокотник. — Я демон, у меня все дела исключительно злые и коварные, ты знаешь. — Прости, тогда пусть будет «полезное» дело, — исправился ангел, согласно кивая. — Я к тому, что нам предоставили отличную возможность, мы стали теми, с чьим мнением считаются. И мне горько от того, что ты, кажется, совсем не рад шансу вернуть расположение наших собратьев и помочь тем, кто нуждается в этом. — Рад? — Кроули хрипло хохотнул. — Да уж, пожалуй! Ангел, дело не в задании, гори оно огнем! Дело в клятом Хастуре, понимаешь? В том парне, чьего приятеля я убил, который пытался прикончить меня самого и который теперь делает вид, что он не таит зла. — О, зла в нем предостаточно, — скупо кивнул Азирафель. Он поднялся и подошел к книжному стеллажу, рассеянно поправляя и так идеально стоявшие книги. Видимо, надо было чем-то занять руки. — В этом и кроется секрет его успеха. Видишь ли, Хастур… порой мне кажется, что он очень, очень похож на человека. Только не на такого, каким были, скажем, Моцарт или твой знакомый Фредди Меркьюри, а на совсем другого. Того, который знает, что весь мир настроен против него, и наслаждается этим. Потому что тогда его месть всему живому как бы оправдана. Ему будет нетрудно понять многое из человеческой морали, Кроули. В отличие от ангелов. — А что не так с ангелами? — Кроули нахмурился. Виски плескалось в его желудке, туманило голову и немного мешало понять, но трезветь пока было рановато. Поэтому он просто наморщил нос, сосредотачиваясь. — О, да то же, что и с большинством твоих демонов, — печально отозвался Азирафель, не оборачиваясь. — Они слишком далеки от Земли. Лишь единицы из них способны обучиться земной жизни. И мне… страшно, Кроули. Страшно от того, что такие, как Хастур, ближе всего подошли к тому, чтобы притвориться людьми. Что с нами стало, скажи на милость, если достаточно лжи и злобы, чтобы называться человеком? Если ангелы, которым положено сострадать, ратуют за Армагеддон и полное уничтожение людей? С каких пор бумаги стали важнее людей? — Ангел, — тихо пробормотал Кроули. Азирафель вернулся на свое кресло в расстроенных чувствах, и у Змия не было слов, чтобы его утешить, потому что он и сам думал примерно так же. И все-таки он попытался: — Ну, по крайней мере, нам зачтутся эти тренинги. Ты знаешь, мы не можем заботиться обо всех людях, так что стоит просто жить и пользоваться этим. Они помолчали. Азирафель вздохнул — так глубоко и тяжело, будто нес на плечах всю тяжесть земного шара и только теперь ее скинул. — Ты прав, конечно, — пробормотал он. — Не обращай внимания, это всего лишь мои обычные сомнения. Все никак не могу забыть о том, что Гавриил и остальные хотели развязать большую войну. Представить не могу, что было бы, если бы мне велели уничтожить тебя. Он протянул руки, и Кроули с готовностью вцепился в его ладони своими, замирая от внутреннего крика. У ангела был такой взгляд… Особенный. Который появлялся очень и очень редко и означал некое откровение в их разговорах. В такие моменты можно было не таиться и говорить то, что думаешь, без иносказаний и недомолвок. — Мне не нравится, что ты так много времени проводишь с Хастуром, — рискнул Кроули. — И дело не в обучении. Он дурно на тебя повлияет. — Это просто общение, милый, — откликнулся ангел, бессознательно сжимая его пальцы. — Всего лишь крыло помощи, протянутое ближнему своему. Ты сам меня об этом просил. — По-моему, Хастур жаждет не только твое крыло, — проворчал демон и, как ни старался, не смог скрыть злости в голосе. — Я не верю ему, Азирафель! Он подобрался чересчур близко, постоянно лезет к тебе, смотрит, трогает… Это опасно, пойми! Хастур — не я, он не станет дружелюбно общаться. Он попытается использовать тебя, а когда получит то, чего хочет — убьет без малейших колебаний. Я знаю его. Тебе, видимо, нравится его… внимание — что ж, пусть. Но ты заслуживаешь того, чтобы быть счастливым с кем-то получше. Азирафель вскинул брови и приоткрыл рот. В такие моменты, как этот, он выглядел таким до смешного изумленным, что у Кроули все сжималось в груди. Этот чистый взгляд, эти губы, сложенные в аккуратное «О», эта кудрявая прядь, падающая на лоб… Кроули хотелось одновременно припасть на колени в бессильной молитве, глядя на ангела, и обхватить его руками, притягивая к себе и жадно целуя. Это была жажда настолько неистовая, что он не мог ее побороть. Даже если она на самом деле была лишь результатом ангельских чар. — «Получше»? — голос Хастура раздался так неожиданно, что Кроули вздрогнул, вырываясь из наваждения и вскакивая на ноги. Разумеется, герцог был тут как тут, явился в лучших традициях театральных злодеев, едва не раздуваясь от важности. Он получил свой шанс и, конечно же, не преминул им воспользоваться. — Вот так: стоит отлучиться по сверхъестественной надобности — и в доме появляются нежелательные личности. Получше, — повторил он с сарказмом и усмехнулся, закрывая за собой дверь и подходя ближе. — Конечно, получше. Ангелам положено оставаться рядом с ангелами, да будет тебе известно, старый ты Змей. Но раз уж так вышло, что наш могучий херувим так тяготеет к Падшим, то тут у тебя преимуществ нет. Ты не лучше меня, Кроули, и никогда не был. Твое воображение и прочие штучки тут не помогут. — Господа, — начал было Азирафель, поднимая руку, но Хастур уже продолжил, не обратив внимания на его попытку. И Кроули, холодея, сжался, понимая, что последует за первой тирадой. — То, что ты тысячи лет вьешься вокруг ангела, как влюбленный щенок, не дает тебе преимуществ, — отчеканил Хастур. — Твои чувства — яд и дурман, ты сам это признавал. Так что дай попробовать и другим. К концу фразы на его лице была страстная ухмылка истинного скандалиста. О, Хастур обожал ссоры, свары и скандалы. И всегда принимал в них активное участие, если только мог. Кроули ощутил, как ногти впиваются в кожу до боли. Ублюдок! Дождался, значит, удобного момента, и ударил в самое уязвимое место, да? Он боялся посмотреть на ангела. Вот и все, теперь Азирафель знает, ему больше не удастся скрывать эту глупую, безнадежную, ненужную ангелу любовь, которая демону вообще не положена. — Азирафель… — выдохнул он, через силу поднимая голову. На лице ангела застыло выражение крайнего изумления и возмущения — как он и боялся. — О чем, Дьявол забери, вы говорите? — отчеканил Азирафель. И это внезапное ругательство, произнесенное с таким ожесточением, было таким жестким, что Кроули содрогнулся. В нем все перевернулось при одной только мысли о продолжении происходящего. О том, как ангел изгонит его с отвращением… или нет, нет, он же называл его другом, да? Значит, попросит остаться, будет сидеть напротив, как строгий и справедливый судья, смотреть своими чистыми глазами и решать судьбу его расколотой нелепой души и разодранного в клочки сердца. И ведь решит, черт бы его побрал! И ублюдок Хастур будет рядом, ему ведь позволено, он может теперь… Этого Кроули вынести не мог. Он решительно повернулся и, бросив через плечо: «Мне пора», вылетел за дверь. Это было позорное бегство, да, и не в первый раз, но сейчас было выше его сил говорить с ангелом. Он вернется, потом, потом, как-нибудь… Не теперь. Не когда хочется кричать и проклинать все сущее. А еще — напиться до чертиков, до полусмерти, чтобы забыть, как Хастур по-хозяйски устраивается в опустевшем кресле. Кроули сбежал — и ненавидел себя за это. Но что еще ему оставалось? Он вернулся домой — в ту квартиру, которая некоторым образом претендовала на это звание — и извлек бутылки из своих личных запасов. Пил много, жадно, бесконтрольно, пока хватало сил и ресурсов земного организма. Азирафель знает, знает, знает, стучало в висках, и с каждым глотком эта мысль только становилась четче, заполняя собой весь мир. Он знает о твоей неуместной любви, тупица, и теперь у тебя нет ничего, никакого щита перед ним, никакой защиты. Теперь жди, Хастур победил, он явится за тобой — уже не для того, чтобы отвести на суд, о нет. Теперь будет борьба, короткая и грязная, и адский огонь, и в конце тебе не дадут милосердного забвения, ибо Вельзевул хотя бы устроила для тебя суд, а Хастур такой милости не окажет. Ему нужен ангел — покорный, согласный на все, а обиженным и разочарованным Азирафелем так легко манипулировать… — Блядь! — проворчал он и рухнул за стол, обхватив плывущую в дальние дали голову руками. Кроули подумал, почему не сорвется прямо сейчас, не поедет в Сохо и не выбьет из Хастура всю его душонку. И понял: просто потому, что доверяет Азирафелю. Ангел был вежливым и порой излишне мягким, но он не беспомощен. Честно говоря, при всех своих опасениях Кроули знал, что в случае совсем уж крайней ситуации у Азирафеля есть чем ответить Хастуру. И все же… Ай, ладно, с утра он поедет в книжный и окончательно все прояснит. Пусть ангел презирает, если хочет, пусть прогонит — все равно им придется поговорить, обсудить неожиданное раскрытие чувств Кроули и его многотысячелетнее молчание об этом. Может, так будет даже легче. Это решение оказалось последней связной мыслью, потому что потом Кроули просто-напросто вырубился, как погасшая лампочка. Количество выпитого наконец оказало влияние на его тело, и он задремал, неудобно согнувшись на высоком стуле. Разбудили его шаги — уж что-что, а посторонние звуки в обычно тихой квартире Кроули слышал прекрасно, сколько бы ни выпил. Кто бы ни навестил его в этот момент, другом он быть никак не мог. Под рукой у него на этот раз не было термоса со святой водой, поэтому Кроули вытащил из ящика стола тонкий и очень острый кинжал с инкрустированной опалами рукоятью — память о далеких временах, когда он был Черным рыцарем. На кинжале не было ни пятнышка ржавчины с тех покрытых пылью веков, Кроули хорошо о нем заботился. Он поднялся, поморщившись, когда все суставы в спине хрустнули. Не надо было засыпать в таком положении, это снизило его боевую готовность. Кроули сделал шаг вперед и затаился в темноте у окна. Полоска света от уличного фонаря падала мимо него прямо на стол, а сам демон стоял, замерев, во мраке, готовый к бою. Дверь чуть приоткрылась, повернувшись на петлях. — Опять это гребаное место, — проворчал вошедший. — Ничего в этом дурном мире не меняется. Кроули, гаденыш, не прячься, я точно знаю, что ты тут. Можешь вылезать, я пришел не ради мести. Хотя и стоило бы скрутить твою тощую шейку. Кроули почувствовал, как приоткрывается рот. Во имя Сатаны, как вообще это возможно? Он своими руками прикончил этого парня, и получается, что целый термос отличнейшей, святейшей, смертельнейшей воды изведен попусту? — Ты же сдох, — невольно заметил Кроули, выступая из тени и на всякий случай пряча кинжал за спиной. Лезвие не окажет на демона такого эффекта, как на человека, но можно вонзить его и успеть сбе… — Угадал, — Лигур — а это был именно он — поморщился и скрестил руки на груди. — Твоими стараниями я был мертв. Воспоминания пренеприятные, знаешь ли. Кроули завладело естественное для него любопытство. Кажется, его не собирались убивать — пока что. Значит, Лигуру что-то нужно. А он бы не отказался узнать, как старому ящеру удалось выжить — хотя бы для того, чтобы знать, какую ошибку допустил. — Как ты… — начал он — и осекся. Понимание накатило душной волной. — Адам! — простонал Кроули, бессильно уронив руки. — Вот уж воистину постарался воссоздать мир в прежнем его облике, мальчишка! Тебя-то зачем воскресил? — Очевидно, чтобы я мог являться тебе как укоряющий призрак, — ехидно прогудел Лигур. и угрожающе блеснул алыми глазами: — Ладно, пижон, шутки в сторону. Я изрядно тебе подгадил, ты меня убил — считай, квиты. Я пришел не ради мести, хотя и хотел бы подправить тебе нос, чтобы не так красовался личиком. Кроули усмехнулся. В отличие от Хастура, Лигур обычно был довольно прям в своих намерениях и откровенно выказывал неприязнь любому, кого невзлюбил. Однако явной угрозы и ненависти сейчас от него не чувствовалось, и Змий слегка расслабился. Совсем чуть-чуть, чтобы чуть меньше напоминать натянутую струну. — В таком случае, — протянул он, — не вижу причин, по которым ты мог бы находиться в моем доме. — Ты неплохо устроился, — Лигур опустился на его же любимый стул, облокотился о подлокотник и закурил, невесть откуда достав слегка потрепанный бычок. Комната мгновенно наполнилась едкой вонью от сигары, и Кроули сморщился. Растениям придется сильно потрудиться, чтобы вывести всю эту заразу из дома. Ничего, он потом лишний раз их польет. Может, даже слегка похвалит особо старательных. Наверное. — Не жалуюсь, — согласился Кроули, все еще не отпустив рукоять кинжала. Мало ли что. Мало ли кто. — Так зачем, говоришь, ты тут, если не ради моей крови? — Хастур, — пояснил Лигур прямо. — Ради него. После моего возрождения в дальнем круге Ада я довольно долго ждал новое тело, чтобы иметь возможность опять явиться на Землю. Потом выяснилось, что новые тела в дефиците, так что предпочел, чтобы подлатали то, что осталось от старого. Тоже не быстрая процедура. И за это время Хастур, как я слышал, натворил много дел. Неправильных дел, нехороших. — Хорошие дела вообще не по его части, — не удержался Кроули. — Он связался с ангелом, — Лигур вдруг помрачнел, скребнул отросшим когтем по столешнице. Сукин сын все-таки мелко мстил, портя имущество Кроули. Придется тратить силы еще и на то, чтобы заделать царапины… — Общается с ним и крутится опасно близко. Кроули поморщился. Точнее и не скажешь, тут он в кои-то веки был согласен с бывшим собратом. — Мне тоже это не по нраву, — признал он, — но ничего не поделать. Азирафель не в безопасности, пока этот твой… напарник крутится поблизости. Лигур усмехнулся и затушил сигару прямо об подлокотник красивого резного стула, явно наслаждаясь тем, как Кроули это бесит. — Плевал я на твоего белокрылого, — бросил он, поднимаясь. — Не заплакал бы, если бы он вдруг лишился белизны одежд или вовсе провалился в небытие. Но я долгие годы работал с Хастуром. Я знаю его и, гм, нуждаюсь в нем. Временами Хастур бывает той еще жабой, это верно, но работать с ним — одно удовольствие. И меня бесит сама мысль о том, что какой-то растрепанный белоперый сумел его окрутить и, хлопая голубыми глазками, поет ему свои песенки. Так что, пока я не наплевал на приказы Князя и не попробовал все-таки прикончить кого-то из вас, советую прибрать своего ангелочка подальше. Кроули расхохотался. Впервые за эти несколько дней он смеялся — откровенно, радостно и от всей души, так что Лигур, не ожидавший такой реакции на свои слова, даже опешил. — Что это с тобой? — недовольно поинтересовался он. Кроули только рукой махнул, сгибаясь пополам. — Поверить не могу, — все еще содрогаясь от смеха, выдавил он. — А когда-то считалось, что демоны любить не умеют! Оказывается, не я один такой выродок от Нижнего мира. Ох, ну надо же… А Хастур в курсе твоих притязаний на его персону? — А вот это — не твое дело, — твердо отрезал Лигур, не меняясь в лице. Разве что, насколько мог заметить видевший в темноте Кроули, уголки губ у него чуть задрожали. — И о любви речи не идет, не воспаряй так от восторга. Просто он — мой, и я хочу, чтобы так и оставалось. — Приятель, не поверишь, как я этого хочу, — уверил Кроули, отирая выступившие слезы кончиком пальца. — Меня бесит сам факт присутствия твоей прекрасной жабьей половины на территории Лондона, особенно после того, как он пытался приговорить меня к смерти. — А он пытался? Молодец какой, — в низком рыке Лигура послышалась некоторая нежность. — В общем, так, Кроули. Я не вспомню о том, что ты со мной сделал, и забуду о твоем белопером чудике, если ты мне поможешь. Ты у нас парень со способностями, — с отвращением признал он, — вот и думай. Хочешь — забирай своего ангела и запирай его в кладовке, хочешь — улетай с ним к Ней Самой или в другую Вселенную, но Хастур должен вспомнить, кто он на самом деле — демон, а не прислужник для ангела. Если он и дальше будет увиваться за этим существом, то рано или поздно его приложат божественной благодатью и я ни хрена с этого не получу. Кроули закивал. Еще бы не понимать. Он улыбнулся. Неожиданный союзник в лице Лигура мог ему здорово помочь. Кроули не знал, захочет ли Азирафель видеть его после всего, что наговорил Хастур, но был не прочь рискнуть. Ему не привыкать было к безумным замыслам и их реализации. Так что он до утра просидел за бутылочкой опохмелительного вина в сомнительной компании сердитого Лигура, обсуждая, как именно они станут возвращать накренившемуся миру своей личной жизни его привычное нормальное положение.